— Мне лучше у вас, с вами! Лучше, чем с сестрами, — бормотала она, всхлипывая. — Я так люблю Бетти! Мне всегда хотелось называть ее «мама», но я не имела на это права. А сестра Викторианна думала только об одном — как бы сделать меня монахиней. И постоянно заставляла меня молиться — утром, днем, вечером, а в некоторые праздники — даже ночью…

Эдмон вскочил со своего стульчика, подбежал к девушке и прижался щекой к ее плечу. Элизабет тоже встала и подошла, чтобы обнять Эрмин.

— Ну, теперь ты доволен, Жо? — спросила она у мужа. — Теперь она расстроилась. Как не вовремя ты вспомнил о сестрах! Симон, передай-ка мне бутылку с шерри. Мимин нужно взбодриться, она вся дрожит.

Жозефу показалась странной идея угостить девушку вишневой настойкой, однако запрещать он не стал.

— Если б тебя увидел сейчас аббат Деганьон! — не удержался он от замечания. — Он и так обещает геенну огненную тому, кто позволяет себе глоток вина по праздникам!

— Немного наливки пойдет ей на пользу, — заявила его жена. — Пара глотков, не больше.

Через несколько минут никто и не вспоминал о неприятном инциденте. Симон пошел в гостиную и снова поставил диск Ла Болдюк. Веселая мелодия гармоники и игривые слова песни «Кухарка» подняли всем настроение.

— Я с трудом разбираю слова, — с удивлением отметила Эрмин.

— Тем лучше! — ответила Элизабет. — К тому же у тебя, спасибо сестрам, нет такого ужасного акцента, как у нее. Жо, я бы сказала, что слова у этой песни слишком нескромные!

— В них нет ничего такого, Элизабет, — отозвался муж, хотя глаза его хитро блестели. — Просто веселая песенка. Поэтому-то люди и любят эти песни. Я их понимаю. «Глядишь — и там и тут поклонники снуют», — подпел он и подмигнул супруге.

Через час все разошлись по спальням. Эрмин осталась одна в своей новой комнате. От слез и от вишневой настойки слегка болела голова.

«Жозеф сказал не подумав, — размышляла девушка, присев на край кровати. — Но он, наверное, прав: я рада тому, что осталась в Валь-Жальбере. Нелегко жить, во всем подчиняясь монахиням…»

Она погладила стеганое одеяло и долго смотрела на наряженную елку. В золотистом свете ночника эта оформленная в пастельных тонах комната показалась ей невероятно красивой.

«Все-таки мне очень повезло», — заключила девушка.

Перед глазами возникло исхудавшее личико Шарлотты. В этот вечер Эрмин пообещала себе, что больше никогда не станет жаловаться.

«Мне было бы очень грустно, если бы я не видела эти клены осенью, когда они становятся красивого красного цвета… Ужасно не видеть летнее небо и морозные узоры на окнах. Спасибо, Господи, что ты даровал мне счастье любоваться красотами природы!» — думала она, устраиваясь поудобнее на приятно пахнущей мылом простыни.

Однако сон не шел к ней. В голове у Эрмин теснилось множество вопросов.

«Почему Господь, чья доброта безгранична, который любит нас, как своих детей, решил послать в мир болезни? Сестра Мария Магдалина была красивой и щедрой. Почему она умерла такой молодой? И Шарлотта… Она не заслужила того, чтобы стать слепой…»

Где-то далеко, возможно, на возвышающемся над поселком холме, возле плотины, которая перегораживает реку Уиатшуан, завыл волк. Девушка свернулась клубком.

«Волки не подходят к поселку, — попыталась она успокоить себя. — Наверное, это воет ездовая собака. Собака из упряжки заблудившегося траппера…»

Она смежила веки и увидела тот же сон, который приходил к ней сотни раз. В этом сне было много-много снега. Она увидела темноволосого и бородатого мужчину с суровым лицом. Он громко кричал, подгоняя своих собак. Серые, с яркими желтыми глазами собаки галопом неслись по бескрайней заснеженной равнине. Потом появилась женщина, очень молодая и очень красивая, с небесно-голубыми глазами. На руках она держала маленькую Эрмин.

— Мама! Мама! — закричала девушка и… проснулась.

Элизабет склонилась над ней и погладила по щеке.

— Ты очень громко кричала, Мимин. Ты звала свою мать. Бедный мой котенок!

Эрмин притянула руку молодой женщины к губам и стала ее целовать.

— Мне снова снился тот же сон. Извини, что разбудила тебя, Бетти.

— Сегодня ты переволновалась. Спи, моя дорогая.

Элизабет бесшумно вышла. Эрмин широко открытыми глазами долго смотрела в темноту. Она была уверена, что во сне видела свою мать, поэтому постаралась вспомнить ее лицо. Однако на следующий день воспоминания о приснившемся стали размытыми, словно уступив место событиям нового дня.

В тот же день на Валь-Жальбер обрушилась зима. За несколько часов температура воздуха опустилась до минус тридцати. Мороз сковал все окрестности и воды озера Сен-Жан.

В канун Рождества Жозеф и Симон допоздна задержались на фабрике. Они вернулись усталыми и замерзшими. Дома их ждали приготовленные Элизабет праздничные костюмы и вкусный ужин.

— Мы с Эрмин уже были на мессе, — сказала она мужу. — Аббат Деганьон не сердится на вас за то, что вы ее пропустили. Вам лучше побыть в тепле.

В начищенном до блеска доме витали ароматы жареного мяса и сладкой выпечки. Из гостиной доносились гармоничные голоса, напевавшие под аккомпанемент оркестра:

— Разве я покупал этот диск? — удивился Жозеф.

— Нет, его купила я, — ответила его супруга. — Деньги я взяла из своей копилки. Мы его уже час слушаем. Эрмин рада — она хочет выучить эти песни, раньше она их не слышала.

— Хорошо, это хорошо, — с довольным видом заметил хозяин дома.

Девушка сидела на полу возле елки. Рядом, прижавшись к ней, примостился Эдмон. Пятилетний малыш любил Эрмин, как старшую сестру. Вместе они листали книгу в тисненной золотом красивой обложке.

— Почитай мне еще историю о святом Николае, Мимин! — попросил мальчик.

— Еще раз? — переспросила девушка с улыбкой.

— Да, еще раз!

Это было ее первое Рождество в доме Маруа, и она чувствовала себя очень счастливой. В прошлом она ежегодно ходила к мессе в сопровождении монахинь. По возвращении же в монастырскую школу сестры собирались в большом зале, снова молились и укладывались спать, чтобы встать на заре к утренней мессе.

Девушке казалось, что она попала в сказку: в комнате звучит веселая ритмичная музыка, пахнет смолой, блестят и переливаются игрушки на елке… Элизабет нарядила Эрмин в свою зеленую шерстяную юбку и белую атласную блузку. И сама ее причесала — разделила волосы на две косы и короной уложила надо лбом.

— Ты такая красивая сегодня, — восхитился маленький Эдмон.

Малыш прижимался к ней так доверчиво… Эрмин не могла пожелать себе большего. Она открыла книгу там, где начиналась новогодняя сказка [38].

— «Святой Николай приходит в гости», сказка Клемана Мура.

Эрмин на мгновение замолчала. Второе имя Тошана — Клеман, но она редко вспоминала об этом. Сердце девушки забилось быстрее. «Я не могу забыть своего незнакомца! Какая же я глупая! Я надеюсь встретиться с ним снова, но он не вернется, так же, как и мои родители. Лучше бы мне больше думать о тех, кто меня по-настоящему любит и кто старается сделать меня счастливой!»