Через некоторое время пришла телеграмма шефа. Нандора вызывали в штаб-квартиру. По срочному делу. «Лысый» хорошо известен центру как Сократ.

— Знакомьтесь, Нандор…

— Очень рад. Я, кажется, помешал вам…

— Нет, что вы… Мы уже заканчиваем… Впрочем, эта работа бесконечна, как бесконечен этот океан информации. — И Медичка — Ольга, — это была она, — окинула взглядом большой стол, заваленный газетами, журналами, уставленный длинными узкими ящиками с карточками.

Нандор застал своих коллег погруженными в океан информации. Из самых разных источников. Главным образом из советских газет, журналов, бюллетеней. Иностранная разведка очень тонко препарирует их. После тщательного анализа комплектов некоторых советских научно-технических журналов было высказано предположение, что русские ученые активно исследуют проблемы влияния коротких радиоволн на человека и животных. Группе опытных специалистов было поручено проверить правильность такой гипотезы. Параллельно с этой группой и в какой-то мере в помощь ей действовала и штаб-квартира, на службе у которой пребывали Егенс, Нандор и Ольга. Егенса особо интересуют «стыки» в работе биологов и физиков. Интерес этот несколько субъективен. Русский доктор трудится, кажется, на той же ниве. Радиобиология, человек и радиация…

Такова пока еще смутная информация о деятельности Сократа, неожиданно оказавшегося в поле зрения штаб-квартиры. Но, пожалуй, не это обстоятельство побудило штаб-квартиру поручить Егенсу всерьез заняться этим русским доктором. Военное прошлое Рубина, бережно сохраненные в досье главной штаб-квартиры страницы его биографии той поры, информация Медички и, наконец, сообщения Нандора — вот что вызвало столь повышенный интерес к русскому доктору. Шеф предложил Егенсу вызвать Нандора и Медичку, чтобы вчетвером проанализировать все известное им по делу Сократа и решить, как действовать дальше.

Друга своего Егенс встретил радушно.

— Привет, старина! Дай-ка посмотрю на тебя. Ты прекрасно выглядишь. Хочешь что-нибудь выпить? Присаживайся. В тринадцать ноль-ноль явится шеф, и мы приступим к делу…

Ему, конечно, очень хочется узнать о судьбе шкатулки с героином, но мешает Медичка. К тому же сейчас придет шеф. И Егенс, взглянув на часы, улыбнулся:

— Можешь сверять часы, Нандор. Сию минуту он будет здесь.

Высокие старинные часы со звоном пробили один раз, и в это мгновение распахнулась массивная дверь. Порог перешагнул высокий сухопарый человек с трубкой в зубах и с огненной шевелюрой. Рыжий молча кивнул в сторону Егенса и Нандора, поцеловал руку Ольге и занял председательское место за столом. Его звали «рыжим дьяволом», хотя ничего дьявольского ни в манере говорить, ни в его облике не было. А вот хватка у него была действительно дьявольская.

— Разрешите начать, сэр?

— Да, прошу вас. — И, попыхивая трубкой, шеф уставился в окно, за которым раскачивались высоченные сосны.

Энергичный, много знающий и много видевший, отдавший тридцать лет службе в разведке, шеф полон сознания значимости своей роли на этом узком совещании четырех. Доклад Егенса об инспекционной поездке к Нандору заинтересовал штаб-квартиру, и теперь надо решать — кого посылать к русскому доктору с «приветом от Воронцова и бритвой «Жилет»? Ему и решать. Но шеф хочет снова выслушать доклад Егенса, посоветоваться с Медичкой, хорошо знающей Москву, москвичей, посоветоваться с Нандором, человеком, который видел Сократа, беседовал с ним… В общем, все сидящие за столом должны помочь ему ответить на вопросы: «Как установить контакт с Сократом? С чем пойти к нему? Привет от Воронцова или от Нандора? Или и то и другое? Есть ли уверенность, что он не работает сейчас на чекистов? И в этой связи, какова степень безопасности того человека, который поедет устанавливать первый контакт с русским доктором? Первый контакт — что мы ждем от него? Можем ли уже сейчас планировать более отдаленные цели?»

