— Я поезжу по шикарным заведениям на побережье озера Сен-Жан и переговорю с их директорами. В первую очередь съезжу в большой отель в Робервале, у них полно публики даже летом. Если Эрмин выучит несколько популярных песен, она сможет выступать на сцене после ужина. Да, именно «выступать на сцене» — так было написано в газете… Она еще слишком молода, чтобы уметь распоряжаться заработанным. Я буду откладывать ее деньги. Кое-что пойдет в наш кошелек — должна же она платить за свое проживание и питание…

— Жо, она много помогает мне по дому, — попыталась слабо протестовать Элизабет.

— Поверь, я знаю, как для нас лучше.

Решения Жозефа обсуждению не подлежали. С недавних пор, когда в его голове созрел замысел относительно будущей карьеры Эрмин, он все свое свободное время посвящал чтению газет. В местном отеле, куда он заходил на кружку пива, Жозеф внимательно слушал радио. В обществе происходили значительные перемены. Женщины все чаще устраивались на работу. Он вряд ли согласился бы отпустить на работу свою жену Элизабет, но будущность Эрмин, даже если девушке суждено было стать его невесткой, он рассматривал совсем под другим углом.

— Готово! — воскликнул Симон. — Пап, дай мне диск Ла Болдюк!

Старший из мальчиков поставил электрофон на буфет. Эрмин, сгорая от любопытства, подошла поближе. В чемоданчике оказался репродуктор, защищенный тонкой металлической сеткой. Арман приподнял рычаг звукоснимателя.

— Осторожно, негодник! — прикрикнул на среднего сына Жозеф. — Этот прибор легко сломать! Я запрещаю тебе к нему прикасаться!

Все затаили дыхание, когда электрофон включился и послышалось легкое монотонное жужжание. Симон опустил иголку звукоснимателя на край пластинки.

— Я умею им пользоваться, — горделиво заявил он. — В прошлом году такой себе купила тетка Кэролайн. Каждый раз, когда я приезжаю к ней на каникулы, мы слушаем новые диски!

Эрмин электрофон казался чем-то сродни волшебной палочке. Стоило зазвучать голосу Ла Болдюк, как она отшатнулась и замерла, зачарованная.

На этом диске была записана одна из самых популярных песен певицы, получившей широкую известность в Квебеке, но так и не избавившейся от характерного акцента, — песня «Кухарка». Эрмин, которая почти ничего не знала о музыке и певческом искусстве, показалось, однако, что голос у знаменитой Ла Болдюк тонковат. Жозеф слушал песню и смеялся от души — такими забавными ему показались слова.

Элизабет присела на стул и сложила руки на коленях.

«Мне больше нравится, как поет наша Эрмин», — думала она.

Арман принялся прыгать и кривляться, но Симон быстро успокоил его подзатыльником.

— От твоих прыжков паркет дрожит, а вместе с ним и буфет с проигрывателем! — сказал он брату. — Если диск поцарапается, его придется выбросить.

Потом они прослушали две арии из «Веселой вдовы» [35]. Жозеф объявил, что пора садиться за стол.

— А второй сюрприз, пап? — спросил Эдмон.

— О, с этим сюрпризом будет куда больше хлопот, — пробормотал хозяин дома. — Я совсем о нем забыл. А ведь надо его покормить.

— Покормить?.. — переспросила Эрмин.

— Ну да. Он в хлеву. Представь себе, у нашей коровы появился товарищ.

Дети, не чуя под собой ног, бросились к входной двери. Наскоро переобувшись в резиновые сапоги, они помчались в хлев. Симон взял Эдмона на руки, Арман тянул за руку Эрмин. В доме осталась одна Элизабет — застилала стол скатертью.

Жозеф распахнул дверь в хлев, где обычно жила одна только корова. Ребята увидели красивого коня, который ел из яслей сено. Животное обернулось и всхрапнуло. Эрмин застыла в восхищении. Этот конь был куда стройнее тех тягловых лошадок, которые возили их в сахароварню. Он был гнедой, с темной гривой и хвостом. Длинное белое пятно тянулось ото лба к самым ноздрям. Девушке это пятно показалось очаровательно-кокетливым. Мысленно она сравнила его со снежной дорожкой.

