— Нора, ты не думаешь, что все-таки следует рассказать сыну о помолвке?

— Я же сказала: когда наступит подходящий момент, я расскажу.

— Но ведь отец приедет сюда уже через месяц. Я не знаю, что написать ему. Пишу все про остров да про работу, а про Макса — ни слова.

— Вы с ним не ладите, ведь правда? — Нора отложила книгу и приподнялась на подушке. — Он тебе не нравится?

— Скорее, я — ему. Даже Ширли это заметила. Буквально несколько минут назад она сказала то же самое.

— Ширли? Вот как? Думаю, дорогая, то, что вы на ножах, — просто очевидно. — И немного помолчав, как-то неохотно добавила: — Ты постоянно споришь с ним, а он этого терпеть не может.

— Я не его подчиненная и не собираюсь выполнять его приказы.

Внимание Пенни привлекло какое-то движение за окном, в зарослях кокосовых пальм, усеянных цветущими орхидеями и другими растениями, для которых они служили своего рода подпоркой. На ветке сидел большой ярко-зеленый попугай. Он с любопытством разглядывал Пенни. Попугай часто прилетал на эту ветку и часами неподвижно просиживал здесь. И лишь изредка, заметив в саду какое-то движение, птица словно оживала и оглядывалась по сторонам. При этом ее золотистая голова всеми цветами радуги переливалась на солнце.

— Пойми, все-таки мы гости в этом доме, — осторожно напомнила Нора. Пенни очнулась от своих мыслей и посмотрела на женщину. Ласковый взгляд действовал успокаивающе. — Я понимаю тебя, но попробуй и ты понять Макса. Он привык всем здесь распоряжаться. И я уверена, — добавила Нора, заметив, как Пенни недовольно поджала губы, — я уверена, что он не посоветует ничего плохого. Например, эта история с бурлящим озером — он абсолютно прав, мы не можем идти туда без провожатого.

Проигнорировав последнее замечание, Пенни вновь завела разговор об отце:

— Но как вы не понимаете? Чем дольше мы откладываем, тем больше будет неприятностей, когда наконец Макс все узнает. Я больше чем уверена: если бы мы сказали ему прямо сейчас, он был бы очень раздражен, что мы скрывали правду.

Нора вздохнула:

— Да, наверное, нужно было сразу во всем признаться, и будь что будет. Но ты ведь знаешь, что Макс вбил себе в голову о браках?

— Но ведь это ваша жизнь! — Возмущенно перебила ее Пенни и сразу пожалела об этом, так как начальнице явно не понравилось такое бурное проявление эмоций. Впервые Пенни стала причиной ее недовольства.

— Конечно, это моя жизнь. Но из-за брака я не собираюсь ссориться с сыном.

— То есть может дойти до того, что вы с папой расстанетесь?! — не веря своим ушам, воскликнула Пенни. В голове не укладывалось, как Макс может так упорно противиться счастью своей матери. — Неужели Макс этого добивается?

— Маловероятно. В любом случае он всех подозревает. Думает, что мужчинам нужны только мои деньги. Все сыновья такие, Пенни. Муж умер, когда Макс был еще совсем маленьким. Он чувствует, что теперь должен оберегать меня.

— Но почему он так уверен, что вас надо оберегать от моего отца?

Нора остро ощутила горечь в словах Пенни и снова нахмурила брови:

— Я уверена: когда Макс узнает Джеймса поближе, он не будет возражать.

— Тогда давайте скажем ему прямо сейчас, — умоляла Пенни. В ответ Нора покачала головой. — Но когда?

— Скоро, Пенни. Я обещаю. Я просто жду подходящего случая.

Пенни ничего не оставалось, как удовлетвориться ответом.

Она решила хоть что-то сделать и подготовить Макса к тому, что у него скоро появится отчим. Может, тогда он не слишком категорично воспримет это известие. Несколько дней Пенни намеренно была с ним очень любезна, подавляя свое неприятие и обиду и стараясь не замечать бесцеремонно презрительного обхождения в надежде хоть немного задобрить неумолимого деспота. Страшнее всего было представить на его лице искреннее отвращение в тот момент, когда он узнает, что Пенни — его сестра. Девушка ясно видела, что Макс недоумевает из-за столь неожиданной перемены в ее поведении. Иногда ей даже казалось, будто он думает, что она с ним флиртует. С абсолютно невинным видом Пенни вежливо поддерживала разговор, ревностно ловя каждое его слово и не переставая улыбаться. Однажды, когда Макс вышел на веранду почитать, Пенни осмелилась присоединиться к нему и, тоже взяв книгу, удобно устроилась в кресле у перил. Макс посмотрел на нее удивленно, беззвучно усмехнулся и снова уткнулся в книгу. Спустя некоторое время Пенни отложила чтение и предприняла несмелую попытку начать разговор. Но Макс либо кивал, либо бросал односложные «да» и «нет», так что вскоре Пенни сдалась и тихо сидела, наслаждаясь великолепным вечером.

