Дорожка упёрлась в заграждение из сплетённых цепей, окружавшее кучи больших плоских плит… и колонию ворон.

— Похоже на заседание парламента в Республике Карландия, — сказал Квиллер.

— Они меня узнают. Обычно я приношу им горсть зерён. Сегодня забыла… Хотите немного побродить и посмотреть на камни? Там нечего особенно разглядывать — нацарапано, словно куриной лапой, а учёные считают это какими-то таинственными письменами.

— В таком случае предлагаю перейти к делу.

Они выбрали две почти горизонтальные плиты, положили на них красно-белые полосатые подушки и сели.

— Вы не против, если я закурю? — спросила Барб, вынимая из сумки сигареты.

— Против, — ответил Квиллер, — но не из-за себя, а из-за вас.

Бросив на него плутоватый взгляд, она произнесла:

— Вы говорите совершенно так же, как мои родители.

— Значит, здесь есть по крайней мере три разумных человека, — заявил он. — Ну, так что вы хотите мне рассказать? — Его голос прозвучал несколько раздражённо.

Барб неохотно бросила пачку сигарет обратно в сумку.

— Не знаю, с чего начать.

— Как сказал Червовый Король Белому Кролику, начни с начала и иди, пока не дойдёшь до конца, после чего остановись.

— Ладно… Помните, я рассказывала вам про Флориду и ловца шаров? После того как я удрала от него, стала встречаться с моим хозяином. Он был гораздо старше меня, но мы прекрасно проводили время. Он брал меня с собой, когда выходил в море на катере, и, по-моему, действительно меня любил. К тому же мне нравилась моя работа.

— А где вы работали?

— В его ресторане. Единственная беда заключалась в том, что другие официантки меня ревновали. Хозяин давал мне лучшие столики, и я была в хороших отношениях с поваром. Это значило, что мои заказы выполнялись в первую очередь, клиентов у меня оказывалось больше, и соответственно чаевых перепадало больше… Как-то один парень оставил мне приличные чаевые и пошёл в мужскую комнату, и я увидела, как его девушка их прикарманила!

Квиллер хмыкнул в усы.

— Это меня не удивляет. Продолжайте свой рассказ.

— Так вот… одна официантка отвела меня в угол и сказала: «Мы знаем, в чём дело, детка, так что уходи-ка ты лучше отсюда, а не то расскажем всё его жене и она набросится на тебя с разделочным ножом!» Его жене! Она работала поваром! А я-то думала, что он холост! Уверена была, что они брат и сестра! Как я могла оказаться такой дурой?

— Бывает, — произнёс Квиллер.

— Я тут же решила, что отныне Флорида для меня не существует. Вернулась сюда и опять превратилась в деревенскую девушку.

— Когда это было?

— Год назад, прошлой зимой. Я начала серьёзно вязать, и всё было о'кей до этого лета, как вдруг оба они оказались в Мусвилле — Боуэны!

— Оуэн пытался с вами встречаться?

— Нет, и я тоже держалась подальше от Песчаной дороги. Потом, после его смерти, Эрни позвонила на ранчо и пригласила меня пообедать с ней в отеле. Она сказала, что я единственный человек на две тысячи миль вокруг, которого она знает. Я пришла к ней в номер. Эрни заказала обед на двоих и шампанское в ведерке со льдом. Это было очень мило! Она крепко обняла меня и заплакала, и я тоже немного похныкала. Сначала мы говорили о Флориде. Когда они решили приехать сюда, она вела легковушку, а Оуэн — грузовик с «Солнцеловом» на прицепе. Вообще-то она не любила лодки, но он сказал, что им необходимо взять с собой катер, чтобы кататься на нём в выходные дни по озеру и устраивать пикники, иначе люди будут говорить… Господи! Как я хочу курить!

В жизни Квиллера случались моменты, когда ему тоже — отчаянно — хотелось закурить или выпить, и поэтому он сказал:

— Курите. А я пока погуляю и посмотрю, что там нацарапано куриной лапой.

Когда Барб опять ожила и тщательно закопала окурок, она вернулась к плите, на которой они сидели.

— Элис приходит сюда проверять меня, — пояснила она свои действия.

— А когда вяжете, вы курите?

— Нет. Никогда.

— Тогда разрешите дать вам совет: вяжите больше, курите меньше, живите дольше.

