Элизабет подумала, что и о якобы отравленных яблоках Хейл тоже забыл, но вечером, как только Лео переступил порог их смежного номера, Хейл первым делом поинтересовался:

— Ты получил результаты экспертизы из лаборатории?

Лео широко улыбнулся:

— Конечно. Самые лучшие яблоки, какие только можно купить за деньги. Никакого яда,

Хейл удовлетворенно присвистнул, а Элизабет облегченно вздохнула:

— Я же говорила, что это просто очередной трюк, чтобы заставить нас поволноваться.

— Лео, садись, друг. Сейчас закажем самое лучшее шампанское и будем праздновать. И ты садись, Лиз! Лео, что там у нас на ужин?

Вспомнив о пристрастиях Хейла в еде, Элизабет тут же сослалась на то, что не голодна, и ушла в свою комнату, чтобы позвонить сестре.

Сьюзен оказалась слишком занята и успела лишь сказать, что со школой все в порядке и занятия в колледже она не пропускает. Но такие хорошие новости на удивление расстроили Элизабет. Неужели она больше не нужна своей маленькой сестренке? Чтобы прогнать грустные мысли, Элизабет больше часа медитировала, а потом до боли в мышцах занималась гимнастикой. После того как она приняла горячую ванну, остатки грусти напрочь улетучились. Элизабет натянула пижаму и отправилась спать. Голоса Хейла и Лео, доносящиеся из соседней комнаты, создавали какое-то непривычное чувство комфорта, и Элизабет быстро уснула.

Мужчины разговаривали до часу ночи, потом Лео ушел к себе в номер. Хейл остался один, но спать ему совсем не хотелось. Он вышел на террасу и закурил. С тех пор как в его жизни появилась Элизабет, он не курил в номере, чтобы не провоцировать очередной разговор про здоровый образ жизни.

Хейл вновь задумался о своей прекрасной защитнице. Элизабет была очень красива, но ему встречались и более красивые женщины. И все же он продолжал о ней мечтать, хотя она, кажется, была совершенно равнодушна к нему. Но вот как получалось: чем более она была холодна, тем сильнее он хотел зажечь в ней огонь страсти. И больше всего его раздражал тот факт, что она была рядом исключительно из-за денег, из-за работы.

Хейл бросил окурок на плитку террасы и раздавил его каблуком. Да кто такая, черт побери, эта Элизабет Перри! Он найдет себе другую женщину, не такую ледышку, как эта. Да вокруг миллион красоток, которые только и мечтают прыгнуть к нему в постель! Все, что ему нужно, — выйти за порог своего номера. Одному. Бивер и Джоуи сказали ему, где сегодня вечером собираются развлекаться, так что он пойдет и присоединится к ним. И будь что будет.

Элизабет внезапно проснулась. Она лежала в абсолютной тишине, но интуиция подсказывала, что разбудил ее какой-то странный звук. Она соскользнула с постели. Снова послышался какой-то звук. Кажется, ключ в замке. Элизабет глубоко вздохнула и приготовилась на сей раз оказать достойное сопротивление неизвестному. Она отошла на необходимое расстояние от двери, чтобы суметь развернуться перед ударом.

Элизабет понимала, что фактор неожиданности в данном случае должен сыграть на руку ей, а не преступнику. Она встала в боевую позицию, прислушиваясь к звукам за дверью. Раз преступник ворвался в чужой номер, его вполне можно будет передать полиции. Но сначала, конечно, эту женщину или этого мужчину, кто бы это ни был, надо поймать и обезвредить. Различая лишь неясный силуэт в темноте, Элизабет бросилась на преступника. Сильный удар сбил его с ног, и он упал на пол.

Не успев обрадоваться победе, Элизабет испугалась, что могла не рассчитать силы. Она нащупала выключатель, в комнате зажегся свет, и Элизабет в изумлении застыла перед лежащим на полу Хейлом Бриджесом. Глаза девушки расширились от нахлынувшего ужаса. Тысячи страшных предположений сводили ее с ума.

Вдруг она повредила ему горло? Вдруг Хейл никогда не сможет больше петь? Удар ведь, кажется, задел шею. Или не задел? О Господи, что же теперь делать! О деньгах можно забыть. А еще ее упекут в тюрьму! В эту ужасную женскую тюрьму, где она будет гулять по двору в тюремной робе вместе с другими горемыками.

