Никому не приходило в голову, что Герде или Ингрид есть что сказать, когда они открывают рот. Ингрид и Герде лучше бы помолчать. А говорят пусть те, кто этому научился. А таких не так уж и мало. Если Герда или Ингрид пытаются говорить так, как это делают люди в кино или в телепередачах, они сразу теряются, не знают, что сказать, и им становится стыдно. Иногда Герде и Ингрид кажется, что есть два совершенно разных языка. Один — это тот, на котором говорят они, и другой — на котором говорят другие. Те, другие, которые в телепередачах, почти такие же другие, как господин шеф или молодая госпожа Патриция.

Дядя Ханс и тетя Грета бесконечно рады таким дорогим гостям. Они наготовили много вкусных вещей и теперь выставили все это на стол. Мама уже наворачивает вовсю, Герда тоже от вкусного торта не отказывается. Дядя и тетя непрерывно нахваливают все то вкусное, что они наготовили для своих гостей. Мама уже начинает обдумывать, что она приготовит для дяди и тети, когда они в следующий раз придут в гости. Кулинарные рецепты мелькают у нее в голове. А торт этот их куплен в кондитерской, это же за версту видно! Мама твердо решает испечь торт в сто раз вкуснее этого. А Герда уже опять витает в облаках: она воображает себя в гостях у Томми Фиша! После того как она в последний раз была в кино, она ни о ком другом думать не может. Мама с тетей обсуждают Герду, как будто она не человек, а мебель. Они говорят о том, как проходит у Герды стажировка в фирме, и про господина шефа тоже говорят. А Герда ведет себя как один киногерой, который больше всех знал. Словно она с господином шефом на «ты». Ох, схлопочет она сейчас пощечину от своей мамочки!

Журналист проводит рукой по телу молодой журналистки. У них такой вид, как будто их жизнь просто прекрасна. Зрители видят, конечно, только светлые стороны журналистской профессии и не видят теневых. Герда слышала, что журналистам приходится много работать и что они часто до поздней ночи находятся в пути. Когда же они телевизор-то смотрят? Герда рассказывает обо всем этом своей маме. Мама говорит: да что ты можешь об этом знать! — и снова ударяет ее по щеке. Тогда, может быть, познания Герды заинтересуют господина начальника отдела? Герда и там рассказывает о том, что журналисты много работают. Начальник хохочет и швыряет Герду под потолок. Вот тебе и на, а почему у Герды голова вдруг стала такая плоская? Как гриб или как тарелка? Ну ничего себе-е-е! Начальник очень удивлен. Он никак не ожидал, что от его действий может быть такой резонанс.

И снова настает сегодня. И сегодня снова телевизор. Мама мажет хлеб маслом. Она даже колбасы купила. И бутылку колы для Герды. «Кола для всей семьи». На бутылке с такой этикеткой можно сэкономить. В ней колы больше, и поэтому на дольше хватит. Герда хочет рассказать о событиях дня. Но мама шикает на нее, тише! Сейчас будет смешное! С серьезным лицом, вся в напряжении, мама ждет, когда будет смешно. Вот оно, это место. Публика в зале надрывается от смеха. Мама хлопает себя по бедрам, запрокидывает голову, разевает пасть, топает ногами по полу и разражается визгливым смехом. Ну умора! Она заранее знала, что сегодня можно будет повеселиться на славу. Все знают, что это очень смешная передача. Герда тоже забывает о всех перенесенных сегодня невзгодах. Только вот политические намеки она совсем не поняла. Газет она почти не читает, гораздо больше любит читать романы в мягкой обложке. Мама тоже не поняла про политику, но все равно смеется во все горло. Увидев, что Герда никак не реагирует, она хватает девчонку за волосы и двумя пальцами накручивает ей нос. У-у-у-у! Герда воет как щенок. Сидишь у телевизора, так смотри внимательнее! — поучает ее мать. Телевизор — вещь дорогая. А не хочешь — тогда марш в постель! Нет, только не это. Телевизор — лучшая награда за ВСЁ.

