— Отпуска?! Да я же работал как проклятый над сценарием и что-то не слышал даже малейшего намека на премию!

Старые приятели сохранили привычку подшучивать друг над другом ещё с тех давних времён, когда «Всякая всячина» обретала финансовую независимость благодаря Фонду Клингеншоенов, учрежденному Квиллером ради единственной цели: избавиться от своих постылых миллионов.

Райкер повёз домой Милдред, а Квиллер поведал Полли о том, что жаждет проводить её до каретного сарая на заднем дворе.

— Только провожу — и домой, — успокоил он сиамцев, нетерпеливо перебирающих лапками и время от времени бросающих на Квиллера вопросительные взгляды.

— Я так скучала по тебе, милый, — сказала Полли, когда они, взявшись за руки, торопливо шли под холодным октябрьским ветром. — Я уж решила, что между нами все кончено. Бутси тоже скучал.

— Ну уж! — с раздражением отозвался Квиллер. Он и сиамский кот Полли пребывали в состоянии холодной войны, возникшей ещё с тех времен, когда Бутси был совсем маленьким котёнком.

— Может, поднимешься ко мне перекусить по-настоящему и выпить кофе?

Квиллер ответил, что, пожалуй, зайдёт на несколько минут. Когда спустя два часа он медленно, не обращая внимания на холод, шел к себе, то весь светился неописуемым счастьем — самым большим счастьем, не идущим ни в какое сравнение с тем, каким он себе его представлял, будучи молодым. Прежде он верил, что счастливым можно быть только тогда, когда погоня за горячими новостями, ночное бдение над материалом для утреннего выпуска, скитание по городам в поисках сюжетов, торчание в пресс-клубах не связаны с необходимостью зарабатывать на кусок хлеба. Теперь же он довольствовался жизнью в маленьком городке, работой в маленькой газете, любовью умной женщины, своей ровесницы, и тем, что рядом с ним находятся два общительных существа сиамской породы. И был счастлив! А главное — он вновь на сцене! Ещё до того, как в студенческие годы он сыграл Тома в «Стеклянном зверинце», он получал огромное удовлетворение от того, что ему удавалось перевоплощаться в других людей.

У чёрного хода его встретили злобно мяукающие сиамцы. Всем своим видом, а особенно нервно размахивающими хвостами, они выражали неудовольствие тем, что их вечерняя трапеза так задержалась.

Тысяча извинений! — сказал Квиллер, накладывая кошкам еду. — Горячка кончилась, и теперь мы заживём нашей обычной жизнью. Вы очень хорошо поняли моё положение и этим сильно помогли мне. Как вы смотрите на то, чтобы немного почитать, я только выключу везде свет, не то счёт за электричество опустошит наш кошелёк.

Квиллер был очень богатый человек, однако, несмотря на это, не любил расточительности в отношении коммунальных услуг. Он принялся обходить комнату за комнатой, выключая освещение. Сиамцы, у которых был какой-то свой интерес, сопровождали его. В одной из больших спален наверху дверь в чулан оказалась приоткрыта, и туда моментально проскользнул некто с тёмно-коричневым хвостом, стоящим торчком. Через минуту Коко вернулся и бросил какой-то предмет у ног Квиллера.

— Благодарю вас! — вежливо сказал тот, поднимая пурпурный бант и прикалывая его к карману свитера. Про себя же подумал, что если теория Эвфонии верна, то Коко чувствует этот источник энергии. Кошек, как он слышал, притягивает то, что излучает энергию.

Вся троица считала библиотеку самым удобным местом для чтения, каковое сиамцы, принимая, по-видимому, за ритуальное действо, очень любили. То ли звучание человеческого голоса, то ли теплота, исходящая от человеческих колен или излучаемая лампой, то ли родство душ, ощущаемое при этом, но чтение вслух кошки обожали, ставя его в один ряд с почесыванием за ушами или ласками друг друга. Что касалось Квиллера, то ему просто приятно было находиться в обществе живых существ и — что тут скрывать — слушать обертоны собственного голоса.

— У кого какие мнения по выбору книги? — спросил он.

В библиотеке оставалось несколько сот книг, которые миссис Гейдж не смогла продать. К ним Квиллер присовокупил примерно дюжину своих, принесенных из амбара вместе с пишущей машинкой и электрической кофеваркой. Коко стал обнюхивать корешки переплетов и наконец уткнул нос в томик «Робинзона Крузо» из собрания Квиллера.

