– Остается их найти.

– В том-то и дело, дружище.

В три часа дня появился Джо, и мы с ним прошли в гостиную. Из-за жары окна были распахнуты настежь, и в комнату врывался непрестанный гул оживленного города.

– А неплохое местечко ты нашел себе, чтобы скрываться от полиции, – заметил он, опуская на пол сумку с вещами, которые забрал у меня дома.

Джо уселся в кресло и поставил на стеклянный столик прихваченную по дороге упаковку пива. Я принес с кухни два стакана и опорожнил в них две банки.

– Ну а где же хозяйка квартиры?

– Она вышла. – Я опустился в кресло напротив. – Вернется попозже.

– И долго она намерена держать тебя здесь? Ведь она тебя даже не знает, верно?

– Я же сказал, мы с ней учились в одной школе.

– Но, Макс, тебе же не восемнадцать. Вы давно с ней не виделись. Сколько? Лет двадцать?

Я отхлебнул пива.

– Ты что? Меньше, конечно.

– Недостаточно. Поэтому ты поосторожнее. Время меняет людей. Может, она побежала в полицию.

– Ничего подобного.

– Ну так или иначе, но скоро она попросит тебя освободить ее дом, точно?

Я кивнул, не настроенный думать об этом после прошедшей бурной ночи:

– Да, наверное.

– Итак, нужно обсудить, как тебе быть. Сегодня утром ко мне приходила полиция и интересовалась твоей персоной. Спрашивали, почему ты ехал в машине, изрешеченной пулями, и почему сбежал, когда тебя остановили, да еще сбил с ног двух копов? Ну, и все в этом роде.

– И что ты им ответил?

– А ты как думаешь? Да ничего, сказал только, что всегда считал тебя честным и порядочным человеком и уверен, ты ни за что бы влез в какое-нибудь грязное дело.

– Как по-твоему, они тебе поверили?

Он пожал плечами:

– Трудно сказать… Мне показалось, поверили, но черт их знает… Хорошо, что ты раньше не привлекался. Но они определенно тебя разыскивают, Макс, и это не к добру.

– А они не могли тебя выследить, когда ты сюда ехал?

– Нет, я вел себя осторожно. К тому же сейчас ты для них не такая уж важная добыча, чтобы бросить на твои розыски большие силы. Я хочу сказать, пока у них нет доказательств твоего участия в делах посерьезнее, чем поколоченные копы.

– У меня заднее сиденье в крови Фаулера. Пятно не очень большое, и я постарался его вывести, но один из тех патрульных все равно обратил на него внимание. Не знаю, свяжут они его с Фаулером или нет. А ты как считаешь?

Он немного поразмыслил.

– Сомневаюсь. Если они не знают, кто такой Фаулер, а не имеют образца его крови, тогда можно считать, ты вне подозрений.

Я сделал еще глоток, который здорово меня освежил.

– И надо же было вляпаться в такую переделку! – Я удрученно покачал головой. – А тебе удалось что-нибудь узнать про эту сволочь Тони? А то я просто понять не могу, какого черта он начал вдруг во всех стрелять!

– Да поговорил я кое с кем из работавших с ним, но никто не может сказать про него ничего плохого. Он охранял Барри Ануина, оберегал богатых арабов, даже получил через Барри временную работу у Джери Холлиуэлл, [9]и все считают, с делами он справлялся отлично. А у Барри он прослужил довольно долго, больше двух лет, это о чем-то говорит.

– Значит, что-то произошло. Он мог встретиться с человеком, который пообещал ему большие деньги за эту грязную игру.

Джо сделал большой глоток пива.

– А что у тебя? Удалось что-то нарыть?

Я передал ему рассказ Элейн.

Услышав имя Хольцев, он выкатил глаза от удивления.

– Черт, Макс, только этого нам и не хватало! Раз в дело замешаны Хольцы, нужно постараться остаться в тени. С такими людьми лучше не ссориться.

Я понимал, что он прав и уж если это говорит такой человек, как Джо, то кого мнению стоило прислушаться. Но я не мог смириться с мыслью оставить без возмездия такую подлость.

