— Он, наверное, был страстным человеком, раз так остро переживал за «Дом», — прервал ее Джералд.

— Да, очень, — улыбнулась в ответ Мануэлла.

— И передал эту черту вам. Готов поспорить, вы — очень страстная натура.

Их взгляды встретились. Они смотрели друг на друга, не отрываясь. Мануэлла едва дышала от волнения, а сердце так неистово колотилось, стремясь вырваться на свободу, что ей хотелось прижать к груди обе руки и удержать его.

Это молчание, эта неожиданная интимность и доверительность, которую внесла в наше общение последняя фраза Джералда, наиболее волнующее из всего, что мне доводилось испытать, призналась себе Мануэлла. Еда была забыта — Джералд стал ее пищей, ее настоятельной потребностью, физической и эмоциональной. Если бы он сейчас взял ее за руку и повел прочь из ресторана, она, не колеблясь, последовала бы за ним…

— Вы не можете этого знать… — Ее шепот был едва различим, а глаза раскрылись так широко, что, казалось, заняли все лицо.

— И все же я знаю, — ответил Джералд напряженно и хрипло, голосом, в котором звучало такое откровенное желание, что Мануэлла задрожала. — Я прекрасно знаю, как вы ответите на мое объятие, знаю, какой вкус у ваших чудесных губ, знаю, какой страстной вы будете в моей постели.

Черт, да что это я делаю? — изумился Джералд, услышав слова, вырвавшиеся из самых сокровенных глубин его души и выдавшие потаенные мысли. До сих пор он всего себя посвящал бизнесу и только бизнесу. И вот сейчас ощутил, что все его чувства и мысли направлены совсем в другое русло. Уж не сошел ли он с ума? Да, конечно, Мануэлла в высшей степени привлекательная женщина. Но это не значит…

Взгляд ее темных глаз заставлял его напрягаться всем телом, испытывать неистовое вожделение.

Нет, это ему сейчас ни к чему. Это не входит в его планы. По крайней мере, не теперь и не с этой женщиной!

Так почему он не возьмет себя в руки и не задушит нежданное желание? Он не хочет этого или не может? Или уже зашел так далеко, что даже не думает о том, чтобы спастись?

Мануэлла заметно вздрогнула, и его тело немедленно откликнулось, отреагировало! Черт возьми, ни одна женщина не производила на него такого эффекта уже лет двадцать! Хорошо еще, что белоснежная скатерть скрывает слишком явное свидетельство его возбуждения.

Джералд неловко заерзал на стуле, проклиная себя…

Мануэлла не могла спокойно сидеть, дышать, говорить, не то что есть. Лихорадочно попыталась найти хоть какие-то простые, банальные слова, чтобы рассеять возникшую между ними сексуальную напряженность. Но мозг решительно отказывался выполнять свои функции. Скорее, скорее! Если она не сделает хоть чего-нибудь, чтобы прервать молчание, заставить его отвести пристальный, горящий взгляд, один Господь знает, что может случиться! Вернее, нет, не Он один. Она знала не хуже, по тому, чего желало, о чем молило ее тело!

Мужчина за соседним столом резко поднялся, с шумом отодвинув стул, и Джералд невольно взглянул в его направлении. Мануэлла глубоко вдохнула и наконец-то посмотрела на то, лежит перед ней на тарелке.

Никогда раньше Джералд не считал себя сексуально озабоченным мужчиной, никогда не доходил до того, чтобы напрямую заявить женщине о своем желании, но сейчас…

Он украдкой посмотрел на губы Мануэллы — полные, теплые, нежно-розовые, естественного цвета. Как же он ненавидел целовать женщин, мазавших рот жирной липкой гадостью! Но целовать Мануэллу, и не только губы, а каждый сантиметр ее изумительного тела будет несравненным наслаждением, за которое он готов сейчас отдать все, что угодно!..

— Почему вы решили купить «Дом де Вальдерро»?

Пока он безуспешно стремился обуздать взбунтовавшиеся эмоции, Мануэлла, оказывается, уже взяла себя в руки. Во всяком случае, ее голос звучал всего лишь вежливо, когда она задавала ему этот вопрос.

