— Спутников — нет, не учат. А вот проституток — случается. Рассказать? Только это долго.

— А расскажи, если спать не хочешь. Мне-то не спится…

Агата сползла из кресла на пол, укутала ноги полами халата и улыбнулась своим воспоминаниям.

…года четыре назад, может, чуть меньше, случился у меня заказ, да какой! Почти три месяца на острове близ экватора. Только не спрашивай, на каком, понятия не имею, островов у нас много, а меня только что не с завязанными глазами туда привезли… и увезли так же. Остров как остров, частный, пара бунгало, бассейн, причал для яхт. И клиника под землей.

Я, командир, по поводу своей родины иллюзий не питаю. Тот еще гадючник. Закон писан только для тех, кто не может его купить. А ежели кто может… ну, не суть, еще я «Единорогу» волжскую обстановку не докладывала, делать мне больше нечего. Так вот.

В клинике этой пациент был. Один. Но носились с ним как курица с яйцом, на сотню бы хватило. Ему там ногу новую выращивали — свою-то правую некая добрая душа выше колена отчекрыжила — и полную пластику лица делали. А поскольку в его возрасте (а дядечке было, по моим прикидкам, хорошо за шестьдесят) такие процедуры доставляют ну совсем мало удовольствия, Жорик Гладышев, вице-президент наш бессменный, решил предложить ему антидепрессант. Или подложить под него. Ты меня понял.

Вот этот-то кадр то ли от скуки, то ли по доброте душевной (Ха! Доброты там было примерно как у атакующей кобры, но всякое в жизни случается…) стал меня уму-разуму учить. Где что искать, у кого как спрашивать, общие правила поведения… ну, правила, допустим, и «Спутники» начитывали, но у них так, больше теория. А тут практика. Жест этот — он же межпланетный. Типа «Спокуха, народ, все свои, не надо пулять, давайте лучше выпьем». В приличном обществе не пригодится — и то от общества зависит — а у разного рода контрабандистов, пушеров и прочих нелегалов по первости за своего сойти можно. А там уж по обстоятельствам, мозги тоже никто не отменял, если что. Про правду и легенду я, кстати, его цитирую. Дословно.

Вот сразу видно, где ты служишь. Не русский, нет. Хотя по-русски говорил очень чисто, даже матерился безукоризненно, а это, сам понимаешь, высокий класс. Было в нем что-то англекоксовское, [4]реднечье, [5]если смекаешь, о чем я. Мне его как Антона представили, а у меня на языке «Энтони» вертится, хоть плачь.

Один раз слетело… ну и я слетела. С табурета. От оплеухи. Жорик закатил, даже сейчас еще в ушах звенит при одном воспоминании. Но видел бы ты этого инвалида! Как он Жорика не убил — до сих пор понять не могу. И ведь на одной ноге… м-да. Знаешь, до Тони ведь никто за меня не заступался, тем более так… эээ… весомо.

Короче, Жорик в углу валяется да зубы проверяет. На предмет все ли целы. А этот ему открытым текстом: если у девочки глаз-алмаз, так ее наказывать не за что. Будет за что — сам накажу, а ты пшел вон, кретин. И ведь пошел господин вице-президент, да как пошел! Сказка! Феерия! Потом, прикинь, букетики каждый день засылал, пока я на острове прохлаждалась…

Что? Какие еще тебе особые приметы кроме ноги оттяпанной? Да были, были, это я так. Была, точнее. Одна. Левый глаз у него слепой, сожжен лучом еще в молодости и линзой замаскирован. И ведь предлагали же Тони новый вырастить и имплантировать, при мне предлагали, дело-то плевое, а он ни в какую. Дескать, ежели кто с двумя глазами будет стрелять лучше, чем он с одним, тогда он подумает. Может быть. Стрелял, кстати, как бог. И меня учил. «Спутники» потом удивлялись. Вот хоть Платину взять. Хороший стрелок, не спорю. Только Энтони даже лежа в шезлонге ему сто очков вперед давал.

Знаешь, мне с ним было хорошо. Этакий… дядюшка, что ли… Нет, он и потрахаться не дурак был, но это вроде как довеском шло. Когда его в порядок привели, он мне денег отвалил столько, что я сразу же выкупиться смогла. Если бы не этот гонорар, я бы еще пару лет корячилась, без вариантов. Сказал еще, что с собой бы забрал, да только жизнь у него неверная и, мягко говоря, странная, а у меня пока еще шанс есть в общество вписаться.

