— Это неправильно, — сгорбился старик. — Жить на таком богатстве и умирать от голода.

— Соболезную, уважаемый, — безо всяких эмоций произнес наемник. — Но в этом нет моей вины. Если бы планета принадлежала народу, я бы заплатил честный налог. Но платить этим шакалам и САР я не буду. Мне проще уйти. Но я — найду себе дело и прибыль, а ты останешься только с сожалениями.

— Так, — внезапно принялся лихорадочно размышлять Эрлих. — Говоришь, платил бы налоги?

— Почему нет? — Пожал плечами наемник. — Хорошая плата за подтверждающие документы на груз. Без них продать мы его все равно не сможем, СИБ не позволит. Только пользоваться самим, да и то — с оглядкой.

— А если… Допустим… Допустим на Самоль произойдет революция? — Поднял на наемника уверенный взгляд старик.

— Только приветствую. Но, — поднял тот палец, пресекая новую фразу. — Помощи от нас не жди. Мы не собираемся и не будем воевать с САР.

— Знаю, — дернул Эрлих нетерпеливо плечом, но опять был прерван.

— Однако… — Наемник смотрел на него умудренным взглядом синих водянистых глаз, - Ничто не помешает отряду наняться на службу ПРИЗНАННОЙ независимой колонии.

— Хм…

— Например, признанной такой страной, как Турция. Как считаете, такое может случиться?

— В мире всякое возможно. — Внезапно испугавшись странного поворота беседы, насторожился Эрлих и принялся сворачивать разговор. — Но это все — досужие бредни старика. Несбыточные мечты. Не обращай внимание, наемник.

— В мире возможно всякое, уважаемый. Например, бывают такие чудеса, когда великая беда может стать великим благом.

— Я не успеваю за твоей мыслью, наемник.

— Возможно, совсем скоро станут известны ключ-коды к минному объему. Не всему полностью, на это ни у кого не будет сил еще лет сорок. Но к вектору, достаточному для входа и выхода из системы, они будут точно. Наш отряд, уважаемый, передаст их правлению планеты. Именно так написано в контракте — "правлению планеты". Контракту все равно, кто будет этим правлением. — Наемник сделал паузу, чтобы до старика гарантировано дошли последствия. А затем решил все-таки озвучить подтекст. — Достаточно будет всего одного корабля в таких условиях, чтобы независимая колония еще долгие годы оставалась истинно независимой.

— Не бывает все так красиво.

— А никто и не предлагает легких решений, эфенди Орбай. — развел тот руками.

— Ч-что?! Как вы меня назвали? — сердце пропустило удар, а лоб покрылся испариной.

— За свою свободу придется воевать, уважаемый. Победи — и твою независимость поддержит свободный капитал, который зубами вцепится в нейтральную систему. А для безопасности ты наймешь нас. Мы возьмем плату тилиумом, долей в космопортах и твердой валютой.

— Слишком много за то, что мы и так оплатим кровью и жизнями!

— Кроме нас, никто не даст тебе пароли, — пожал тот плечами. — Никто не добудет тебе тилиум. И никто не даст координаты схронов с вооружением, которые не успели забрать турки при спешном отступлении. Оно, конечно, не первой свежести. Но оно тебе знакомо и его достаточно, чтобы вооружить всех твоих армейских друзей. И более чем достаточно, чтобы отстрелить уродов из колониальной администрации.

— Один вопрос, наемник. — Через шесть минут напряженного обдумывания, произнес Эрлих. — Ты знал мое имя сразу. Зачем весь этот цирк?

— Я должен был поговорить с тобой, эфенди. Вдруг ты бы действительно решил продать наемнику свою землю и будущее детей? — Серьезно смотрел на него человек.

— Как будто тебя волнует наша судьба!

— Меня не волнует судьба сломленного человека, не верящего в свои мечты. Но будущее союзника и его планеты — для меня важно. Мы не станем паразитами на твоей земле, уважаемый. Нам не нужна власть над твоим народом. Но нам важно найти место в пустоте, где нас тоже будут считать союзником.

— Опорная база? — догадался старик.

— Самоль станет крепостью после того, как мы завершим свою работу. В этой крепости нам нужны друзья.

— Как зовут тебя, уважаемый?

— Патрик ДеПри.

