— Но тебе же нужно было кормиться.

— Я кормилась кровью таких, как он, кровью себе подобных. — Клер зло рассмеялась. — Потому я и не создавала никого. Я мстила, я убивала монстров, одним из которых стала сама.

— И тебя не поймали?

— Тогда не было особенного порядка. Был совет, и он был судом, а дети совета — законом на земле. Обратив меня, он сам вложил закон в мои руки.

— Клер, а наша ветвь, наши старейшие…

— Да, это я помогла им перебить друг друга и исчезнуть оставшимся… Только это не наша ветвь, Билли, мы сами по себе. Меня обратил член совета.

— То есть, ты хочешь сказать, что есть западная ветвь Малькольма, обезглавленная северная ветвь, южная ветвь Этана и четвертая — ты, я и…?

— И все. — Ответила Клер, и, утомленная беседой, снова закрыла глаза, но уже надолго.

Сэм сидела на берегу моря и смотрела вдаль, где-то почти на самом горизонте, виднелся корабль. Море сменило оттенки на более темные в сравнении с летом, небо почти полностью закрывали тучи. Сэм не знала, ждать ли дождя, или рано или поздно все-таки появится просвет, и выглянет солнце. Среди красок начинающейся осени полуостров выглядел особенно пустынно, как выглядят курортные городки в не сезон, сиротливо и заброшенно. Она вспоминала о том, как совсем еще недавно изнывала от жары, проходя мимо этого пляжа, и решилась на нем искупаться, избавившись от одежды. Как на берегу ее встретил симпатичный светловолосый парень. Если день выдался пасмурным, мог ли в нем появиться Габриэль? И на что она рассчитывала, снова вернувшись на виллу Фиска? Сэм зевнула и закуталась сильнее во флисовую куртку, накинула капюшон и спрятала руки в карманы. Уходить от моря она не хотела — ей нравилось смотреть на него, оно завораживало и приносило ей облегчение. Соленые брызги, которыми был наполнен воздух, дарили ей ощущение жизни и движения.

— Погода не совсем пляжная, — произнес приятный голос позади нее.

— Габриэль? — Сэм радостно обернулась. Он стоял там, в светлых штанах и синей ветровке. Он ничуть не изменился, и от него по-прежнему исходило приятное тепло и свет, так словно солнце все-таки пробилось к земле. — Габриэль, — снова произнесла Сэм уже утвердительно и счастливо.

— Рада меня видеть? — Усмехнулся он, и по одной этой фразе Сэм уже поняла, что он в отличном настроении.

— Ты разговариваешь со мной? — Спросила она в тон ему, театрально нахмурив брови.

— А что мне остается, если ты так ищешь встречи, что готова превратиться в песчаную статую, — произнес он, — или ледяную, если бы я не пришел так скоро.

— Ты ведь не живешь зимой здесь? — Предположила Сэм.

— Да, я люблю тепло, если ты еще не заметила. — Улыбнулся он.

— Ты тоже рад меня видеть.

Он поднял на нее серьезные светло-зеленые глаза.

— Разве у меня есть кто-то еще?

— Габриэль, — вздохнула Сэм, она снова ощутила себя виноватой.

— Пойдем в дом, — предложил он, предлагая ей руку и подымая ее с песка. — Я зажгу камин и налью нам чего-нибудь согревающего.

Сэм с удовольствием пошла рядом с ним, продолжая держаться за его руку. Она наслаждалась детским ощущением беззаботной радости, которую она испытывала рядом с ним.

Стеклянный дом, на первый взгляд, тоже казался хмурым и холодным. Но пламя, весело заплясавшее в камине, заставило его согреться и стать более жилым. Они завалились с чашками, из которых подымался ароматный пар, прямо на ковре возле огня. Сэм смотрела на языки пламени, и думала о том, что это ничуть не хуже, чем смотреть на море.

— Над чем ты сейчас работаешь? — Спросила она.

— Ты имеешь в виду музыку?

— Да.

— Никаких фильмов, просто пишу для души. — Он поставил чашку на пол и сел, опершись на правую руку.

— Сыграешь?