– Не обижайся, Джо, но мне чуть не снесли голову. Не будь у меня оружия, сейчас я уже валялся бы на дне Темзы. А это меняет мое отношение ко всей этой истории. К тому же мы потеряли Эрика, а уж он-то никак не заслужил такой смерти.

– Это точно, и, кроме того, его трудно будет заменить. А сегодня мне звонила его бывшая жена.

– Вот черт!

– Именно. Оказывается, он обещал сегодня посидеть с двумя внуками, но не приехал. Вот она и спрашивает, не видели ли мы его. Скорее всего она не знает, что в четверг он работал с нами. Я сказал, мы не видели его с прошлой недели.

– А какой у нее был голос?

– Встревоженный. Она говорила, будто это на него совершенно не похоже, ну, что он не пришел, тем более когда дел касается внуков.

– Так оно и было. Он и для нас был самым надежным товарищем. Припомнить не могу, чтобы он пропустил хоть один день. Как думаешь, она не собирается обратиться в полицию?

– Пока нет, но в конце концов она так поступит, это ясно. И тогда у нас возникнут проблемы, так как у них появится возможность связать его исчезновение с тобой. Можно только надеяться, что они не слишком серьезно отнесутся к ее заявлению. Все-таки пропал не ребенок, а здоровенный, хоть и пожилой, бывший солдат. Они могут подумать, он просто ввязался в какую-то драку, только слишком уж все совпадает по времени.

Мне пришлось согласиться с его опасениями.

– Так или иначе, самое лучшее, что мы можем сделать, – забыть обо всем и записать это в наш опыт.

– Я считаю несправедливым спустить это им с рук.

– Макс, пойми, работали профессионалы. Погибли три человека, но в прессе ни звука и никаких разговоров о трупах. Абсолютно ничего! Как будто ничего и не случилось. В стиле Хольцев. Помнишь того ювелира с Хэттон-Гарден, Джо Калински, который сбежал с бриллиантами на четверть миллиона? Три года назад.

– Да, я что-то читал об этом.

– Ну, а я слышал, будто он вовсе не сбежал, а к его исчезновению приложили руку Хольцы. Оказывается, он задолжал Крису Хольцу, сынку Стефана, огромную сумму, часть денег, которые они выманили у какого-то простофили, и Крис опасался, что он может их не вернуть. Поэтому заплатил одной из подружек Калински за то, чтобы та позвонила ему и пригласила к себе домой, в Хэмпстед. А когда он туда приехал, его поджидали Крис и несколько его сообщников. Они забрали у него ключ от сейфа, выбили признание, где еще он хранит деньги, а потом убили его. И эту самую подружку. Расчленили их тела в ванной, вымыли все дочиста, так что после них не осталось никаких следов, а ночью вынесли обрубки в чемоданах. Поехали сразу в контору Калински и выбрали оттуда и принадлежащее им, и чужое. А знаешь, как они избавились от частей тел?

– Удивляюсь, как ты-то об этом узнал.

– Ну, может, люди и врут, но здорово похоже на правду.

– И?…

– Ты когда-нибудь задумывался, откуда берутся эти черви, которые используются для наживки?

– Нет, мне и в голову не приходило.

– Так вот знай: их поставляют фермы по разведению червяков, там в огромных вонючих чанах миллионы этих гадов. Один из бизнесов Хольца – как раз такая ферма в Эссексе. Они швырнули останки тел в этот чан, и червяки съели их дочиста, до костей. А потом ребята Хольца размололи оставшееся в пыль и развеяли по ветру. Вот и все. Никаких следов. Пропал, исчез.

– Если они такие осторожные, откуда ты это знаешь?

– Мне рассказал об этом один парень, знакомый людей, приставленных к этой работе. Давно уже. Тогда я не придал этому значения.

– А может, спросить у того парня и о махинациях Фаулера?

Джо выдавил ироничную улыбку:

– Не получится. Этим парнем был Тони.

– С ума сойти!

– Так что лучше оставь это дело, не лезь в него.

– Не волнуйся, ты меня уже убедил.

– Макс, тебе нужно на время убраться из города. По меньшей мере на пару месяцев. Пока все не успокоится. – Он полез в карман джинсов и достал две толстые пачки банкнот, которые положил на стол. – Здесь шесть тысяч. Это деньги за работу в тот вечер. Сними на них какое-нибудь жилье на побережье.