— У тебя есть моя дружба, Патрик, — протянул эфенди Орбай морщинистую руку для рукопожатия. — А совсем скоро будет не только крепость, но и второй дом.

— Уверен в этом, друг, — ладони крепко сжали друг друга.

Чуть позже, когда гравикар с дедом и внуком набрал скорость, унося от места судьбоносной встречи, Адем все-таки решил робко поинтересоваться у ставшего внезапно грозным предка.

— Деда? А это кто?

— Опасный человек.

— А почему?

— Слишком честный. С таким тоже надо быть честным. Иначе быть беде. Но мы о нем никому не скажем, хорошо? — Вспохватился он. — Даже маме с папой.

— Хорошо…

— Вот и молодец. Мне надо будет уехать на несколько месяцев.

— А куда? — расстроился внук.

— Дела по старой работе. Но ты не переживай, приеду.

— Здорово… А подарок привезешь?

— Даже два подарка, хочешь? Но не просто так.

— Конечно хочу! А что нужно делать? — Заерзал на месте Адем, пытаясь поймать взгляд деда — но тот смотрел только на дорогу.

— Возьми вот это, — не глядя передал староста свой жезл. — Незаметно притопи в озере на юге села, но так, чтобы от дна было не больше двух метров до поверхности.

— Хорошо, а зачем?

Эрлих на секунду задумался — стоит ли объяснять про отложенный на два месяца таймер передачи сообщения, про то, что честность у наемника может быть своя, про то, что всегда нужно подстраховаться, а твоя смерть и смерть доверившихся тебе людей даже в случае полного провала должна быть отомщена. Выходило, что объяснять придется слишком долго.

— Так нужно, внук. Просто так нужно.

А если все получится… Вторым, самым ценным подарком, будет свобода.

Юзбаши Коц Шише не любил ни свое имя, ни довольно высокое звание. Первое ему не нравилось еще с детства, со времен обидных прозвищ и шуточек, любовь к которым у соседской детворы никак не удавалось выбить. А звание наскучило еще лет пять назад, после того, как ему мягко намекнули — выше капитана корабля с его сомнительной родовитостью и хилыми связями не подняться. Тогда он, вроде как, даже попытался взбрыкнуть, написав рапорт через голову майора — за что тут же угодил в невероятную дыру под названием "Самоль", изображать пиратов на пару с таким же капитаном-неудачником.

За половину года юзбаши на пару ополовинили запасы спирта в меддоке, заливая общее горе и шугая не вовремя подвернувшихся матросов. Одного даже прибили сгоряча — поучили немного ногами, а эти бестолочи из меддока не успели доволочь тело до регкапсулы.

Осознание гигантской беды пришло к ним в момент похмельного пробуждения — вместе с рапортом о необратимых потерях, который следовало завизировать и отправить в очередной сеанс глобальной связи. Причем, скотина-медик смел обвинить именно его, Шише! Под трибунал пытался завести, сволочь! Раскочегаренного очередной дозой спиртного Шише, уже готового идти и лично забираться с меддоком, удержал брат-капитан. Будучи более трезвым, он яростно нашептывал, что копия отчета уже наверняка есть у секретного сотрудника, а значит ломать ребра и бить носы уже бессмысленно. Расплакавшийся от жалости к себе Шише стремительно трезвел — оттого в какой-то момент наконец-таки понял, о чем твердит его напарник по горю. "Заблокировать связь" — требовал он. И это было разумно — нет отчета, нет трибунала! Но через месяц все равно был плановый сеанс обмена сообщениями, и промолчать на него будет никак нельзя! А у сволочи-особиста достаточно средств, чтобы засунуть в пакет передачи и свой отчет! И тогда пропала голова славного Шише!

"Всех надо замазать" — шептал, сверкая нездоровым цветом глаз, друг-капитан. — "Тогда все и промолчат".

"Как?" — жалостливо размазывал слезы по лицу Коц Шише.

"Мы же пираты, друг!"

И два супер-современных корабля совершили переход в до того мирную, беззащитную колонию фронтира. Отряд десанта получил приказ "вижу неприятеля", тактики не повели и глазом, рассчитывая боестолкновение — ведь был приказ, а приказ тот обязан поступить с метрополии, а значит потемнеет карма у кого-то во дворце, но не у тех, кто наводит орудия на спящий город.