Молодая журналистка опять говорит. На этот раз она разговаривает с главным редактором. Ингрид с удивлением видит, что главный редактор даже выпить журналистке предлагает. В жизни, в той действительности, которую знает Ингрид, начальник канцелярии затолкал бы горлышко бутылки Ингрид прямо в глотку. Но телевидение — это не действительность. Конечно нет. Но телевидение очень напоминает действительность. Многое кажется очень знакомым. Впрочем, в действительной жизни есть люди, которые живут почти так или совсем так, как в телепередачах. Например, господин шеф или Патриция и Михаэль. Господин шеф живет в действительности точно так же, как все начальники в телепередачах. По телевизору в основном только начальников и показывают. Ни одного дня не бывает, чтобы по телевизору не показывали начальника перед публикой. А вот на экране девушка, очень похожая на Ингрид. Дядя Ханс и тетя Грета вопят как резаные и машут ей руками. Они вскакивают с ногами на спинку дивана. Но девушка даже не оборачивается. Ну погоди, ты у нас получишь, кричат дядя Ханс и тетя Грета. Они грозят ей кулаками. И потом еще долго обсуждают увиденное: стоило племяннице попасть в телепередачу, как она тут же зазналась. Тетя Грета кричит с пеной у рта. Слава богу, по ходу фильма начальник увольняет эту зазнайку. Так ей и надо!

Герда думает: что, интересно, делает сейчас Томми Фиш? Наверняка разучивает новую роль. Прекрасная, но трудная профессия. Как много разных профессий! У Герды тоже есть профессия, которая ей подходит. Конец серии. Вот жалко! Но завтра будет следующая. И будет много нового. И все будет совсем иначе, чем сегодня! Как увлекательно!

Вы-то, конечно, смотрите только программы для юношества. Вам ведь надо рано вставать. Поэтому ложиться поздно никак нельзя.

И если вам не понравилась сегодняшняя передача, не расстраивайтесь, завтра вы снова сможете посмотреть вашу любимую программу.

Впрочем, эта ваша любимая программа все равно не заполнит ту пустоту, которая образовалась в вашей душе, скажем, от смерти любимого человека или любимой кошки.

Впрочем, эта ваша любимая программа вообще не способна заполнить никакую пустоту.

Какое значение имеет для вас ваша работа? Вопрос задан подсобным и строительным рабочим. Что? (Шум.) Что говорить-то надо? У меня времени сейчас нет. Вон обратитесь к бригадиру. Что вы сказали? А что она должна для меня значить? Я должен работать, чтобы жить и чтобы в шестьдесят лет выйти на пенсию.

Тут я много получаю. А профессия у меня совсем другая. На жизнь зарабатываю, вот и всё. Да что может ЭТА работа для кого-то значить? Просто привык (я уже двадцать пять лет на этой работе).

Это вообще не работа. Подсобная работа — она для дебилов и для идиотов. Я работаю тут просто потому, что я нигде не учился.

Только ради денег. Радости я никакой от этого не испытываю.

А какая тут вообще может быть радость? Есть вещи и поприятнее работы.

Такими уж мы родились. Ничего лучшего нас в жизни не ждет.

Нужно радоваться, что хоть какая-то работа у нас есть. Как подумаешь о миллионах безработных…

На тот же вопрос: «Что значит для вас ваша работа?» — отвечает прораб. Да я и не работаю вовсе. Я, так сказать, технический руководитель. Ничего эта работа для меня не значит, я просто должен следить за тем, чтобы все шло своим чередом.

Дорис, хорошенькая дочка четы Шольц, вытянула счастливый билет. Богатый архитектор Юрген Хехлер берет ее в жены. Инга Майзе пока присматривает за роскошным столом в дорогом отеле «Кемпински». Она вымотала нервы уже всем официантам. Но официанты — люди веселые, они любят черный юмор. И подшучивают над Ингой Майзе по мелочи. Поскольку меню здесь очень дорогое, господин Хехлер взялся оплатить львиную долю. Но Шольцы ничего не должны об этом знать. Пусть считают, что это они полностью оплачивают роскошный свадебный стол. Сын Дорис от первого брака (Михаэль — только другой, не наш) с большим трудом привыкает к новому папочке. Он упрямый и настырный.