Нет, не влюбилась. По крайней мере я так думаю. При моей тогдашней профессии влюбляться было, сам понимаешь, не с руки, так до сих пор, кажется, и не вспомнила, как это бывает… но Энтони я запомнила. За всю мою жизнь он первый за подстилкой человека разглядел…

Вряд ли. На Волге, разумеется, помалкивала — Тони велел хотя бы с год язык попридержать, да и жить хотелось, знаешь ли, а теперь… Не цепляйся к словам, и теперь хочется, а как же, только… Да не знаю я, почему решила рассказать. Решила и решила. Кроме того, столько лет прошло. И клиники той уже нет, и врачей, и Жорика, и Волги. Ха! Дурак он, твой Дергачев. Вот ведь о чем спрашивать стоило, а его мальчики уперлись в шлюху, ничтожество, не человека… ну, да не он первый.

Любопытство растворяется в мрачноватом веселье и, пожалуй, вынужденном восхищении. Так восхищаются достойным противником: через прорезь прицела.

— Ну что я тебе скажу, Агата… В твоем досье о некрофилии ни слова нет… А зря. Оп!

Дима сидел развалясь, но запущенную в него подушку перехватил еще в воздухе. Перехватил — и погрозил Агате пальцем: мол, не балуй. Усмехнулся.

— Как раз около четырех лет назад Энтони Кертис, в определенных кругах более известный как Бельмастый Тони, был гарантированно уничтожен. Истек кровью: правую ногу ему выше колена лучом срезало. Ликвидирован, опознан по генной карте — ни лица там не осталось, ни рук, ни зубов… кремирован… так что ты, не иначе, с покойником на острове загорала.

— Тебя это удивляет? — тихо спросила девушка.

— Меня? Меня уже давно ничто не удивляет. Вот разве только… три месяца с одной и той же женщиной… По меркам Кертиса это почти законный брак, поздравляю.

— Пойду-ка я спать, — подытожила Агата со вздохом, поднимаясь на ноги. — Спокойной ночи, командир.

Спал Дима как убитый и проснулся в прекрасном настроении, что в последнее время бывало с ним нечасто. Странная история, рассказанная накануне Агатой, должна была заставить его ворочаться с боку на бок, анализировать, делать выводы… но почему-то не заставила. Он только пожал плечами, думая о хитросплетениях судьбы. По всему выходило, что именно пиратскому «барону» Энтони Кертису, проходившему по ориентировкам под грифом «в переговоры не вступать, ликвидировать», майор Десница обязан жизнью. Не стань Агата свободной именно тогда, когда стала, она не закончила бы к моменту лестианского налета на Волгу курс обучения у «Спутников», и ее, скорее всего, просто не было бы в том баре, где они познакомились.

Дмитрий повертел эту мысль так и эдак и неожиданно понял, что она не вызывает у него отторжения. Более того. Он, майор Десница, человек, годами занимавшийся уничтожением таких, как Бельмастый Тони, был благодарен старому мерзавцу. Не за себя благодарен — за Агату. Впрочем, и за себя тоже. Стрелять учил, надо же! Хорошо, допустим, исходный материал тоже был неординарный, но еще на Волге Дима отметил, что руку девчонке ставил большой мастер.

Ладно, черт с ним, с Кертисом, пора вставать. Приказ может поступить в любой момент.

Стоило ему подумать о грядущем приказе и о том, кто его, исходя из предупреждения Бекетова, должен передать, как настроение стремительно начало портиться. Немного исправил положение запах кофе, доносящийся из гостиной, где уже хозяйничала Агата.

— Привет! — улыбнулась она. — Ванная занята, там Платина плещется, тот еще селезень…

Представив Варфоломея с зеленой головой, покрытой перьями, Дима расхохотался, принял из рук Агаты чашку кофе и уселся в кресло дожидаться того момента, когда можно будет побриться. И в этот момент мелодично звякнул дверной сигнал.

— Интересно… — приподняла брови устроившаяся по соседству Агата, — и пяти минут не прошло, как я завтрак заказала. Кто бы это…