— Подруги сказали, что права у нее были поддельные, хотя фамилия и другие данные настоящие. За это спасибо, — сказала она, тряхнув принесенными Беллом списками. Потом вытащила визитку из прикрепленного к поясу футляра с полицейским жетоном и, зажав ее двумя пальцами, протянула Беллу. — Позвони, если вспомнишь еще что-нибудь насчет прошлого вечера.

— Хорошо. Спасибо.

Они собрались было выйти за дверь, когда Белл окликнул их.

— Эй! М-м-м… Вы, наверное, не сможете сделать так, чтобы наше название в статьях и всем прочем не упоминалось, а? Понимаете, босс просил узнать…

— Извини, — ответил Роган, открывая массивную коричневую дверь.

Выйдя из полутемного клуба на яркий свет, оба детектива прищурились.

— Тот звонок был от Флокорски, — сообщил Джей Джей. — Отпечаток с пуговицы на блузке Челси Харт не принадлежит убитой.

Скрытый отпечаток выявлен. Осталось только найти подозреваемого.

Вернувшись в отдел, за свои смежные столы, Элли и Роган принялись делить предстоящие задачи. За год работы детективом Элли привыкла, что другие полицейские считали бумажную сторону дела исключительно ее обязанностью — возможно, потому что она была младше их, а может быть, некоторые из более опытных детективов (по крайней мере в подразделениях общих расследований) просто так и не свыклись с технической стороной современной полиции.

Однако они с Роганом делили эту работу пополам. Он взял на себя список кредитных карт, а она прогнала перечень сотрудников через базу данных управления, а потом — через базу преступлений НИКЦ. [21]

Роган что-то добавил в свои записи, поблагодарил невидимого собеседника и положил трубку.

— Все еще не могу прийти в себя от этих счетов. Вот, например, один на три тысячи долларов, да еще этот парень прибавил пятьсот на чай.

Элли осуждающе покачала головой.

— Это всего пятнадцать процентов. Жмот. Я теперь никогда не буду жаловаться, что плачу за выпивку по десять баксов. И там, куда я обычно хожу, в эту сумму входят еще и двадцать пять процентов чаевых.

— Это только в Нью-Йорке, — заметил Роган. — У меня приятель есть, который год назад переехал сюда из Атланты. Говорит, всю жизнь считал, что дела у него идут блестяще, и деньжат хватало. Теперь приехал к нам и сообразил, что такое настоящие деньги.

Элли поняла, что ей представился шанс.

— Ну, если ты не против, я скажу: судя по виду, у тебя дела идут получше, чем у некоторых.

— Ты, наверное, имеешь в виду мою шикарную прическу, — сказал Роган, погладив свою блестящую лысую голову. — Тринадцать баксов в «Астор Плейс».

— Очень мило. Но я об одежде. Прости, я замечаю такие вещи.

— Это просто хороший вкус.

Элли промолчала.

— Продолжай, — мотнул головой Роган. — Спрашивай.

— Я не понимаю, о чем ты. — Она вбила еще одно имя и нажала «ввод».

— Я тебя не виню. Тебе интересно. Ты хочешь знать, как мне удается иметь такой гардероб, время от времени выкуривать приличную сигару, водить хорошую машину. Даже начинающий следак ухватился бы за это.

Элли была, видимо, не так любопытна, как ей казалось. Два дня назад на 31-й улице она видела, как Роган курил сигару, но даже не задумалась о ее стоимости. И она никогда не видела Рогана в его собственной машине.

— Извини, — сказала она. — Я не собиралась соваться в чужие дела.

— Это лишь значит, ты будешь довольствоваться собственными домыслами. Кому нужен продажный напарник?

— Я не это имела в виду…

— Или напарник, торгующий наркотой. А может, он заключает слишком много пари? Когда у парня есть лишние деньги, наверняка он в чем-то замазан. Разве не так?

Округлив глаза, Элли застыла с полным ртом ореховой пасты. Роган пристально смотрел на нее. На них глядели и другие детективы. Элли понятия не имела, что ей сказать.

Затем Роган хлопнул в ладоши и рассмеялся. Над ней, а не над разговором.

— О боже, пусть кто-нибудь это сфотографирует!

Другие детективы тоже развеселились.