На глаза девушки навернулись слезы. Она плотно закрыла дверь и опустилась на пол рядом с Хейлом. Каким симпатичным он сейчас выглядел! Такой милый, такой безобидный!

Она приложила ухо к груди Хейла. Сердце билось. «Спасибо, Господи», — прошептала Элизабет.

Она нежно обняла мужчину. Его голова безжизненно лежала у нее на груди, но даже сейчас от близости Хейла у нее шли круги перед глазами, а тело охватывала дрожь.

— О Хейл! — чуть не плакала Элизабет. Одной рукой она обняла его за плечи, а другой осторожно поддерживала голову. — Хейл, мне так жаль, так жаль! Я не хотела, клянусь, я не хотела причинить тебе боль. — Ее речь прерывалась всхлипами, она с трудом подбирала слова. — Что же мне теперь делать? О, я знаю, ты думал, что я ненавижу тебя, но это не так! Ты такой талантливый! И ты заботишься о больных детях! — Элизабет чувствовала, что городит чушь, но беспомощность Хейла сводила ее с ума. — Ты можешь быть таким милым… и симпатичным… очень-очень… привлекательным. Ох, я не хотела причинить тебе боль! Как же мне объяснить?! Я же должна защищать тебя, понимаешь, я просто не имею права в тебя влюбиться! Не злись на меня, не злись! — Элизабет отчаянно шмыгала носом.

Ее сердце замирало от сладкой боли, когда она смотрела на Хейла. Сейчас он не представлял для нее никакой угрозы, и она не могла удержаться, чтобы не поцеловать его. Элизабет наклонилась к Хейлу и коснулась его губ. Резкий запах бурбона заставил ее отстраниться.

— Значит, мистер Бриджес, вы опять всю ночь где-то шлялись! — воскликнула она в праведном гневе, тут же забыв о его беспомощности. — Напивались и бог знает чем еще занимались! — Она отняла свою руку, поддерживающую голову Хейла, и его голова ударилась об пол. — Вставай же, черт побери! Поднимайся с пола, и я задам тебе настоящую трепку!

Но Хейл по-прежнему не двигался. Ни единого признака жизни.

Элизабет пошла на кухню, налила стакан холодной воды и безжалостно вылила ее на голову Хейла. Суровые меры подействовали, и он медленно начал приходить в себя. Он держался одной рукой за голову, а другой — за живот и стонал, но Элизабет была слишком разозлена, чтобы быть милосердной. Она присела на колени возле его головы и буквально прошипела ему на ухо:

— Ты чуть было сам не укокошил себя.

Хейл только слабо простонал в ответ и попытался отвернуться.

— Я выполняла свой долг, — неумолимо продолжала Элизабет. — Я думала, что твоей жизни угрожает опасность.

Хейл вновь простонал.

— Я же не могла знать, что тебе придет в голову вопреки всем договоренностям отправиться пьянствовать и… развратничать. — На последнем слове ее голос предательски дрогнул. — Газеты писали чистую правду!

Хейл примирительно поднял руки, умоляя ее остановиться.

— И не думай, что я тебе посочувствую! — заявила девушка. — Тебе вообще повезло, что я тебя не убила.

Хейл моргнул и медленно повел головой, как бы проверяя, цела ли она. Потом глаза его неожиданно закатились, и он неподвижным взглядом уставился в потолок. Элизабет снова запаниковала и похлопала его по щекам:

— Поговори со мной, Хейл, скажи что-нибудь!

— О-ох…

— Открой глаза, открой, ты в порядке, не притворяйся! — Она постаралась, чтобы ее голос звучал убедительно.

— Черт побери, — пробормотал Хейл, — ты дерешься, как дьявол.

— Сам виноват. Сидел бы в номере, ничего бы не случилось.

Хейл все еще лежал на спине, изучающе глядя в потолок.

— Такое впечатление, что по мне проеxал бульдозер.

— Нет, это всего лишь мой коронный удар, — отчеканила Элизабет. — Ты… у тебя что-нибудь болит?

— Лучше спроси, что не болит.

Элизабет молча смотрела, как Хейл изо всех сил старается приподняться на локтях. Когда ему это удалось, он хмуро взглянул на девушку.

— Хорошо, я должна принести свои извинения. — Она решила сыграть на опережение. — Но ты сам спровоцировал меня.

— Да? И чем же?