От вас не было ни слуху ни духу. Вы пропали. Я подслушивал по вечерам возле дедова кабинета. Он разговаривал по телефону со своими знакомыми из милиции и из комендатуры. Никто ничего не знал. Больше всего я боялся, что от вас придет письмо с предложением выкупа. Ну как с дядей Степаном тогда. И дед сразу же обратится в милицию. По своим принципам. И тогда вас убьют, как дядю Степана. Я ужасно боялся этого… я перехватывал почтальона по утрам. Я постоянно ломал дома телефон. Воровал у деда мобильники один за другим. Бабушка даже решила, что в доме завелся полтергейст. Целыми днями я был занят тем, что создавал вокруг деда с бабкой информационный вакуум. Самое дикое было, что моя родня больше была озабочена моим психическим состоянием, чем тем, что же случилось с вами. По большей части они вообще предпочитали делать вид, что ничего не происходит. Однажды я нашел под дверью сверток, там была видеокассета, ты знаешь какая. Там записали тебя и ты говорил, что нужно заплатить выкуп. Я не показал ее деду разумеется. Потом позвонила тетя Лера, мамина подруга. Мама прислала ей письмо, где писала, что вы похищены и надо заплатить, чтобы вас отпустили. Я понял, почему она так сделала — ей было известно, что дед сразу обратится в милицию, пришли письмо она ему. И Лера об этом тоже знала. Мать рассчитывала, что Лере удастся найти деньги через знакомых, минуя деда. Мать хотела спасти тебя, понимаешь? Лера, дурочка, все-таки позвонила деду, но нарвалась на меня. Она рыдала в трубку, что-то бормотала невнятное, но я догадался в чем дело и тут же поехал к ней, попросив, чтобы она никому пока ничего не говорила. Я ее умолял не сообщать деду. Объяснил, что случится, если она не послушает меня. Ну я умею убеждать, ты знаешь… я заставил ее молчать. Убедил, что если она заговорит, то вы погибнете и она будет в этом виновата сама. Глупая корова, удивляюсь откуда у мамы такие подруги. Впрочем, она еще из детства осталась. А других у Рики и не было. Кто будет дружить с такой красивой стервой, верно? Рот я ей, короче закрыл. Но положение было безвыходное. Мне казалось, что если начнутся движения со сбором денег, то непременно все кончится так, как с дядей Степаном. Шумиха поднимется, менты включатся и вас убьют. Мне нужно было самому вас найти, а потом дать знать ментам. Только так. Времени было в обрез. Я сказал Лере, что если с ней свяжутся похитители, она должна будет сказать, что деньги скоро будут, типа она соберет, только нужно немного времени. Я подумал, что они должны дать время, если увидят, что все спокойно и ментов никто не подключил. Ведь ясно было, что такая огромная сумма на дороге не валяется. В любом случае, иного варианта не было ни у них, ни у меня. Просто убить вас — это же бессмысленно, верно? Я еще боялся, что они узнают, что мать из семьи дяди Степана. Но у нее, с другой стороны, была уже твоя фамилия… Ладно, не важно уже. Я сделал вот что. Забрал все мамино золото, часть продал барыгам на рынке, часть спрятал в одежде. Одежду похуже взял. Ну чтобы походить на босяка местного. Я же смуглый, должен был сойти за своего. Без паспорта было сложно. Но, знаешь, можно все что угодно сотворить если башню снесло и знаешь, что твою мать скоро убьют. Меня провезла проводница через все патрули. Молодая, лет двадцать пять. Я ей понравился, рассказал еще душещипательную историю, что ищу свою сестренку, которая там осталась когда нас якобы эвакуировали. Короче, бред с честными печальными глазами. Она съела. Правда ночью… ну впрочем, ладно. У меня и до этого были девчонки, к тому же она была вполне симпатичная. Еле отделался от нее когда приехал. Ну конечно тут другой мир вообще… я по началу растерялся. Как будто в другую страну приехал. А Россия же официально, да? Они еще все говорят не всегда по-русски… я вообще не знал куда метаться и что делать. Знал только название аула, где держали дядю Степана. Я понимал, что мать скорее всего куда-то в ту сторону должна была направляться, она же вроде пыталась по документам дяди найти тех продажных ментов, о которых он писал. И я стал всем рассказывать, если спрашивали, эту историю про сестренку, которую ищу. Что, типа, она в том ауле. Но, говорил, что точно не знаю, потому что меня отец увез когда я еще мелким был. Знаешь, тут все кого-то потеряли. Вроде звери такие, как их в новостях показывают, но все равно люди. Проникались историей моей, не поверишь! Старались помочь. Подсказывали как добраться, подвозили… у меня был нож на всякий случай…

Тут он замолчал и судорожно вздохнул.