— Ну, мне показалось это естественным шагом. — Сейчас Джералду вовсе не хотелось обсуждать с ней деловые проблемы. Более того, ему не хотелось вообще ничего обсуждать. В настоящий момент они могли бы найти намного более приятное применение губам, чем произносить пустые, бессмысленные фразы. — В конце концов, моя корпорация занимается выпуском товаров широкого потребления по образцам лучших специалистов в каждой конкретной области.

Хотя Джералд вполне удовлетворительно ответил на ее вопрос, Мануэлла все же почувствовала, что он старательно взвешивал слова, словно опасаясь сказать лишнее. Да и сама она, хоть и слушала, что он говорит, в основном с вожделением смотрела на его губы.

— Мы же решили, что сегодня о делах ни слова, — напомнил он ей.

О, она не забыла об этом. Просто ее сердце билось в груди с такой силой, что Мануэлла больше беспокоилась о том, как бы Джералд не услышал его, чем о том, какую тему выбрать.

— Эта отбивная — лучшее из всего, что я пробовал за долгое-долгое время, — продолжил он с энтузиазмом. — А соус так просто великолепный!

Ее последний вопрос немного встревожил его. Одно дело — хотеть Мануэллу как красивую сексапильную женщину, и совсем другое — обсуждать с ней глубоко личные мотивы своих поступков. Он понимал, что ни за что не расскажет ей о том памятном разговоре с дедом, который и был истинной причиной его желания купить и «Дом», и права на дизайн «Золотой орхидеи».

Давно, больше двадцати лет назад, вскоре после смерти бабушки, дед рассказал ему, как она несколько раз видела на своей хозяйке удивительные украшения.

— Ты не представляешь, Джерри, — говорил старик, — как горели ее глаза, как ей хотелось иметь такие же. Моя Мэг была самой красивой женщиной на свете, и я чувствовал себя жалким, беспомощным и недостойным ее, потому что не мог доставить ей эту радость.

— Почему? — наивно спросил четырнадцатилетний Джералд.

Дед горько усмехнулся.

— Это были украшения из серии «Золотая орхидея», которая в то время считалась самой дорогой и самой красивой, наверное, во всем мире. Даже тех денег, что я заработал за всю жизнь, не хватило бы, чтобы купить одно колечко. А ведь моя Мэг заслуживала только самого лучшего! Увы, все эти драгоценности не для простых людей. Вот если бы кто-нибудь сумел сделать их не из дорогих бриллиантов и изумрудов, а из чего-то попроще, но такими же красивыми, я бы пошел на все, чтобы твоя бабушка имела полный гарнитур. А теперь она умерла, и я уже никогда не смогу…

Джералд до сих пор с болью вспоминал заблестевшие в глазах деда слезы унижения и обиды. И тогда же поклялся себе, что сделает все от него зависящее, чтобы хорошие честные мужчины, любящие своих жен и дочерей, никогда не испытывали такой горечи. Именно поэтому он отнесся к Мануэлле так враждебно, когда она отказалась создать новую коллекцию из искусственных камней, которая была бы доступна многим.

Но, к счастью, она пришла в себя и вняла доводам рассудка, и теперь пусть не сами украшения из серии «Золотая орхидея», но права на их дизайн будут принадлежать ему! Да, конечно, дед уже никогда не сможет подарить эти чудесные кольца и серьги своей Мэг, но, по крайней мере, испытает удовлетворение, видя с небес, что его внук владеет ювелирной фирмой, один из мастеров которой некогда создал их! И он, Джералд, пойдет на все, чтобы каждая женщина могла позволить себе носить подобное чудо!

Он намеренно не рассказал членам совета директоров о причинах, побудивших его начать переговоры о покупке «Дома де Вальдерро». Никогда и ни под каким предлогом Джералд Каннингем не позволит кому-то узнать, что им двигали исключительно сентиментальные мотивы. Он не даст другим возможность воспользоваться его слабостью и распять на финансовом кресте. А они бы обязательно сделали это. Люди его круга не имеют представления об эмоциональных выигрышах, их волнуют только деньги.

Джералд вырос в суровом мире — мире, где его родители боролись не на жизнь, а на смерть, чтобы развернуть свой бизнес. А потом, когда уже почти достигли процветания, едва не потеряли все. Здоровье отца было подорвано невыносимым напряжением сил и нервов. И Джералд еще в юности решил сделать так, чтобы надежно защитить свою семью, сделать их бизнес стабильным и процветающим, чтобы никогда не видеть посеревшего от горя лица отца и слез отчаяния и страха в глазах матери.