Хикси подумала об открывающихся перед ними возможностях, и глаза её засверкали.

— А что мы можем себе позволить?

— Не составит труда заполнить всю неделю самыми разными мероприятиями. Доходы от фестиваля пойдут на литературную программу округа. Сэмюэль Лэнгхорн Клеменс наверняка бы это одобрил.

— Театральный клуб мог бы организовать чтение отрывков из его книг или инсценировать «Тома Сойера» и «Гекльберри Финна», — сказала Фрэн.

— Можно провести парад — с платформами! — восторженно воскликнула Хикси. — Это привлечёт телевизионщиков из Центра.

— Устроить банкет. Надо только узнать, что он любил из еды.

— А как насчёт лекции какого-нибудь университетского светила из Центра?

— Переименуем одну из улиц в бульвар Марка Твена!

— «Всякая всячина» учредит годовую стипендию имени Марка Твена для студента, посвятившего себя журналистике.

Квиллер предложил:

— Когда в сентябре откроется перестроенный отель, можно назвать именем Марка Твена один из номеров и повесить там большой портрет писателя. — Он вытащил из холщовой сумки справочник «Марк Твен от А до Я» и показал своим гостьям великолепную фотографию на обложке.

Хикси даже взвизгнула от восторга.

— Объявим конкурс «Кто похож на Марка Твена?», и Квилл его выиграет!

— Тебе ни за что не удастся нарядить его в костюм-тройку, — сказала Фрэн.

— У них глаза разные. И брови.

— Квилл красивее.

— И привлекательнее.

Квиллер фыркнул в усы.

— А вот и еда.

Из кухни появилась миссис Лингини, балансируя тремя тарелками. Одна из них приземлилась перед Фрэн.

— Фаршированные макароны… Очень вкусно!

Вторая опустилась на стол перед Хикси.

— Телятина в марсале… Тоже очень вкусно!

Третью получил Квиллер.

— Лазанья… Самое вкусное!

После бешеного «мозгового штурма» они безмятежно наслаждались ланчем, обмениваясь отдельными фразами.

Квиллер сказал, что вдова Оуэна собирается продать катер и будет рада любому предложению: ей нужны наличные.

Фрэн объявила, что следующей пьесой в театре-сарае будет «Жизнь с отцом» [29]и что они ищут пятерых рыжеволосых детишек, чтобы сэкономить на париках.

Хикси рассказала, что после неудавшегося Ледового фестиваля у неё осталось пятнадцать тысяч значков с изображением белого медведя. Нельзя ли их вернуть изготовителю и переделать для чего-нибудь другого?

Квиллер доверительно сообщил, что собирается работать над сценарием мультфильма в соавторстве с корвидологом (не путать с кардиологом!).

После чего Фрэн огорошила их новостью (конфиденциальной, разумеется), что Аманда Гудвинтер покидает городской совет и собирается баллотироваться в мэры. Квиллер немедленно заявил, что поддержит её кампанию.

Наконец, Хикси изрекла, что видела корректуру первой колонки «Спросите миссис Бабби» и привезла её с собой.

— Мне хотелось бы узнать ваше мнение, — объяснила она. — По-моему, когда она всё это писала, перед ней на столе стоял графинчик с мартини.

По её предложению Квиллер прочёл корректуру вслух.

— Кто сочиняет эту колонку? — прервала чтение Фрэн.

— Это известно только Джуниору Гудвинтеру, а он отмалчивается, — сказала Хикси.

— Так вот, я убеждена, что автор — мужчина.

— Я тоже, — поддержал Квиллер. — Кроме того, мне кажется, что колонка не очень удачная.

— Почитайте ещё, — потребовала Хикси.

Когда Квиллер закончил чтение, он спросил:

— Как вы думаете, это писал кто-то из сотрудников или человек со стороны? Или члены какого-нибудь комитета?

— Не успокоюсь, пока не узнаю, — заявила Хикси.

— Не трать времени на миссис Бабби, — посоветовал Квиллер. — Направь свои умственные способности на организацию фестиваля Марка Твена.

Довольный тем, как прошёл ланч, и с удовольствием думая о возвращении в Пикакс, Квиллер на обратном пути в Мусвилл стал планировать свой исход. Закрывать коттедж на зиму нет необходимости. Когда Полли вернётся, они будут проводить уик-энды на берегу, принимать другие пары на веранде за коктейлями и приглашать их к обеду в ресторан «У Оуэна». Сиамцев можно будет на это время оставлять в яблочном амбаре под чьим-нибудь присмотром.

Поблизости от клуба «Дюны» он купил в придорожной лавочке замороженный обед и стал искать взглядом старую каменную трубу. Квиллер надеялся, что она так никогда и не падёт под натиском бульдозеров, благоустраивающих дороги; у него к этому странному сооружению возникло что-то вроде привязанности. Однако в тот самый момент, когда Квиллер издали заметил эту историческую достопримечательность, он увидел машину, свернувшую к его коттеджу. Машина была жёлтого цвета! Школьный автобус!

Квиллер возмутился. Он терпеть не мог случайно забредавших к нему людей и не испытывал любви к школьникам, особенно в большом количестве. Каждого в отдельности он находил забавным, например сынишку Макби или внука Салли Робинсон. Но что они делают в его владениях без разрешения? Занятия в школах кончились в середине июня, однако школьные автобусы использовались для всевозможных летних мероприятий.

Свернув на дорожку к коттеджу, Квиллер погнался за автобусом — вот жёлтое пятно впереди перевалило через дюну, вот замелькало между деревьев. Машина Квиллера, подпрыгивая, упорно его преследовала. И все же автобус уже стоял на лужайке, когда Квиллер подъехал и встал впритык позади него; удрать без должных объяснений нарушителю не удастся. Квиллер выскочил из-за руля, ожидая увидеть полный двор орущих и визжащих детей, которые носятся во все стороны и пугают кошек. Но нет, единственным живым существом оказался широкоплечий человек, который стоял на верхней ступеньке песчаной лесенки и смотрел на озеро. Квиллер отметил соломенную фермерскую шляпу, джинсы, походные башмаки и какую-то надпись на спине.