Небо чудесно преображалось. Солнечные лучи сливались в фантастическом, гигантском фейерверке голубых, розовых, зеленых и ярко-оранжевых лучей. Пенни с открытым ртом, как завороженная, глядела в небесную бездну, которую вот-вот должно было озарить сверкающее великолепие изумрудных россыпей. Это невиданное, чудное сияние можно наблюдать на безоблачном горизонте. По мере приближения к его четко очерченной линии солнце приобретало насыщенный ярко-оранжевый цвет. И в тот момент, когда оно совсем скрылось из вида, небо озарилось мерцающим зеленым светом, ярко контрастирующим с пурпурным теплым сиянием. Закат — непередаваемое, невероятное единение земли и неба. Пенни восторженно вздохнула. Забывшись, она взглянула на Макса и вздрогнула, натолкнувшись на его взгляд. Раскрытая книга лежала на коленях, а мужчина с самозабвенным восторгом смотрел на девушку. Пенни покраснела и отвернулась. В воздухе повисла напряженная тишина. Обоим стало неловко. Вечер был такой ласковый, романтичный. Вокруг все цвело и пело. Терраса утопала в цветах, легкий бриз разбавлял благоухание цветущих виноградных лоз солоноватой морской свежестью.

Пенни овладело необъяснимое смущение. Не выдержав напряжения, девушка поднялась с кресла и хотела что-то сказать, но не смогла подобрать слов. Сейчас она искренне жалела, что вообще пришла сюда. Все зря. Никаких улучшений, никакого сближения. Все усилия оказались напрасными.

— Ну, я, пожалуй, пойду в дом, — наконец выдавила Пенни. Она сделала шаг, но почувствовала нестерпимую боль в ноге и, вскрикнув, подогнула ногу и застыла в позе цапли.

Макс встрепенулся:

— Что случилось? — Хотя вопрос прозвучал довольно резко, приятный глубокий баритон ласкал слух. — Вы ушиблись?

— Ничего, бывает. — Пенни пыталась удержаться на одной ноге. — У меня там какая-то маленькая опухоль. Даже не знаю, откуда она взялась. — Подумав, что это не очень удачная тема для беседы, девушка решила исчезнуть как можно скорей и заковыляла к открытой стеклянной двери, ведущей в гостиную.

— Опухоль? — Макс потянулся к выключателю над головой, и веранду озарил яркий свет. — Я же только недавно говорил вам, что опасно ходить босиком. Но вы, как всегда, проигнорировали мои слова.

— Ну… я только два или три раза выходила без обуви…

— Постоянно делаете мне назло. Неужели вы не понимаете, что поступаете глупо, причиняя себе вред? — продолжал укорять он, направляясь к ней.

Пенни уже почти доковыляла до двери, но властный голос остановил ее:

— Дайте-ка посмотрю, что у вас там. Снимите туфлю.

Пенни хотела было возразить, но вспомнила, что в прошлый раз это не подействовало, снова села на кресло и сняла сандалию. Макс наклонился, взял ее за ступню и внимательно осмотрел.

— Так я и думал, — зло процедил он. — Когда вы поймете, что я не желаю вам зла?

— А что там? — нерешительно спросила девушка, испуганно вглядываясь в его мрачное лицо. — Что-нибудь серьезное?

— Надо вырезать… Ну-ка дайте-ка подумать. Да, без Баптисты нам не обойтись: он у нас эксперт в этих… — Макс замолчал. Было видно, что он не на шутку обеспокоен. — У него сегодня выходной. Даже не знаю, где его теперь найти. И все-таки надо попытаться, — решительно произнес мужчина, выпуская из рук ее стопу.

— Но все-таки что там? — Надевая сандалию, девушка опять поморщилась от боли.

— Я же не просто так, из собственной прихоти, сказал вам не ходить босиком. Результат — вы подцепили чигу.