— Сколько чудес случилось в вашем доме за один вечер! — воскликнула Эрмин радостно. — Я пробыла у сестер всего три дня, а теперь возвращаюсь и вижу, что все изменилось и появилась самая красивая в мире лошадь! Кто ее хозяин? Кто вам ее одолжил?

— Она моя, — горделиво выпрямился Жозеф. — Можешь ее погладить. Старый хозяин заверил меня, что лошадка послушная и приучена к седлу. Я купил и коляску. И очень доволен! Люди уезжают из Валь-Жальбера в город, рассчитывают найти там работу. Я получил Шинука [36]и коляску почти даром.

— Жаль, что ты не можешь купить автомобиль, пап, — сказал Симон.

— Автомобиль! — фыркнул отец. — Хочешь по миру нас пустить? Машины ездят на бензине, а он стоит дорого. А лошадь питается сеном, зерном и травой. Этой весной в нашем распоряжении будут все пастбища поселка. Многие местные жалуются, что поселок, мол, уже не тот, что большинство лавочек закрывается. А я говорю, что из любой ситуации можно извлечь выгоду. Я вовремя купил свой дом, и никто не заставит меня его покинуть. К тому же я умею правильно вкладывать деньги.

С этими словами Жозеф щелкнул своими подтяжками и сплюнул на землю.

— Ты извлекаешь выгоду из несчастья тех, кому повезло меньше, чем тебе, — проворчал Симон.

— Замолкни, — прикрикнул на него Жозеф. — Благодаря мне ты получаешь деньги за то, что присматриваешь за динамо-машиной и прибираешься в цехах, которые вовсе не требуют уборки!

Эрмин их не слушала. Очарованная Шинуком, она подошла поближе к стойлу. Крепкий запах прекрасного животного напомнил ей о дне, проведенном в сахароварне, куда они приехали по заснеженной дороге на санях, запряженных двумя лошадьми. Она погладила коричневую лошадиную гриву.

— Мы с тобой подружимся, — прошептала она. — Вот посмотришь, я буду хорошо за тобой ухаживать. У тебя всегда будет свежая вода и хорошее сено.

Лошадь потерлась белым лбом о бедро, потом внимательно посмотрела на девушку. Во взгляде карих глаз читались доброта и доверие. Эрмин осмелилась погладить нового знакомца.

Маленький Эдмон последовал ее примеру, но до головы Шинука достать не мог, поэтому провел ладошкой по лошадиному животу.

— Теперь у нас есть на чем поехать в Роберваль или в Шамбор, — объявил Жозеф. — Я научу тебя править коляской, Эрмин. Это просто. Тем более что Шинук слушается голоса и малейшего движения уздечки.

— С удовольствием! — отозвалась девушка. — Я боюсь тягловых лошадей, но Шинук такой милый! Смотрите, он хочет, чтобы я его еще погладила!

Обилие новых впечатлений, равно как и доброта Жозефа, тем более неожиданная, потому что по характеру он был брюзга и ворчун, привели девушку в восторженное состояние. Эрмин показалось, что она стоит на пороге восхитительной жизни, наполненной свободой и песнями.

— Я буду кормить Шинука, — сказала она. — По утрам и по вечерам. А летом буду водить его на луг.

Элизабет позвала всех в дом. За столом семейство весело болтало и смеялось. Эрмин не отставала от остальных. Казалось, она совсем не грустит о том, что монахини, в том числе сестра Викторианна, уехали навсегда. Особенно странным это показалось Жозефу.

— А ведь сестра-хозяйка была тебе как мать, — вдруг сказал он, когда все перешли к десерту. — Я думал, ты весь вечер будешь грустить. Бетти я сказал даже, что тебя будет трудно утешить.

Девушка моментально залилась краской. В словах Жозефа она услышала упрек в неблагодарности.

— У меня не было времени думать об этом, — едва слышно сказала она. — Стоило сестрам уехать, как в спальне я нашла Шарлотту. А потом я убирала…

— Девочка права! Ты преувеличиваешь, Жозеф, — отрезала Элизабет. — Мы сделали все, чтобы развлечь Мимин, чтобы она не грустила, и вот теперь ты упрекаешь ее в том, что ей весело.

— Что ж, если нам удалось ее развеселить, тем лучше, — отозвался сконфуженный супруг.

На этот раз Эрмин не смогла сдержать слез. Ей показалось, что Жозеф сожалеет о своей щедрости.