Егенс понимает, что ответ на все эти вопросы должен дать его доклад, с предложениями, с откровенно высказанными сомнениями, догадками. Нандор и Медичка, пожалуй, это самые вероятные кандидаты на поездку к Сократу. Их надо сейчас более основательно вводить в курс дела.

— Итак, господин Нандор, я уполномочен сообщить вам, что анализ вашего доклада о русском туристе Рубине дает обнадеживающие основания…

Шеф прерывает Егенса:

— Прежде всего, он дает нам основание сделать отнюдь не лестное для вас заключение, господин Нандор. Вы оказались не очень-то расторопным. Результаты вашего диалога с господином Рубиным могли быть куда более эффективными. Судя по вашему докладу и по некоторым вашим данным, к турецкому берегу волной прибило крупную рыбу. Но вы не смогли должным образом использовать дар судьбы. Вы — опытный мастер своего дела, Нандор, а тут оплошали…

Нандор беспомощно обвел взглядом присутствующих, он словно искал у них поддержки и в первую очередь, конечно, у Егенса: ведь операция «героин» чего-то стоит? Но коллега более чем подобострастно смотрит на шефа, и на лице его нетрудно прочесть: «Рассчитывай только на себя».

— Я смею заметить, не в порядке оправдания, а лишь для уточнения истинного положения вещей, что у нас были серьезные основания прервать операцию. Я уже говорил об этом господину Егенсу. Смею повторить… Допустим, что я, продолжив диалог с Рубиным, кое-чего и добился бы, но это потребовало бы много времени… Из-за Рубина отход судна задержался бы надолго. Советская контрразведка, разумеется, сразу же взяла бы Рубина на прицел. И, таким образом, мы не имели бы и тех обнадеживающих оснований, о которых, видимо, собирается говорить мой коллега. — И он кивнул в сторону Егенса.

— Ну, ну… Допустим, что микродоза логики присутствует в вашем объяснении, Нандор… Прошу вас, Егенс, продолжайте… — Губы шефа дрогнули в насмешливой улыбке. Рыжий свое дело сделал — сбил спесь, с которой Нандор пришел: купец переоценил свой товар…

— Я позволю напомнить, — Егенс продолжал доклад в том же почтительном тоне, все время поглядывая на шефа, — что мы проанализировали доклад господина Нандора и по картотеке Центра проверили данные о «лысом». Там имеется карточка на русского доктора Рубина по кличке Сократ. Это досье — наши трофеи, в свое время перехваченные у гитлеровской разведки. Обнаружено личное дело Сократа. Вот основные сведения о нем…

…Бутов особо внимательно читает эти строки сообщения Роны. В основном все совпадает с исповедью Захара Романовича. Но есть небезынтересные детали, на которые счел нужным обратить свое внимание и Егенс.

— Абвер решил перед отправкой Рубина в Россию проверить его на детекторе лжи, хотя, как известно, в ту пору их аппаратура была еще далека от совершенства, проводились лишь первые эксперименты. Показатели Сократа оказались ниже среднего. На вопрос: «Вернувшись в Москву, вы явитесь в НКВД?» — последовал ответ: «Нет». Однако кривая кровяного давления при этом резко скакнула вверх. Видимо, в абвере решили пренебречь этой кривой. Не до нее тогда было, — улыбается Егенс. — После переброски Сократа в Россию связи с ним оборвались. По крайней мере в досье нет данных, подтверждающих такие связи. Но вопрос этот остается открытым и даже в какой-то мере загадкой, над которой…

— Послушайте, Егенс, а вам никогда не приходила в голову мысль, что где-нибудь имеется еще одно досье, не попавшее в наши руки?

— Да, сэр… Такой вариант возможен. И мы кое-что предприняли в этой связи. Сейчас ведутся розыски господина Брайткопфа. Если они окажутся успешными, то мы сможем получить ответ на интересующий нас вопрос. Нам, кажется, удалось набрести на след одного из сотрудников абвера, работавшего с Брайткопфом до весны сорок пятого. Мы надеемся…

— Егенс, вы долгое время были нашим резидентом в Провансе… Тогда вам должна быть известна тамошняя пословица — надежда как молоко: если ее долго хранить, она прокиснет…

Голос шефа звучал язвительно: