В тот же день, после полудня, когда Сильвана вернулась домой, Рамон пришел и предложил купить у нее Марию. Девчонка не выходила у него из головы. Он чувствовал, что свет будет ему не мил весь остаток жизни, если он не заполучит ее. Ему так сильно хотелось Марию, что он предложил за нее Сильване две сотни песо. Две сотни песо было неслыханной суммой за такую молодую и неопытную девчонку.

Каково же было удивление, когда Сильвана вместо Марии предложила ему себя.

— Она не хочет тебя, — сказала Сильвана. — И не пойдет за тебя. Бери меня. Я твоя соседка, и мне нужен муж.

Рамон был вне себя от злости. Он хотел девчонку, не мамашу.

— Ты слишком старая, — сказал он. — Почти такая же, как Кармила. Продай мне девчонку.

— Она не пойдет за тебя. А если заставить, зарежет тебя, когда ты будешь спать, — сказала Сильвана. — Мать Томаса из апачей, а Мария вся в нее. Они не боятся резать мужчин.

— Я не знал мать Томаса. — Рамон несколько сник. Он не любил апачей, но все еще хотел Марию и продолжал твердить об этом.

— Нет, она не пойдет за тебя, — повторила Сильвана. — Бери меня в жены. Не такая уж я старая.

Сильвана не ожидала, что предложит себя мужчине, который хотел ее дочь, но в жизни случалось много такого, чего она не ожидала. И это могло бы стать еще одной неожиданностью, которая помогла бы ей прокормить детей.

Рамон плюнул и с отвращением отвернулся. Старухи ему больше не нужны.

На следующее утро Марию разбудил ружейный выстрел. Сердце сжалось от страха. С мачете в руках она выскочила на улицу, но было уже поздно, Рамон застрелил Трехножку. Он не стал пускать ее на колбасу, а просто увел за кукурузное поле и пристрелил ее там.

Мария плакала, пока могла. Когда мать пришла успокоить ее, она перестала плакать и окаменела. Это было еще одним уроком ей в отношении мужчин: им хотелось только одного, и они мстили, когда не получали этого или получали не сполна. Позднее ей придется усвоить, что тот, кто получал то, чего хотел, становился еще мстительнее.

Через несколько недель Рамон передумал и взял к себе Сильвану. А девчонку он стал побаиваться. Как-никак, а в ней текла кровь апачей. Она могла зарезать его во сне. Когда бы он ни посмотрел на нее, он видел ненависть в ее глазах, черную ненависть. Он стал избегать ее, особенно ее ненавидящих глаз. Ее ненависть была слишком черной. Девчонка вполне могла оказаться ведьмой. Ему все больше и больше казалось, что в один прекрасный момент она подкрадется и зарежет его в собственном доме. Она всего лишь грязное индейское отродье, и как только он мог хотеть ее.

Сильвана и в самом деле оказалась не такой уж старой. От нее не исходил такой неприятный запах, как от Кармилы. Она была вполне приличной мексиканкой и слегка напоминала свою красивую дочь. Жениться на ней Рамон не хотел, но привел ее в свой дом. Однако ее отпрыски должны были оставаться у себя. Он давал ей немного денег на их питание, но не хотел, чтобы они путались у него под ногами.

Дети Сильваны, двое мальчишек и одна маленькая девочка, находились на попечении Марии в доме Сильваны. Мария была им матерью. Сильвану они видели редко с тех пор, как та ушла жить к Рамону, хотя до его дома было рукой подать.

Мария не осуждала мать. Она знала, что Сильвана устала от этой жизни Она приняла предложение Рамона, потому что душа ее была сломлена и умирала. Только женщина с умирающей душой могла отдаться такому, как Рамон.

Когда Рамон убил Трехножку, Мария почувствовала, что ее душа тоже может умереть. Она любила свою лошадку больше всего на свете. Но ее душа не умерла. Она осталась жить благодаря ненависти, ненависти к Рамону, а заодно и ко всем остальным мужчинам. Они были насильниками и животными. Мария собиралась жить одна. Она будет растить своих братьев с сестрой и не собирается жить с мужчиной, как другие женщины. Мужчина овладеет ею, если только окажется быстрее и сильнее нее, как это было с Рамоном.

