Стэнли. И то и другое. Оно очевидно, но не вероятно.

Гольдберг. Неверно! Как вам кажется, почему число восемьсот сорок шесть вероятное по очевидности?

Стэнли. По аксиоме.

Гольдберг. Неверно! Оно очевидное по вероятности. Мы признаем вероятность лишь после того, как убеждаемся в очевидности. Оно вероятно, потому что очевидно, но не наоборот. Вероятность допускается лишь после доказательства очевидности.

Макканн. Правильно!

Гольдберг. Правильно?! Разумеется, правильно. Мы, вообще, Уэббер, во всем правы, а вы не правы.

Макканн. Абсолютно во всем!

Гольдберг. Сколько можно распутничать?

Макканн. Ты за это заплатишь.

Гольдберг. Чревоугодник!

Макканн. Развратник!

Гольдберг. Почему не платите за квартиру?

Макканн. Осквернитель супружеского ложа!

Гольдберг. Почему нос задираете?

Макканн. Я требую справедливости.

Гольдберг. Чем промышляете?

Макканн. Как относишься к Ирландии?

Гольдберг. Чем промышляете?

Стэнли. Играю на пианино.

Гольдберг. Сколькими пальцами?

Стэнли. Без рук!

Гольдберг. Вы поставили себя вне общества. В том числе и строительного.

Макканн. Ты предал веру отцов.

Гольдберг. Что вы носите вместо пижамы?

Стэнли. Ничего.

Гольдберг. Вы осквернили собственные пеленки.

Макканн. Что ты скажешь про блаженного Оливера Планкетта?

Гольдберг. Говорите, Уэббер, почему цыпленок перебежал дорогу?

Стэнли. Он хотел… он хотел… он хотел…

Макканн. Он не знает!

Гольдберг. Почему цыпленок перебежал дорогу?

Стэнли. Он… он хотел…

Гольдберг. Почему цыпленок перебежал дорогу?

Стэнли. Он хотел…

Mакканн. Не знает. Он не знает, кто пришел первым.

Гольдберг. Кто же пришел первым, Уэббер?

Макканн. Цыпленок? Яйцо? Кто из них пришел первым?

Стэнли вскрикивает.

Гольдберг. Он не знает. Вы себя хоть в лицо знаете?

Макканн. Разбуди его. Воткни ему иголку в глаз.

Гольдберг. Подонок. Неудачник.

Макканн. Недоделанный.

Гольдберг. Но мы знаем, как с вами быть. Мы можем вас стерилизовать.

Макканн. Забыл про Дрогеду?! [2]

Гольдберг. Больше он уже никого не укусит.

Макканн. Ты предал нашу землю.

Гольдберг. Ты предаешь наше племя.

Макканн. Кто ты, Уэббер?

Гольдберг. Это не жизнь, Уэббер!

Макканн. Ты труп.

Гольдберг. Труп. Вы не в состоянии жить, думать, любить. Вы — покойник. Смердящий труп. Вместо жизненных соков — трупный яд!

Молчание. Они стоят над Стэнли. Он скрючился на стуле. Медленно поднимает голову и ударяет ногой Гольдберга в живот. Гольдберг падает. Стэнли встает. Макканн хватает стул и заносит его над головой. Стэнли поднимает другой стул и прикрывает им голову. Макканн и Стэнли ходят по кругу.

Гольдберг. Спокойно, Макканн.

Стэнли (кружит по сцене).У-у-у-у!

Макканн. Ну, погоди, иуда.

Гольдберг (поднимаясь).Спокойно, Макканн.

Макканн. Поди сюда!

Стэнли. У-у-у-у!

Макканн. С него пот градом льет.

Стэнли. У-у-у-у!

Гольдберг. Главное — выдержка, Макканн.

Макканн. Ишь, вспотел, ублюдок поганый.

За сценой слева раздается громкая барабанная дробь. Кто-то спускается по лестнице. Гольдберг снимает с головы Стэнли стул, они с Макканном расставляют стулья. Все замирают. Входит Мег в вечернем платье, с барабаном и палочками.

Мег. А я барабан принесла. И принарядилась.

Гольдберг. Прелестно.

Мег. Вам нравится мое платье?