— Слушаюсь, господин доктор, — дерзко ответила она.

— А теперь вернёмся к вашему рассказу.

— Когда они в первый выходной после открытия ресторана вышли в озеро, за ними увязался какой-то скутер и в конце концов их догнал.

«Резвая мама», решил Квиллер.

— Оуэн велел им убираться. Он заявил, что «Солнцелов» не продаётся. Но у Эрни зародились кое-какие подозрения. Невозможно жить во Флориде и не видеть, что творится вокруг тебя, в смысле наркотиков, а она заметила в каюте какие-то запертые чемоданы. Она задала несколько наводящих вопросов и сделала вид, что ничуть не удивлена его ответами. Сложив два и два, она сообразила, что торговцы наркотиками из Флориды поручили Оуэну освоить новый рынок, который созрел для этого. Он велел ей закрыть на всё глаза и держать рот на замке и сказал, что это будет её лучший вклад в бизнес. Если она этого не сделает, объяснил он, ей не удастся больше приготовить ни одного обеда. Говорил он всё это совершенно хладнокровно.

— Что же она сделала?

— А что она могла сделать? — Барб пожала плечами. — Она не хотела превратиться в мёртвого повара. Но молчание грозило сделать её соучастницей. Ей стало сниться, будто бы она варит чаны овсянки в тюремной кухне. Это сводило её с ума. Она начала делать ошибки на кухне.

— Я слышал об этом, — кивнул Квиллер. — Дерек очень за неё беспокоился. Он думал, будто Эрни нервничает из-за того, что Оуэн пьёт. По поводу его смерти есть две версии. Многие полагают, что он напился и упал за борт.

— Знаю, но Эрни призналась, что вступила в сделку с дьяволом. Оуэн позволил ей закончить кулинарный колледж, а она должна была вести его ресторан. Единственное, чего она хотела в этой жизни, — готовить пищу, командовать на кухне, учить помощников и носить поварской колпак. Ей было наплевать, если он выпивал четверть галлона в день и бегал за женщинами. Она надеялась, что когда-нибудь он сдохнет от цирроза печени и ресторан перейдёт к ней. Вдруг ей пришла в голову мысль, как сорваться с крючка Оуэна и начать свой собственный бизнес — с Дереком в качестве партнера. — Барб замолчала и глотнула. — Я ещё покурю.

— Курите.

Квиллер опять обошёл загородку. Он даже поговорил с воронами на их языке, каркая так, как это делал Коко, но они его проигнорировали.

Исполнив ритуал закапывания окурка, Барб вновь продолжила свой рассказ.

— Очень трудно говорить, — сказала она. — Эрни зря мне всё открыла. Но мне просто необходимо выбросить этот ужас из головы.

— Я слушаю, — произнёс Квиллер, и в его голосе прозвучало больше сочувствия, чем прежде.

— Это был их второй выходной. В понедельник на озере не так уж много прогулочных лодок, и Оуэн сказал, что клиенты из Биксби их не побеспокоят, потому что они договорились: в любой день, кроме понедельника… Стали на якорь возле Пиратской мели. Эрни подкрепилась едой, Оуэн — выпивкой. Она рассказала о новых блюдах, которые собирается включить в меню, и наконец Оуэн, растянувшись на скамейке на корме, заснул. Как только он захрапел, Эрни достала из корзинки вертел для картофеля и что было сил воткнула ему в ухо. После чего перекатила его через борт.

В «саду глифов» наступила тишина. Даже вороны замолчали.

Немного спустя Квиллер проговорил:

— Из артерии должно было натечь много крови.

— Эрни остановила кровь полотенцами, а их сунула в ведро с наживкой. Потом выбросила и ведро, и чемоданы за борт. Катер же отвела примерно на милю в сторону и только после этого вызвала по радио помощь.

— Один вопрос, Барб. Почему она вам всё это рассказала? Почему бы ей не сохранить при себе эту ужасную тайну?

— Не знаю. Мы выпили две бутылки шампанского, и она свалилась на кровать. Я была не в состоянии сесть за руль и уснула на диване. Проснулась рано утром и поехала домой… Господи! Что она со мной сделала? Я не знала, что мне предпринять! И не у кого было спросить совета. Что хуже? Предать того, кто доверился тебе? Или оказаться как бы соучастницей убийства? Я ходила как зомби целую неделю, а потом…