— Полгода назад он то же самое говорил мне. — Голос принадлежал Джону Шеннону, сидевшему спиной к Элли и лицом к своему напарнику. Шеннон-то и здоровался с ней поди всего разок несколько дней назад, хмуро буркнув: «Привет». — Он всех нас так испытывает. Добро пожаловать в клуб, Хэтчер.

Когда веселье улеглось, Элли наклонилась к Рогану.

— Спасибо. Меня приняли в клуб.

— Извини. Не смог удержаться. Каждый раз срабатывает. Послушай, ничего такого в этом нет. Несколько лет назад умерла моя бабушка. Незадолго до смерти она вышла замуж за мужика, который пел «Только между нами». — Роган промурлыкал несколько нот, и Элли тут же узнала мелодию. — В общем, она оставила каждому из нас понемногу деньжат. Конечно, в таких местах, как «Пульс», на них не погуляешь, но, знаешь, правильно разместив их, я могу иногда кое-что себе позволить.

— Объяснять необязательно.

Элли не собиралась обвинять в чем-то Рогана, но все равно была признательна ему за разъяснение.

— Как я уже говорил, в Нью-Йорке все относительно. Но три тысячи баксов за вечеринку — от этого охренеть можно.

— У тебя есть предположения, что за идиоты вчера пустили на ветер столько денег?

— Инвестиционные банкиры. Специалисты по развитию бизнеса. Некоторые из них наверняка недоплачивали акционерам и облапошивали клиентов. Пока у меня есть три корпоративные карты.

— Среди них нет сутенеров? Насильников? Сомнительных порнографов? — спросила Элли.

— Пока не обнаружил. А у тебя кого-нибудь стоит проверить?

Не успел Роган договорить, как на дисплее Элли выскочила последняя фамилия из списка, который она проверяла по базам НИКЦ. Все чисто.

— Надо отдать должное Беллу. Он не шутил, говоря, что они хорошо ведут дела. Большинством подобных заведений рулят всякие подонки, но за этими ничего не числится.

— Ничего? Не может быть.

После ареста вышибалы из Сохо выяснилось, что управляющие барами весьма пренебрежительно относятся к принятым в городе правилам найма. Тот случай стал тревожным звонком, но за несколько лет в сфере, где важнее всего прибыль, все могло измениться.

— Само собой. Кое-что есть. У меня тут нарисовался один парень, Хайме Родригес, шесть лет назад получил срок за кражу со взломом, кроме того, пару раз подозревался в распространении наркотиков, но обвинение не предъявлялось.

— Как ему удалось оба раза выкрутиться? Разве сложно возбудить дело по наркотикам?

— Оба раза его задерживали на улицах Бронкса, — сказала Элли, глядя в свои записи. — Поздно вечером. Райончик криминальный. Видели, как он ходил от автомобилей с открытыми окнами к ближайшему зданию. Но при нем ничего не нашли.

Обычное дело для уличных распространителей. Родригес, вероятно, был посредником, договаривался о цене и количестве с клиентом, сидевшим в машине, а затем направлял его к ближайшей точке.

Потом подавал знак кому-то, скорее всего несовершеннолетнему, тот бежал на местную точку и встречался с покупателем в условленном месте. А Родригес оказывался чист.

— Я понял, — отозвался Роган. — Не назвал бы это словом «ничего». В организме убитой обнаружен метамфетамин. А раз это не подружки ей подсунули, значит, она получила его от кого-то другого.

— Проблема в том, что Родригес вчера не работал.

— Вот черт.

— Мы на него выйдем, но…

— Ага, знаю. Кто-нибудь еще?

— Уборщик. Леон Симански.

— Польский уборщик? Шутка напрашивается.

— Не думаю, что это смешно. — Элли предостерегающе подняла палец. — Уборщик Леон привлекался за сексуальные домогательства. Но было это двадцать лет назад.

— Факты раздобыть можешь?

— Только что по факсу прислали. Он признал, что у него был секс с несовершеннолетней девушкой, которая жила в том же доме. Девушка неоднократно бывала в квартире Симански: разговаривала с его женой, помогала с ребенком и все такое. Папаша порылся у девушки в комнате и раскопал бумаги из клиники, где говорилось об аборте, выволок ее из квартиры Симански и отметелил в коридоре. Все вскрылось, а когда приехала полиция, Симански признался, что девушка забеременела от него. Она уверяла, что все было по обоюдному согласию, но в шестнадцать лет, сам понимаешь, это роли не играет.