Сиамцы, развалившись на кофейном столике, нежились в косых лучах солнца, которые лились из окна. Их шерстка блестела. Квиллер на минуту залюбовался кошками.

— Вы — пара самых красивых и самых нахальных зверюг в мире!

Юм-Юм скромно склонила голову, а Коко, который согревал своим телом книгу о Марке Твене, устремил на человека многозначительный взгляд.

Квиллер пригладил усы, и вдруг ему в голову пришла интересная мысль. Он тут же позвонил Хикси Райс, заведующей отделом рекламы во «Всякой всячине».

— Хикси! Мне пришла на ум совершенно сенсационная идея — как создать рекламу городу Пикаксу. А заодно и газете, если, конечно, мы возьмёмся воплотить мою мысль.

— Такая же великолепная, как Вкуснотека? — с сомнением в голосе отозвалась Хикси.

— Лучше!

— Такая же замечательная, как Ледовый фестиваль?

— Лучше, и к тому же с гарантией, что ничего не растает. Ты не против встретиться завтра за ланчем? Можно было бы «У Оуэна», но ты ведь знаешь, что случилось.

— Давай у Лингини! У них всё то же меню, и та же семейная обстановка, и стены окрашены в тот же тусклый цвет, и, как раньше, сломаны щеколды в туалетах. Зато кормят чудесно!

— Прихвати с собой Фрэн Броуди, если она свободна.

— Приедем обе, обещаю, — заверила Хикси. — Ты меня заинтриговал. Намекнуть-то можешь?

— Нет, — отрезал Квиллер.

В ночь на четверг Квиллеру, отобедавшему жареной свининой, естественно, приснился сон: он сидит за ланчем в каком-то ресторане с Марком Твеном. Его визави выглядит точь-в-точь как на обложке любимой книги Коко: белый костюм-тройка, копна волос, высокий лоб. настороженно сдвинутые брови, пышные усы. Писатель сердечен и разговорчив, они обмениваются фактами из своих биографий. Один — Сэмюэль Лэнгхорн Клеменс, уроженец Флориды, [28]второй — Мерлин Джеймс Квиллер, уроженец Чикаго. Они поочередно обсуждают журналистику, путешествия, кошек, чтение лекций, после чего четкая картинка расплывается и Квиллер обнаруживает, что лежит в темноте на собственной кровати в коттедже.

Сон предвещал наполненный событиями день. После завтрака кошки надумали играть в «кучу малу», и Квиллеру пришлось изрядно помахать перед ними своим старым вязаным галстуком. Пытаясь схватить его, сиамцы прыгали, сталкивались в воздухе, падали и катались по полу. Подобно Монтеню, чей кот любил играть с подвязкой, Квиллер не мог сказать наверняка, кто получал от игры больше удовольствия — кошки или он сам.

После игры Квиллер развесил вертела на пяти крючках, которые вбил в бревенчатую стену кухни над разделочным столом. Коко немедленно обнюхал рукоятки вертелов и нервно дотронулся лапкой до их тонких витых штырей.

— Держись от них подальше! — предостерёг Квиллер кота. — На вертела насаживают картошку, а не кошек.

Свою утреннюю работу Квиллер закончил довольно быстро. Очередная колонка «Из-под пера Квилла» представляла собой фокус с участием читателей — предполагалось, что они сделают за журналиста всю чёрную работу. В июне Квиллер задал один животрепещущий вопрос, и сотни подписчиков отправили почтовые открытки с ответами на него, которые редактор газеты систематизировал и свёл в таблицу. Квиллеру оставалось только облечь полученные результаты в увлекательную форму. Вопрос звучал следующим образом: почему кошки жмурятся? Читатели предлагали восемь вариантов объяснения, один другого глубокомысленнее, самым популярным вариантом был: «Они так улыбаются».

Незадолго до полудня Квиллер отправился на назначенное свидание-ланч, прихватив с собой холщовую хозяйственную сумку с надписью: «Пикакская публичная библиотека». В ресторане у въезда в город Брр его приветствовала миссис Лингини, которая узнала знаменитые усы:

— А! Мистер Виноградный Сок! Никакого вина!.. Папа! — крикнула она в сторону кухни. — Пришёл мистер Виноградный Сок!

