— А в мусоре его нет?

— Все уже вывезли, — покачал головой Белл. — Мы должны все вычищать сразу после закрытия, иначе от пролитой выпивки тут такая вонь будет — не продохнешь.

— Тогда мы возьмем номера кредиток, — решила Элли. — По ним легко установить имена.

— Какие номера кредиток?

— Ты сказал, что люди должны оставлять задаток за ВИП-зал? Я полагаю, что имелись в виду кредитки.

— Да, верно. А, ладно. Я могу их вам достать. Точно. — Судя по энергичным кивкам Белла, он был рад, что наконец-то нашел способ оказаться полезным.

— А еще будет неплохо получить список сотрудников, — добавила она.

Заместитель директора снова закивал, но потом недоуменно замер.

— Сотрудников? Наших? — переспросил Белл, показав пальцем в пол.

— Если, конечно, тебе не известен другой клуб, куда заходила эта девушка, прежде чем ее труп бросили на берегу Ист-Ривер.

— Но… Какое отношение это имеет…

— Хорошо. Имя Дэрил Литтлджон тебе ни о чем не говорит?

Несколько лет назад студентка из Колледжа уголовного правосудия имени Джона Джея, альма-матер Элли, исчезла, выпив прямо перед закрытием одного из баров Сохо. Ее с трудом узнаваемое тело обнаружили на следующий день на шоссе у Парка весеннего ручья в Бруклине. Полиции потребовалась неделя, чтобы прийти к выводу: услужливый охранник, сказавший, что видел, как девушка уходила одна, на самом деле сам затолкал ей в рот носок, обмотал ее голову прозрачным скотчем, а затем жестоко изнасиловал и задушил. Увидев фотографию жертвы в газете, Элли подумала, что могла встречать эту аспирантку-криминалистку на встречах выпускников в женском центре колледжа.

— Я это вот к чему, — сказал Белл. — Тот парень, по-моему, пять раз привлекался за насилие.

На самом деле семь, подумала Элли. Его освободили условно-досрочно. Одного его присутствия в баре после девяти вечера было бы достаточно, чтобы снова упрятать за решетку.

— У нас такого нет. Я все отслеживаю. Мы проверяем на наркотики. У нас есть двухгодичные записи о последних местах работы. — Белл загибал пальцы, перечисляя достоинства заведения.

— Скотт, угомонись. — Роган положил руку на плечо Беллу и легонько сжал. Это был один из стандартных приемов, к которым Элли прибегала крайне редко. Для Рогана и девяноста процентов других полицейских этот жест был неким знаком братства, безмолвным заверением, что собеседника считают хорошим парнем. Для тридцатилетней Элли со светлыми вьющимися волосами и красивым телом — не важно, насколько скромно она была одета, — такой контакт в зависимости от самоуверенности реципиента мог рассматриваться как провокационный или снисходительный.

— Когда же ты наконец врубишься? — продолжал Роган. — Мы не пожарная инспекция. Не полиция нравов. Мы хотим выяснить, кто убил девушку, которая приехала в Нью-Йорк из Индианы. Вот все, что нам надо. Тут без проблем.

Роган указал на него и на себя. Мол, все отлично.

— Да, хорошо. У меня там компьютер. Номера кредиток в нем.

— Молодчина, Скотт.

— Только я все-таки боссу позвоню, ладно? Нашему директору.

— Ты был бы плохим работником, если бы не сделал этого. Но скажи ему, что у нас все нормально, ладно?

— Да не вопрос.

— А нам не стоит беспокоиться, что оставили его одного? — спросила Элли, глядя, как Белл идет к служебному помещению, расположенному в глубине клуба.

— У меня такого чувства нет, — отозвался Роган, пройдя за стойку и разглядывая этикетки разномастных бутылок. — А у тебя?

— Нет.

— Просто проверяешь?

— Ага.

Элли была рада на несколько минут избавиться от Скотта Белла и сосредоточиться на встревожившей ее фотографии Челси Харт.

— Посмотри-ка сюда еще раз, — попросила она, кладя уже знакомый снимок на стойку перед Роганом. — Ничего существенного не замечаешь?

— Нет, но, видимо, должен. Так в чем дело?

