— С мамой? — размышлял вслух Рой, потом кивнул. — И вы нам дали шоколадки.

Маленькая Фэй просияла, с трудом выговаривая:

— Шоколадки, я люблю шоколадки.

Джеральд встретился глазами с девочкой.

— Ну, тогда, пожалуй, мы могли бы сходить в магазин и купить сладости.

— Вот здорово! — заверещал Рой. — Мы тоже пойдем.

— А почему бы и нет? — Джеральд обратился к старшей Фэй: — Может, стоит вывести детей на свежий воздух? Мы бы нашли парк, погуляли, израсходовали бы часть собственной энергии.

Оставив на кухонном столе записку для Дорин, объясняющую исчезновение детей, они заехали на ближайшую торговую улицу и купили кое-что, необходимое для домика в мотеле, еду для всех на несколько дней. И, конечно, шоколадки детям. Потом по соседству обнаружили парк и расположились на детской площадке.

Были опробованы и качели, и горки. Затем малыши уселись на скамью и принялись за свои лакомства. Ели с чувством, с толком. Временами останавливались, чтобы сравнить, у кого больше осталось.

— Ну и замарашки! — шутливо поморщился Джеральд, когда дети побежали бросать обертки в ближайшую урну.

Фэй обтерла им липкие от шоколада руки и губы, после чего малыши провели заключительные полчаса на качелях. Теперь можно было возвращаться к Дорин.

Внучата уселись в гостиной с альбомами для рисования, получив наказ не шуметь. А Фэй и Джеральд готовили на кухне обед. Меню состояло из жареной камбалы с паровым рисом и кукурузой, которую дети ели с восторгом, и тушеными овощами — по личному заказу Джеральда.

Дорин, должно быть, услышала шум, хотя все за столом затаились, как мыши. Она вошла, хромая, на кухню. Выглядела женщина гораздо лучше: видно, отдохнула. На щеках появился румянец.

— Хорошо поспала? — спросила Фэй и получила утвердительный ответ.

— Спала почти три часа. Спасибо тебе. Теперь чувствую себя почти по-человечески. Ничего нового нет?

— Я звонила в больницу полчаса назад. Мне сказали, что состояние Джона и Элен удовлетворительное. Сегодня в конце дня нам разрешат посетить их. Однако боюсь, детей нельзя брать с собой. Кроме того, посетителей пускают только по одному. Но Элен и Джон лежат в разных палатах, поэтому мы можем навестить их поочередно.

— А я позабочусь о детях, пока вы будете в больнице, — добавил Джеральд.

Дорин с признательностью взглянула на него:

— Вы просто чудо!

— Ну, еще бы, — согласилась Фэй с некоторой долей иронии, поймав смущенный взгляд мужчины.

Послеобеденные часы они провели у Дорин, а в пять женщины поехали в больницу. Джеральд взял детей на загородную прогулку. Матери договорились, что первый визит каждая совершит к своему «ребенку», а через десять минут поменяются местами.

Фэй, естественно, уже знала, как пострадал Джон, но вид его, тем не менее, привел ее в ужас: вокруг шеи белый воротник-повязка, плечи и грудная клетка в гипсовом панцире, одна рука прибинтована к груди.

Сын грустно смотрел на мать, приближавшуюся к койке.

— Привет, мама. Ты принесла мне винограду?

Фэй сумела засмеяться, хотя никогда в жизни не испытывала большей печали.

— Да, милый. — Она положила пакет с виноградом на столик у кровати и поцеловала сына. — Как ты себя чувствуешь?

— Надеюсь, лучше, чем выгляжу, — криво усмехнулся Джон. — Ты уже видела Элен?

— Нет еще. Сейчас у нее Дорин, потом мы с ней подменим друг друга.

Он, видимо, хотел кивнуть, но лишь поморщился от боли в шее.

— Ой-ой, я все забываю о вывихе. Боюсь, только через несколько месяцев смогу вернуться на работу.

— Пусть это тебя не заботит. Лежи спокойно и поправляйся. Дети по тебе скучают.

Она рассказывала о малышах, а Джон слушал и улыбался.

— Я беспокоился, как с ними справится Дорин. Ты же знаешь, бывают дни, когда она совсем не может ходить. Спасибо, что ты готова присмотреть за Роем и Фэй.