Из кухни поспешно выскочил — пожать руку посетителю — мистер Лингини; его ладонь была влажной от пара какого-то кипящего блюда, и он тут же умчался обратно.

— Садитесь куда хотите, — сказала его жена, сопровождая приглашение широким жестом. — Не желаете виноградного сока?

— Подождём, пока явятся мои гостьи, — ответил Квиллер. — Наверняка они закажут ваше отличное красное вино.

Считалось, что папаша Лингини собственноручно делает вино в своём подвале; известно также было, что кто-то выращивает виноград на каменистом склоне за пределами Брр, где дни солнечные, а ночи прохладные, — наверняка мистер Лингини.

Квиллер занял столик на четверых и положил на стул свою холщовую сумку.

Вскоре с шумом, перебивая друг друга, влетели гостьи.

— Вот он!.. Как всегда, первый!.. Квилл, ты чудесно выглядишь… Отпуск тебе на пользу!

Квиллер встал, чтобы подвинуть дамам стулья, и, нахмурившись, возразил:

— С тех пор как я приехал на побережье, У меня не было ни минуты покоя! Я гораздо больше бездельничаю в Пикаксе… А вы обе выглядите так, словно выиграли в лотерею!

— Нам не терпится услышать про твой таинственный проект! — объяснила Хикси.

— Всю дорогу сюда мы выдвигали самые дикие предположения, — добавила Фрэн.

По мнению Квиллера, это были две самые обаятельные женщины в округе, что ни возьми: характер, воспитание, манеру одеваться и вести себя. Та, что занималась рекламой, была безудержно оживлённой, дизайнер интерьеров — холодновато-энергичной.

— Сначала выпьем вина! — предложил Квиллер. Вино было немедленно разлито в большие приземистые стаканы. Квиллеру — виноградный сок. — Вы пили бы привозное пино нуар из высоких бокалов, если бы «У Оуэна» не было закрыто.

— Мне страшно даже думать о случившемся. Честное слово, — проговорила Хикси. — Когда Боуэны только что приехали, я пришла к нему договориться о рекламе на лето. Как личность он не произвёл на меня особого впечатления, но был немыслимо хорош собой и очень самонадеян, или — как здесь говорят — нагл.

— А ты знаешь, что с ним на самом деле случилось? — спросила Фрэн Квиллера.

— Только то, что прочёл в газетах.

— Наверное, слишком наклонился над бортом, любуясь своим отражением в воде, — шутливо проговорила Хикси. — И упал.

— Какая немилосердная мысль, — упрекнул её Квиллер, — но, возможно, верная. Говорят, ресторан «У Оуэна» снова откроется в ближайший вторник с Дереком в качестве управляющего.

— Но он не может работать в уик-энд! — запротестовала Фрэн. — На уик-энд назначены последние представления нашей пьесы, а он играет в ней главную роль!

— Я охотно подменю его в ресторане, — вызвалась Хикси. До работы во «Всякой всячине» она управляла заведением «Старая мельница». — У нас в «Мельнице» Дерек когда-то собирал тарелки. Приятно видеть, как он продвигается.

— Вперёд и, главное, вверх, — добавила Фрэн.

Квиллер рассказал, что Дерек ввёл в меню картофель на вертеле и устраивал целый спектакль для посетителей, снимая картофелины с вертела движением, достойным Сирано де Бержерака.

— Ещё вина! — крикнул Квиллер миссис Лингини. — И примите, пожалуйста, заказ.

Когда заказ был сделан, он изложил гостьям свою идею:

— Мускаунти никогда не ассоциировался ни с одним из известных в литературе лиц. Ни один Местный мальчик не стал знаменитым писателем. Поэтому я предлагаю усыновить какого-нибудь писателя и отмечать день его рождения. Я получил массу откликов на мою статью о дневнике прабабушки Лайзы Комптон. Она была страстной поклонницей Марка Твена в девятнадцатом веке, такой же ненормальной, только в викторианском стиле, как поклонницы Элвиса в середине двадцатого. Марк Твен остановился в Пикаксе во время тура лекций, и местные жители сбежались послушать его выступление, покупали его книги, писали о нём статьи и посвящали ему целые страницы в своих дневниках. Он фантастически умел влиять на аудиторию того времени… Так вот, я предлагаю учредить ежегодный фестиваль памяти Марка Твена — так сказать, иконы Америки, — который больше ни разу сюда не приезжал.