— Собственно говоря, это не угроза, - заметила Элизабет. На ее губах до сих пор горел поцелуй Хейла, а по телу разливалась приятная слабость. По лицу Xейла нельзя было сказать, помнит ли он вообще о том, что только что случилось между ними.

— То есть отравленное яблоко тебя не страшит? — возразил Хейл.

— Но я же не сказочная принцесса, чтобы его бояться! — Элизабет пожала плечами. — Она пытается нас запугать, вот и все.

Хейл нахмурился:

— Думаю, пока мы не уедем из Хьюстона, тебе лучше особенно не высовываться.

— Спасибо, конечно, за заботу, но мое дело — охранять тебя, так что это невозможно. — Элизабет наклонилась, чтобы поднять яблоко.

— Не смей! — закричал Хейл.

Пораженная такой реакцией, Элизабет посмотрела на склонившегося над ней мужчину. — Но почему?

— Я отправлю чертовы яблоки на экспертизу. Лео сможет устроить проверку без лишнего шума.

Элизабет не стала спорить. «Хорошо, что Хейл все же понял реальность опасности», — подумала она.

На следующее утро было намечено интервью Хейла. Музыкант согласился на предложение Элизабет представить ее перед журналистами личным секретарем. И вот теперь она сидела рядом с ним, пристально разглядывая тридцатилетнюю журналистку, удобно устроившуюся на стуле напротив Хейла. Элизабет заметила, что все утро Хейл был очень задумчив и вел себя необычно спокойно.

Сейчас внимание Элизабет было сосредоточено на журналистке. Невысокая и слегка полноватая Уилла Данн была обладательницей кудрявой рыжей копны волос, никак не желавших походить на аккуратную прическу. Пухлые коралловые губы Уиллы, казалось, навсегда застыли в насмешливой улыбке, а светло-карие глаза неотрывно следили за каждым движением Хейла.

— Вы долго не хотели давать мне интервью! — обвиняющим тоном начала Уилла.

— Прошу прощения. График турне очень плотный. — Хейл подарил журналистке одну из своих обезоруживающих улыбок. — Поверьте, я очень старался выкроить время для этого интервью.

Журналистка сразу заметно смягчилась, губы тронула легкая улыбка.

— Да-да, я понимаю. Ну что ж, начнем.

— Уилла, дорогая, — Хейл похлопал ее по руке, — я готов, как только вы скажете.

После этих слов Элизабет нахмурилась.

— Вы выросли в маленьком провинциальном городишке, верно? И как вам теперь эта жизнь среди сливок общества? — требовательно спросила журналистка. — Говорят одиноко?

— Одиноко? — Хейл усмехнулся. — Да это же чертовски весело, Уилла! У меня умопомрачительные поклонники, а музыканты — мои лучшие друзья!

Уилла подозрительно покосилась на Элизабет:

— А кто эта женщина?

Элизабет замерла. Точно такой же вопрос, как в записке Хейлу!

— Это мой личный секретарь, — как ни в чем не бывало ответил Хейл. — Лиз помогает мне вести дела, чтобы удавалось выкраивать время вот на такие интервью, как это.

Вежливо улыбнувшись Элизабет, Уилла полностью переключила внимание на музыканта. В ее манере было с мягкой улыбкой задавать жесткие вопросы.

— Скажите, Хейл, ваш отец тоже пробовал себя на музыкальном поприще, когда вы были еще ребенком, верно? Но он, кажется, не достиг существенных успехов. У вас ведь было тяжелое детство, нищая семья вечно переезжала из города в город в поисках заработка. Как это отразилось на вас?

— Я, конечно, благодарен судьбе за все, что у меня есть сейчас, но кое-что вы сказали неверно. Да, мы были бедны, но в нашей семье были более важные вещи, чем деньги, и…

— Какие вещи? — перебила Уилла.

— Мать и отец дали нам с братом много любви и заботы, гораздо больше, чем многим детям из богатых семей удается получить от своих родителей. Отец привил нам любовь к музыке.

— В прессе сообщалось, что после того, как несколько лет назад умерла ваша мать, у вашего отца была тяжелейшая депрессия. Говорят, он так и не оправился после смерти жены, это правда?