— Серьги. Вчера за ужином у нее сережки были, а утром в парке — нет.

Он прищурился, вспоминая, как выглядело тело на месте обнаружения.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

Несколько секунд он молчал, и Элли предположила, что он сейчас думает о том же, о чем подумала она, когда заметила это впервые. Ни один ломбард не возьмет явно дешевые украшения, так что здесь копать бессмысленно. Сережки могли выпасть из ушей в результате борьбы. Или, что еще интереснее, их могли забрать в качестве сувенира.

— Есть соображения, что нам делать с этой информацией? — спросил Роган.

— Пока нет.

— Ну по крайней мере мы знаем, что искать.

— Знать бы еще где.

Белл вернулся из офиса с небольшой стопкой бумаг, и в этот момент у Рогана зазвонил телефон. Прочитав надпись на экране, он извинился и отошел в угол бара.

Белл протянул Элли две странички, аккуратно скрепленные степлером в верхнем левом углу.

— Это список вчерашних счетов за персональное обслуживание на группу — сумма и форма оплаты. Несколько оплатили налом, но тут есть и целая уйма кредиток.

Элли бегло просмотрела напечатанный через один интервал документ и чуть не поперхнулась. Две компании, платившие наличными, набрали почти на тысячу долларов каждая. Большинство счетов, оплаченных кредитками, тоже выражались в четырехзначных цифрах.

— Это что, только выпивка? — удивилась она.

Белл скрестил руки на груди, его самоуверенность вернулась вместе с разговором о знакомом предмете.

— Все зависит от того, что вы подразумеваете под словами «только выпивка». Еду мы не подаем, это точно. Но люди платят так много за персональное обслуживание.

— Это просто означает, что нужно платить за целую бутылку напитка. Даже с тройной накруткой, сколько же это выходит?

— Мы не считаем это накруткой. — Его ухмылка, впрочем, говорила совсем о другом. — Это же не просто бутылка. Это сервис! Вы получаете ВИП-зал. И личного бармена, который обслуживает только вас и ваших гостей, смешивает и разливает напитки. Вот за эту персональную заботу люди и платят.

— За это, — сказал Роган, закончив телефонный разговор, — и за то, что не надо ждать в очереди из пяти человек, только чтобы взять выпивку.

Внезапно Элли осенило. В мире, где за пятнадцатидолларовый мартини можно получить лишь отстойное обслуживание, богатые готовы платить за нечто иное.

— Ну, и почем, к примеру, у вас тут «Серый гусь»?

— У нас — по триста пятьдесят долларов.

На этот раз Элли позволила себе кашлянуть.

— А в «Бунгало-8» по четыреста, — продолжал Белл. — Я слышал, есть места, где и повыше поднимают.

— Здесь есть счета на несколько тысяч долларов, — заметила Элли, думая о том, что примерно столько она выкладывает в месяц за еду на вынос. — Небольшая группа, способная уместиться в одной комнате, выпила десять бутылок спиртного?

Билл покачал головой.

— Нет. Они заказалидесять бутылок. Один парень пьет «Гуся». Его девушка любит «Патрон». Дружбан предпочитает «Джека Дэниелса».

— А если они все это не выпивают…

— Это всего лишь деньги. — Белл протянул Элли другую распечатку, потолще, тоже аккуратно сколотую степлером. — Я вам еще список наших людей подготовил.

Элли пролистала бумаги. Шесть страниц. На каждой — по две колонки. Имена, номера страховок, адреса, телефоны. Босс наверняка велел Беллу оказывать полное содействие. Человек шестьдесят в списке.

— Ну, как я и сказал, — Белл сложил ладони под подбородком в молитвенном жесте, — тут у нас все, как полагается. Но, знаете, народу-то много. И если кому-то все же удалось к нам втереться…

— Я уже сказал, мы пришли не для того, чтобы вас доставать, — напомнил Роган. — Не будем даже вспоминать, что девушка, о которой идет речь, была несовершеннолетней.

— О господи! Мы проверяем документы. Я каждый вечер парней инструктирую. И мы действительно их проверяем. Чтобы сюда не проскочил какой-нибудь сопляк с гавайскими правами на фамилию Мактрахер, [20]понимаете?

Элли улыбнулась.