— Почему бы нет. — Он поднялся и пошел в дальнюю комнату с роялем. Через несколько секунд оттуда донеслись звуки очень красивой и грустной мелодии. Сэм слушала, и ей казалось, что она слышит звуки моря, холодного и печального, пустого осеннего моря. Пронзительные крики чаек, свист ветра, бьющиеся полы одежды или парусов, замерзших рыб, издающий хрустальный звон при столкновении плавниками…

— Что с тобой? — Он снова оказался рядом, а она даже не заметила, словно впала в прострацию, слушая его музыку, и очнулась только сейчас.

— Откуда эта мелодия? — Спросила она.

— Отсюда, — он показал пальцем на свое сердце.

— Но почему такая грустная?

Он промолчал.

— Габриэль, — Сэм подняла на него глаза, усаживаясь на ковре. — Скажи мне одну вещь.

— Какую? — Ему явно не нравилось, когда она задавала вопросы, нежность, светившаяся на его лице, когда он только что коснулся ее, стала растворяться и на ее месте появилась пустая, ничего не значащая, маска.

Но Сэм обязана была продолжить.

— В тот день, когда я вспомнила, ты держал меня на руках до самого захода солнца. Почему ты был так уверен, что, если бы я умерла, то переродилась бы в свете?

— В тебе сейчас слишком много тьмы, — произнес он, прикрыв глаза.

— Нет, я не собираюсь сейчас вернуть свой шанс. Ты не понял. Я хочу знать, почему ты был так уверен, что свет примет меня, если во мне, так или иначе, была тьма? Пусть даже ничтожное ее количество, как в любом человеке, но все же?

Его пальцы нервно перебирали белый ворс ковра. Он словно попытался что-то сказать, но потом передумал.

— Габриэль, — голос ее звучал требовательно.

— Я ничего тебе не должен, — сказал он, и голос его на этот раз не предвещал ничего хорошего.

— Умоляю, я не хочу с тобой ссориться, просто скажи мне. — Сэм потянулась рукой к нему и сжала его пальцы.

Он вздрогнул, но руки не отнял. Его глаза пристально посмотрели на Сэм.

— Что ты хочешь услышать?

— Правду.

— Я взял твою тьму. — Произнес он.

— Черт тебя побери, — Сэм была поражена, хотя и догадывалась, что он должен был сделать что-то подобное. — Но как? Ведь тьма тебя убивает, разве нет? Нет, я не имею в виду, что не рада тому, что ты жив, просто, как ты смог? Как тебе это удалось? — Сэм нервничала, и слова путались, как и мысли в ее голове.

— Ты такой человек, — улыбнулся он.

Сэм нетерпеливо пожала плечами, что могло означать что-то вроде «а чего же ты еще ожидал».

— Я смог. — Ответил он. — Вампиры могут брать свет и питаться им. То же можем и мы. Я. — Исправился он, запнувшись. — Я не погибаю от этого, а становлюсь смертным.

— Ты не уходил в ту ночь, — ахнула Сэм. — Ты оставался дома. Но к утру…

— Верно, к утру я восстановился, чтобы увидеть, — он помолчал, — что ты потратила впустую мой дар.

Сэм молчала. Да, наверное, со стороны это именно так и выглядело. Так вот что он тогда сделал.

— Почему ты сейчас спрашиваешь об этом? — Поинтересовался он.

— Потому что одному моему другу очень плохо, и мне нечего ей предложить. — Сэм взглянула на Габриэля. — Из-за того, что я пренебрегла твоим даром.

— Сожалеешь, — кивнул он. — Но я не смогу тебе помочь сейчас.

— Я знаю. — Ответила Сэм. — Но смог бы ты… — Она замолчала в нерешительности.

— Что? — Габриэль смотрел на нее со смесью настороженности и любопытства.

— Забрать тьму у обыкновенного человека.

— Ты понимаешь, насколько это сложно, и что случится со мной, если я возьму слишком много? — Спросил он.

— Но со мной ведь у тебя вышло?

— Ради чего, Сэм?

Сэм не знала, как сказать.

— Ради шанса на свет. Возможно, у такого человека появился бы шанс раствориться в свете.

— Это не выход.

— Это не выход для всех, но выход для нее.

— Почему ты не предложишь ей обращение? — Спросил он.

— Я предлагала. — Сэм опустила голову, пряча глаза в пол. — Но это оказалось для нее слишком. Он не смогла, отказалась. Я даже хотела, чтобы она стала чьим-то человеком, но с этим тоже ничего не вышло. А я не могу, понимаешь, не могу сидеть и смотреть, как она умирает без надежды, без света в конце пути.