— Хороший выбор, — прокомментировал Квиллер, располагаясь в кресле, кожаная обивка которого истерлась настолько, что сквозь неё кое-где проглядывала веревка, стягивающая пружины. Юм-Юм грациозно порхнула к нему на колени, а Коко удобно устроился под семидесятипятиваттной лампой на столе, стоявшем рядом.

Но не успели они прочитать и половины первой страницы, как зазвонил телефон.

— Прошу прощения! — обратился Квиллер к Юм-Юм, беря её на руки и сажая на кресло.

Ожидая услышать комплименты по поводу «Грандиозного пожара», он, сняв трубку, вежливо произнёс:

— Добрый вечер!

Встревоженный отрывистый голос Райкера зазвучал из трубки:

— Мне ужасно не хотелось беспокоить тебя, Квилл, но только что звонил Джуниор. Он летит во Флориду первым утренним рейсом. Его бабушку нашли мертвой в постели.

— Хмм… мм, любопытно! — пробормотал Квиллер.

— Что ты имеешь в виду?

— Несколько минут назад Коко притащил один из её пурпурных бантов.

— Да… ну-ну… без этого кота ничего не обходится. Вот почему я тебя всё-таки побеспокоил…

— Все, кто был на сегодняшнем представлении, поражались её здоровью.

— Самое печальное в этой истории, — продолжил Райкер, — то, что это самоубийство. Джуниора известила об этом полиция.

Самоубийство Эвфонии Гейдж было настолько неожиданным, что в него с трудом верилось.

— А каковы мотивы поступка? — спросил Квиллер Арчи Райкера.

— Пока не знаем. Но завтра мы дадим сообщение о её внезапной кончине на первой полосе, а в среду уже напечатаем более подробный материал. Джуниор составляет некролог в самолете, а когда прилетит на место и выяснит обстоятельства случившегося, передаст нам текст по факсу. Послушай, Квилл, не сможешь ли ты поискать в доме какие-либо её фотографии? Прежние любительские снимки, фотопортреты, ну, в общем, все, что может пригодиться. Она была последней в роду Гейджев. Джуниор говорит, что где-то должны быть семейные альбомы, но он точно не знает где.

Слушая то ли просьбу, то ли указания Райкера, Квиллер почувствовал какое-то шевеление в своём кармане и, протянув руку, ощутил когти.

— Прочь! — недовольно вскрикнул он.

— Что ты сказал?

Да нет, ничего. Это Юм-Юм шарила в моём кармане.

— Ладно, подумай, что можно дать о миссис Гейдж в среду. Опять спешка, но ничего не поделаешь. Ещё раз извини, что побеспокоил.

Перед тем как вновь приступить к чтению «Робинзона Крузо», Квиллер добавил пурпурный бант к тому, что он называл коллекцией Као Ко Куна и хранил в ящике письменного стола. Коллекция состояла из различных предметов, найденных сиамцами в бездонных чуланах особняка Гейджев: пробки от шампанского, бумажные спички, карманные расчески, небольшие губки, огрызки карандашей, остатки ластиков и тому подобные мелочи. Юм-Юм разбрасывала найденные ею экспонаты по всему дому, Коко же складывал свои сокровища под кухонным столом рядом с миской для воды.

По мере того как день подходил к концу, спадало и нервное напряжение, вызванное подготовкой спектакля. Премьера удалась. «Грандиозный пожар» был с энтузиазмом встречен зрителями. Квиллер, довольный собой, уснул и спал спокойно и крепко и не услышал бы утром призывных звонков телефона, если бы его не разбудили восемь мягких лап, одновременно оказавшихся на весьма чувствительной части его лежащего пластом тела.

Звонила Хикси Райс, шумная и порывистая, как всегда.

— Pardonnez-moi! [7]Я подняла тебя с постели? — обратилась она к нему чуть хриплым голосом. — По голосу чувствую, что кофе ты ещё не пил. Ну ничего, то, что я сейчас скажу, разбудит тебя окончательно. У нас есть уже две заявки на показ представления, если, конечно, даты тебе подойдут. Первое представление в четверг в школе, в которой учатся в основном подростки из сельской местности.