Она медленно взялась за ручку стеклянной двери, и дверь сразу поддалась. Санни улыбнулась. Сигнализация — маленькая черная коробочка у верхнего края двери — была выключена. Ловко изогнув затянутое в черный латекс тело, Санни изящным движением прошла в балконную дверь и направила луч фонарика на комоды и картины.

Коллекция была великолепной: современная живопись и фотографии Гельмута Ньютона с дарственными надписями. Длинноногие грудастые модели, вид спереди, сзади, среди ротвейлеров с эрегированными членами или просто непристойно глядящие в объектив. Санни больше интересовала живопись. Прямо перед ней, защищенная от света выступом стены, висела картина с изображением обнаженной девушки. Стройные ноги девушки были раздвинуты, и наблюдатель мог рассмотреть ее гладкое лоно. Девушка смотрела за край картины, словно хотела сбежать из рисунка, в котором была заключена. Санни ее понимала.

Она сняла картину со стены с выступом, проверив, не подведена ли к ней сигнализация, и принялась стеклорезом вынимать картину из рамы. И тут внезапно включился свет. Санни вскрикнула и схватилась рукой за горло. Свет был ярким и холодным.

А то, что Санни увидела, ей совсем не понравилось. В кровати, всего в паре шагов от нее, лежал старик, морщинистый и волосатый. Его брови, словно две гусеницы, разрезали Лицо, а губы были язвительно сжаты. Заросший волосами живот наполовину высовывался из-под простыни, которой он укрылся, а под седыми волосами виднелась мясистая грудь. Казалось, он весь словно сложен из валиков. Но меньше всего Санни нравилось то, что он направил на нее пистолет.

Тонио сразу услышал звук ее шагов. С тех пор как он впал в немилость у Ролекса-Рауля, он старался быть настороже. Он знал каждый звук и этом доме, и странное шуршание не было из тех звуков, которые обычно будили его и не давали спать. Он сразу же проснулся. Чтобы незаметно достать пистолет из столика у кровати, ему потребовалось всего несколько секунд. Выключатель был прямо у кровати. Свет был ярким и холодным.

А то, что он увидел, понравилось ему чрезвычайно. В его спальне стояла женщина, очевидно охотница за произведениями искусства. К тому же очень неплохая. Она точно знала, как использовать стеклорез, чтобы не повредить полотно. На спине, как у Робина Гуда, у нее был колчан, в котором она собиралась унести свернутые холсты. Но картины Тонио не интересовали. Тело у этой сучки было как само искушение Господне. Наверняка не все изгибы этого тела были естественны, но если и так, то к лучшему. Это тело было создано для того, чтобы его трахали. Он оттрахал бы ее спереди и сзади, между грудей и в задницу, он оттрахал бы ее даже в подмышки. Он представил себе, как навалится на нее сверху, прижав руки к телу, а ее классные сиськи будут тереться о его член. На ней был черный костюм женщины-кошки из латекса, подчеркивающий все изгибы груди и ягодиц. Виден был даже пупок. Наверняка под материей можно было увидеть что-то еще, если она поставит ногу на комод, а он станет перед ней на колени и посмотрит, что же там между ног. Один художник однажды показывал ему латексную отливку промежности в рамочке, быть может, так же все выглядит и у нее. Складки и губы, маленький выступ в центре и складка, ведущая к заднице. Наверняка все можно увидеть сквозь тончайший черный слой латекса. А под латексом она будет потеть, и пот будет смешиваться с выделениями ее влагалища и смачивать волосы лобка.

Санни потела. Сейчас ее главной задачей было не допустить ошибки. Оружие в любом случае было заряженным, у такого урода наверняка нет чувства юмора, и он не станет долго рассусоливать. Если она двинется хоть на миллиметр в сторону веранды, он просто нажмет на курок. Пуля полетит, через долю секунды она услышит выстрел, а потом пуля пройдет сквозь латекс и войдет в тело. Прийти сюда было не такой уж плохой идеей. Она только вошла в его комнату. Если он захочет отплатить ей честно, то все идет по плану. Она тряхнула волосами.