— Я счастлива, что они побудут со мной. Однако, сынок, мне придется забрать их в Мэйфорд. Домик Дорин слишком мал для всех нас, и, кроме того, у меня же работа. Боюсь, мне не удастся отсутствовать неделями подряд. Правда, Джеральд считает, что я могу заниматься делами только полдня. Поэтому подыщу хороший детский сад с утра, а вторую половину дня буду проводить с ребятишками дома. По воскресеньям станем приезжать к вам сюда. Сестра той палаты, где лежит Элен, говорила Дорин, что детям разрешат увидеть мать через несколько дней, когда ее здоровье окрепнет. А тебя они могут посетить уже завтра. Это их обрадует.

— А где они сейчас?

— С Джеральдом. На машине отправились на прогулку.

— Надо понимать, Джеральд приехал с тобой?

Фэй покраснела, как школьница, под любопытствующим взглядом сына, но в этот момент к ним присоединилась Дорин.

— Пора меняться, — сказала женщина так виновато, что возникло подозрение, не собирается ли она заплакать.

Фэй наклонилась, чтобы поцеловать сына.

— До завтра. И не беспокойся о детях. Они будут в полном порядке.

В палате, где находилась невестка, Фэй ожидало еще более страшное потрясение. Элен почти невозможно было узнать. Опухшее лицо покрыто ссадинами и порезами. Воспаленные язвочки остались в местах поражения кожи стеклом. Черты лица настолько исказились, что Фэй с трудом признала под этой маской прежнюю Элен. Грудная клетка пострадавшей была, как и у Джона, в гипсовых повязках, а над ранеными ногами одеяло вздымалось на высоком каркасе.

Бессильные слезы медленно катились по изувеченным щекам молодой женщины. Она увидела Фэй и распухшими губами с трудом выговорила едва различимое приветствие.

Фэй присела на кровать, взяла руку Элен, пытаясь улыбнуться.

— Здравствуй, Элен. Джон велел сказать, что любит тебя. Сестра в его палате сообщила, что он сможет позвонить тебе завтра, и вы перекинетесь парой слов. Минутку пообщаетесь. Он очень беспокоится за тебя и хочет удостовериться, что лечение идет как надо. Рой и Фэй тоже передают тебе приветы. Вскоре ты с ними сможешь увидеться.

Отвечать Элен была не в силах. Женщина лишь плакала молча, и Фэй едва не разрыдалась сама. Только теперь, повидав невестку, она осознала, как долго придется лечиться бедной Элен, пока та сможет вернуться к нормальной жизни.

— Детей заберу к себе. У меня им будет хорошо, — пообещала Фэй и заметила огонек благодарности в глазах невестки. — Я хочу, чтобы ты не беспокоилась о малышах, — добавила она, сочувствуя пострадавшей от всего сердца.

Не нужно было объяснять, как мучает молодую мать забота о детях вдобавок к физическим страданиям.

Никому не улыбается долгое расставание с малышами. Элен понимала, что пройдет много времени, прежде чем она сможет вернуться к своей семье и снова окружить детей материнской любовью.

Фэй и Джеральд задержались в Олтенрое еще на пару дней, ожидая, пока врач не сочтет Элен достаточно окрепшей для того, чтобы увидеть детей и выдержать эмоциональную встряску. С малышами пришлось предварительно поговорить, объясняя, как серьезно больна их мама и как хорошо нужно себя вести — не плакать, когда они ее увидят, иначе мамочка ужасно расстроится.

— Она уже может вернуться домой? — спросил Рой, и бабушки обменялись печальными взглядами: дети были еще малы, чтобы понять происходящее. Но Элен страстно хотела увидеть дочь и сына, и обе женщины решили пойти на риск.

Фэй зашла в палату вместе с внучатами, чтобы быть рядом, если Элен почувствует себя плохо, устанет.

На следующий день вместе с детьми Фэй и Джеральд двинулись домой. Ехали с частыми остановками, чтобы малыши могли размяться. Заглядывали в мелкие магазины у заправочных станций. Поили детей апельсиновым соком, лакомились любимыми пирожными с вишнями. Тем не менее, путешествие оказалось для детей скучным и изматывающим. До Мэйфорда было еще далеко, а их уже укачало на заднем сиденье джипа.

— Бедняжечки мои, — бормотала Фэй, оглядываясь на спящих, когда они подъезжали к городку. — Меня особенно беспокоит крошка Фэй: как на ней скажется долгое отсутствие матери? Ведь она еще совсем дитя и все время плачет из-за разлуки с Элен.