— Что? — Ошарашенный его рассказом, спросил я. — Продолжай.

— Да, ладно… — но он, казалось, утратил нить рассказа. Я не мог понять, в чем дело, за секунду до этого голос его звучал ровно и спокойно, а теперь он не мог, кажется, выдавить и слова.

— Что с тобой? — Я дотронулся до его плеча. Он был напряжен, как струна. Было уже почти светло, я видел его глаза, устремленные куда-то в пустоту.

— Мне кажется, я убил человека… — прошептал он.

— Убил?

— Это не важно. — Его голос снова стал твердым и решительным. — Я же знал, что нужно быть готовым ко всему. Такое может произойти, верно? Все равно же здесь война…

— О чем ты, Владимир? Кого ты убил? — Непонимающе пробормотал я.

— Один мужик… он предложил меня подвести к аулу Пошехонскому, это километрах в пятидесяти отсюда. У него был грузовичок такой небольшой. Он отвозил в город на продажу овощи с поля и возвращаясь меня прихватил… я такой самоуверенный идиот был, не понял ничего когда он все время говорил что-то про то что у меня красивые глаза и все такое… он завез меня в лес и набросился. Тогда до меня дошло… сильный был гад… у меня нож был хороший, охотничий, у деда в коллекции спер. И я даже не помню как… как-то само собой вышло… и я постарался изо всех сил его воткнуть, чтобы наверняка… понимаешь, я думал, если я не зарежу его насмерть, если он будет только ранен, то убьет меня. Был скрежет какой-то… когда нож прошел по ребру наверное… а потом мягко. Наверное я его убил. Я не оборачиваясь бежал и бежал через лес… У меня же был еще пистолет, я выменял его в городе. Но я не умел стрелять. Он в рюкзаке у меня был. Лучше бы… застрелить было. Этот хруст — я его никогда не забуду…

Он замолчал. Я тоже молчал. Надо было как-то среагировать, сказать что-то успокаивающее, но что можно сказать человеку, который признался, что недавно кого-то убил. "Ничего страшного, дорогой, у тебя не было другого выбора". Владимир возненавидел бы меня за эти слова. Но у него действительно не было выбора… Я молчал.

— Все это не важно, на самом деле не важно. Я справлюсь. — Сказал он.

— Как тебе удалось нас найти? — Я постарался перевести разговор в другое русло.

— Просто удача. Когда ты становишься бродягой, господь начинает за тобой присматривать. И все получается само собой. Я знал, что вы должны были с поезда пересесть на автобус, который едет в сторону Верхнего аула, где держали дядю Степана. На самом деле же никто не знает где именно его держали, но в его записках было написано, что он туда именно собирается. Мать предположила, что там его и взяли в заложники. Поэтому сама туда должна была ехать. Конечно вас могли еще с автобуса снять, если вы не доехали. Это пустынная местность достаточно, как я выяснил. Там по пути всего один аул еще есть до Верхнего. Разумеется Нижний называется. Значит вы должны были быть или в Нижнем или в Верхнем. Окольными путями я добрался до Нижнего. Видишь, вы тут и оказались… Здесь не так уж много домов. Я два дня слонялся по окрестностям. У одной бабки остановился, сказал что заблудился добираясь в Пошехонский и, отдохнув, двину туда. Ну про сестричку, разумеется, наплел. Еще в городе я купил сим-карту местную. Конечно связь вряд ли можно было тут найти, затерянный мир просто, горы еще вокруг… Но мне было главное чтобы вас найти, а там я бы нашел как с кем связаться. У бабки купил допотопный мобильник. Она даже не знала для чего он, не представляю откуда он у нее взялся. Два дня, как я сказал, я высматривал кто чем живет. Кормил собак, в окна заглядывал с деревьев. Пытался понять, у кого в доме есть заложники. Может мне и недели оказалось бы мало, но однажды я увидел Рику… вот так, свободно разгуливающую по двору… Я просто в шоке был. Долго следил за домом из соседнего заброшенного сада, но не видел тебя. Однажды вечером все-таки заметил, что собака лает вверх, на чердак. Как будто бы кто-то там был. Мужик из этого дома поднимался туда раз, носил пакет с чем-то. Мне было достаточно. Насчет Рики, я понял что и как. Раскусил ее. Видишь, я же говорил, что она будет еще кусать локти и метаться…