Светлые волосы этого пупсика были стянуты в хвост на затылке, и даже на лице красовалась латексная маска Зорро, полностью закрывавшая глаза. Но больше всего Тонио нравился ее рот, большой красный рот — «отличный ротик для отсасывания, детка, скажи-ка "Гонолулу"». Как Пораженная молнией, она стояла и смотрела в дуло его пистолета. Раньше ему всегда нравилось, когда такие сучки смотрят на него со страхом в глазах, а если им достаточно заплатить, то они соглашались так смотреть, и деньги никогда не играли для него никакой роли.

— Ну что ж, сейчас я вызову полицию, — сказал он. Малышка вздрогнула. Ее дыхание так участилось, что латекс над сосками потянулся еще на миллиметр.

— Пожалуйста, не надо, — причитала она, — прошу вас.

Глаза под маской расширились, и она умоляюще сложила руки. Казалось, она молилась — как грешники на древних итальянских фресках в церквях. Тонио взглянул на ее длинные ноги в блестящем черном латексе и ухмыльнулся.

Когда он ухмыльнулся, Санни увидела его желтые искусственные зубы. Она вздрогнула и постаралась выглядеть перед ним еще более Напуганной. Она никогда не поймет, как люди с таким количеством денег могут настолько не следить за собой. Из одних только волос у него в носу можно было связать попону. Но у него был пистолет. Санни склонила голову и сделала шаг к мужчине в кровати. Она медленно подняла руки в перчатках и взялась за застежку костюма.

— Может быть, — прошептала она, — может быть, мы так сможем договориться? — Одним движением она расстегнула костюм. Казалось, старик сейчас лопнет, настолько он выпучил глаза. Санни решила, что просто представит себе, что трахается с каким-нибудь персонажем из мультика, с Койотом, например, или с Гуффи — его тоже нельзя назвать привлекательным. Или с Джаб-бой — склизкой горой мяса из «Звездных войн». Она не смогла сдержать ухмылку, и старик ухмыльнулся ей и ответ, приняв это за соблазнительную улыбку. Санни знала, как изумительно смотрятся сейчас ее груди — белые, упругие, — знала, что они слегка подрагивают, когда она двигается, и она начала двигаться, переминаясь с ноги на ногу, словно была не уверена. Она подняла руку, проведя латексом по телу, чтобы соски набухли.

Старик сглотнул. Санни подошла еще ближе и промурлыкала:

— Но сначала мы уберем эту штучку, да? А потом я за все заплачу. Наверняка у тебя в кровати есть и другие длинные твердые штучки, так что пушка нам не понадобится.

Пистолет исчез в ночном столике. Санни поставила ногу на кровать и потянула змейку дальше. Старик нагнулся, словно стараясь заползти Санни между ног, и когда она расстегнула змейку почти до конца, то почувствовала прикосновение его возбужденного дыхания.

Из костюма женщины-кошки показались золотистые волоски. Санни дотронулась до них кончиком пальца и стала ласкать свою промежность. Рука у нее все еще была в черной перчатке из латекса, и когда она проводила пальцем по половым губам, казалось, что она водит по волосам на лобке крошечным вибратором размером в палец. Тем временем, поведя плечами, она сняла костюм. Она выскользнула из него так, что верхняя часть тела теперь была полностью обнаженной, и прижалась к старику. Маску она оставила, но это ему только нравилось. Контраст белой шелковой кожи и прохладного черного латекса у нее на ногах, очевидно, нравился этому червяку. Резким движением Санни сорвала с кровати покрывало. Когда она принялась снимать с него шорты, расстегивать пуговицу и змейку, ее пальцы были такими же умелыми, как когда она открывала балконную дверь. Широко раздвинув ноги, она оседлала его дряблое, морщинистое бедро и откинулась назад, обеими руками лаская себе грудь и живот. Потом спустилась ниже к ногам и кончиком пальца раздвинула половые губы. Одной рукой она оперлась на матрац, чтобы повыше поднять таз, а ее палец в латексной перчатке бесконечно медленно двигался у нее в промежности.

Глаза старика жадно следили за ней. Санни взяла его руку и положила ее себе на грудь. Вся грудь не помещалась в эту бледную волосатую руку, он не ласкал ее, не дергал за сосок, он просто держал ее в руке, словно пробуя фрукт на рынке. Внезапно в старом теле затеплилась жизнь.