Элизабет увидела, что глаза Хейла потемнели от гнева и боли. Она буквально затаила дыхание, слушая его монотонный ответ:

— Сколько я себя помню, мои родители были неразлучны. Отец и представить себе не мог, что однажды вот так потеряет жену, она же была моложе. Он всегда говорил, что уйдет первым. Неудивительно, что мамина смерть буквально выбила его из седла. Но он в порядке. Будет в порядке.

Сердце Элизабет сжалось от боли, но она знала, что Хейлу сейчас еще больнее. Ей стало ясно, что Хейла смерть матери потрясла не меньше, чем его отца.

Уилла равнодушно кивнула в ответ на признание Хейла, казалось, не услышав в его ответе ничего особенного. Ее дело было выпотрошить из музыканта побольше информации, желательно эксклюзивной, и ее совершенно не интересовало, какую боль могут причинить некоторые вопросы.

— Поклонницы сгорают от нетерпения узнать новости вашей личной жизни. Когда же вы собираетесь жениться и остепениться? — задала она следующий вопрос.

— Вся моя жизнь — на колесах. Гастроли, выступления… Сами понимаете, что такая жизнь не способствует установлению серьезных длительных отношений. — Он наградил девушку одной из своих ослепительных улыбок.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Какой вопрос?

— Когда вы собираетесь жениться? И какая женщина могла бы претендовать на звание вашей спутницы жизни?

Уилла явно шла в лобовую атаку, но Элизабет прекрасно знала, что ответ на этот вопрос звучит однозначно: никогда.

— Ну, я бы хотел однажды жениться и поселиться на ранчо. Когда-нибудь. А пока я выпускаю новый диск, и мне кажется, что…

Уилла протестующе усмехнулась и прервала Хейла:

— Я понимаю, что вы хотите рассказать о своем новом диске, и у вас, поверьте, будет такая возможность! Но сначала, пожалуйста, ответьте на мой вопрос. Какой женщиной должна быть ваша избранница?

— Хорошей женщиной, — отрезал Хейл.

— Что вы подразумеваете под словом «хорошая»?

— Послушайте, может быть, мы все-таки поговорим о музыке, о техасском турне, а? Что вам далась моя личная жизнь?

— Хейл, я думала, вы уже поняли, что личная жизнь знаменитостей — общественное достояние. Цена славы, вы понимаете? — Уилла иронично улыбнулась. — Я знаю о вас гораздо больше, чем вы сами, я же готовилась к интервью! Но ни в одной из газет я не нашла ни слова о вашей возможной избраннице. Вот почему меня это интересует.

Элизабет заметила, что Хейл изо всех сил пытается справиться с раздражением.

— А я думаю, что о моих похождениях написано достаточно, разве нет?

— Хейл, но я же говорю о вашей избраннице, а не о туче случайных подружек! Расскажите, какую женщину вы ищете!

Элизабет чувствовала себя так, будто присутствует на допросе времен инквизиции. Она глубоко сочувствовала Хейлу и уже почти ненавидела Уиллу за бесцеремонность.

— Моя избранница… она должна быть очень терпеливой… и снисходительной, чтобы терпеть меня рядом.

— И красивой?..

— Нет, не обязательно. — В глазах Хейла заиграли веселые искорки. — Но она должна уметь судить о людях — и обо мне, в частности — не по тому, что о них говорят другие, а только по их собственным поступкам.

Элизабет вздрогнула. Что это, камень в ее огород? Да, она, может быть, излишне доверяла тому, что о Хейле пишут в газетах, но ведь в своих решениях она всегда опиралась на интуицию и личные впечатления! И между прочим, никогда не ошибалась… Ну, почти никогда.

Уилла бомбардировала Хейла вопросами еще не меньше часа и к концу интервью заявила, что ей очень нравится музыка Хейла и она обязательно придет на завтрашний концерт. Второй концерт в Хьюстоне был даже более успешным, чем первый, — если такое, конечно, вообще было возможно. Хейл заявил, что в Хьюстоне его принимают горячее, чем в любом другом американском городе.

Хейл и Элизабет вернулись в отель за полночь. Девушка не оставалась наедине с певцом с того вечера, когда их губы слились в поцелуе, вызвавшем в них такие неожиданно бурные эмоции. За всей этой концертной суетой, общением с музыкантами и наблюдением за поклонницами Хейла у Элизабет пока не было возможности расплатиться с певцом за проигранное пари. Кажется, сейчас им обоим было не до свиданий.