Гольдберг. Платье просто потрясающее. Неземной красоты.

Мег. Да, я знаю. Его мне еще отец подарил. (Кладет барабан на стол.)Красивый у него звук, правда?

Гольдберг. Отличный инструмент. Может, вечерком Стэн сыграет нам что-нибудь на барабане?

Мег. Сыграешь, Стэн?

Стэнли. Не могли бы вы вернуть мне очки?

Гольдберг. Ну конечно. (Протягиваетруку Макканну. Макканн передает ему очки.)Ну-с, что мы имеем? О, да здесь целая батарея. Четыре бутылки шотландского виски и одна ирландского.

Мег. Мистер Гольдберг, а что пить мне?

Гольдберг. Стаканы, первым делом стаканы. Откройте бутылку шотландского, Макканн.

Мег (подходит к буфету).Здесь моя лучшая посуда.

Макканн. Я шотландское не пью.

Гольдберг. У вас же есть ирландское.

Мег (подает стаканы).Прошу.

Гольдберг. Прекрасно. Думаю, миссис Боулс, разливать полагается Стэнли?

Мег. Да, да. Давай, Стэнли.

Стэнли медленно подходит к столу.

Так вам нравится мое платье, мистер Гольдберг?

Гольдберг. Не то слово. Повернитесь-ка. Когда-то я в этом неплохо разбирался. Ну-ка, пройдитесь.

Мег. Скажете тоже…

Гольдберг. Не стесняйтесь. (Хлопает ее по заду.)

Мег. О-о-о!

Гольдберг. Пройдитесь, а мы на вас полюбуемся. Какая осанка! Что скажете, Макканн? Графиня, не иначе. А теперь, мадам, повернитесь и пройдитесь на кухню. Как держится!

Макканн (Стэнли).Мне — ирландского.

Гольдберг. Гладиолус, ну прямо гладиолус!

Мег. Стэн, как тебе мое платье?

Гольдберг. Сначала даме, сначала даме. Мадам, ваш стакан, пожалуйста.

Мег. Спасибо.

Гольдберг. Дамы и господа, поднимем бокалы. Давайте выпьем.

Мег. Лулу еще нет.

Гольдберг. Тем хуже для нее. Итак, кто произносит тост? Миссис Боулс, вам слово.

Мег. Мне?

Гольдберг. Кому же еще?

Мег. А что мне говорить?

Гольдберг. Говорите то, что чувствуете. То, что у вас на сердце.

Мег смущена.

Сегодня день рождения Стэнли, вашего Стэнли. Посмотрите на него. Посмотрите на него, и вы найдете нужные слова. Минутку, свет слишком яркий. Нам нужен полумрак. Макканн, у вас фонарь с собой?

Макканн (вынимает из кармана небольшой фонарик).Вот он.

Гольдберг. Уберите верхний свет и включите фонарь.

Макканн идет к двери, выключает свет, возвращается и направляет фонарь в лицо Мег. За окном еще не совсем стемнело.

Да не на хозяйку дома — на именинника! Осветите нам лицо юбиляра.

Макканн направляет фонарь в лицо Стэнли.

Итак, миссис Боулс, мы все вас слушаем.

Пауза.

Мег. Даже не знаю, что и сказать.

Гольдберг. А вы посмотрите на него. Посмотрите внимательно.

Мег. А ему свет не бьет в глаза?

Гольдберг. Нет, нет, начинайте.

Мег. Ну вот… сегодня у нас такая радость… такая радость… и я хочу выпить за здоровье Стэнли, потому что у него день рождения, и еще потому, что он давно здесь живет и стал уже моим Стэнли… И, по-моему, он хороший, хотя иногда и бывает плохим.

Гольдберг понимающе хмыкает.

Других Стэнли я не знаю, зато этого изучила лучше некуда, хотя он так не считает.

Гольдберг. Правильно! Правильно!

Мег. И знаете, у меня глаза на мокром месте, ведь я так счастлива, что он сегодня, в свой день рождения, остался здесь, никуда не уехал. И мне кажется, что ради него и всех наших дорогих гостей я готова на всё… понимаете, на всё… (Рыдает.)

Гольдберг. Блестяще! Блестящая речь! Включите свет, Макканн.