Сильвана родила Рамону еще двоих детей. Большую часть времени они проводили с Марией и другими детьми. Марии было жаль мать, ведь душа у нее была такой израненной. Она помогала матери как могла, но к Рамону относилась с неизменной ненавистью.

Со временем Рамон стал бояться ее как собственной смерти. Однако в отношении всех остальных мужчин Мария была не права, когда думала, что ни с одним из них не сойдется по собственной воле. Годы шли, и однажды в их городе появился Карлос Гарза. Он был пастухом и работал на юге. Она видела, как он смотрит на нее, а когда он заговорил с ней своим бархатным голосом, она почувствовала, что внутри у нее что-то изменилось. Через несколько дней она пошла с Карлосом, и не только по собственной воле, но даже с готовностью. Лишь потом она узнает, что за бархатным голосом Карлоса скрывалась натура ревнивца. Вскоре после их первой встречи Карлос подарил ей коня — маленького белого мерина, который был слишком неповоротлив для него. По причине низкорослости животного Мария назвала коня Чапо. [5]

Через день после того, как Карлос подарил ей коня, они верхом на лошадях отправились с ним далеко вниз по реке, мимо тех мест, где Мария оплакивала своего отца. По пути им попался каньон, огромные скалы которого нависали над рекой. Карлос Гарза был ей особенно симпатичен в тот день. Ее влекло к нему. Такого влечения она еще никогда не испытывала.

Во время той поездки был зачат Джо.

После того как Карлос дал ей Чапо, Мария не расставалась с конем. Чтобы прокормить ребят и свою лошадь, ей приходилось работать в поле, получая за это кукурузу.

Джо было шесть лет, когда Хуан Карлос продал его апачам. Мальчика не было дома два года. Мария уже стала терять надежду, когда Джо неожиданно вернулся. Но, увидев его, она поняла, что с надеждой встретиться с сыном ей все же придется расстаться, хотя и по другой причине. Хуан Карлос продавал прелестное дитя — ребенка, в котором она не чаяла души, а тот, кто к ней возвратился, вовсе даже не был похож на ее сына. Его не узнавал никто. Он был самым красивым мальчишкой в деревне. Девчонки с надеждой заглядывались на него.

Но надежды их были напрасны. Всем, кто возлагал на Джо Гарзу свои надежды, суждено было надеяться напрасно. С десяти лет он часто исчезал из деревни и пропадал по месяцу и больше. Уж не вернулся ли он к апачам, сокрушалась Мария. Неужели индейская кровь в нем побеждала ее собственную? Однажды, когда она спросила его об этом. Джо лишь посмотрел на нее и усмехнулся.

— А почему тебя это заботит? — спросил он.

— Ты мой сын, — сказала она. — Разве это может не интересовать меня? Я уже сломала себе голову.

— Я не хожу к апачам, — заверил Джо. — Если мне придется пойти к ним опять, то только для того, чтобы расквитаться с теми, кто бил меня.

Позднее Мария случайно узнала правду. Джо ходил вниз по реке аж до самого Ларедо, чтобы воровать. Он был вором, и весьма удачливым. О его проделках ей стало известно от Олина Роя. Олин рассказал, что Джо нашел пещеру в горах к северу от Боквилласа. Однажды вечером Олин случайно краем глаза заметил, как Джо нес дорогое седло, украшенное серебром и сверкавшее в лучах заходящего солнца. Олин понял, что седло краденое, потому что всего двумя днями ранее он останавливался в доме идальго, у которого пропало точно такое седло. Старый идальго считал, что его украли индейцы, поскольку не обнаружил следов лошади, которые бы вели к его ранчо или обратно. Никаких следов не было вообще.

Путь от ранчо старого идальго до гор возле Боквилласа был неблизкий. Но Джо тем не менее, был здесь, у реки, и нес седло. На такое способны только апачи. Апачи редко ездили на лошадях. Они ходили пешком и не оставляли следов.

Олин провел ту ночь у реки, надеясь утром разыскать Джо. Но это ему не удалось. Пещер было множество в высоких известковых скалах, которые тянулись на многие мили, уходя в Техас, там, где река делала огромную петлю. В пещерах обитали пантеры и даже встречались медведи-гризли.