Через полчаса Мелисса начинает жаловаться, что ей холодно, и я отдаю ей свою куртку.

Это все равно что отдать Кэнди свой портфель. Здорово возбуждает — смотреть, как они несут оружие, которое их убьет. Как если бы кто-то сам выкопал себе могилу.

— Там пистолет, — говорю я. Алкоголь, может, и притупил мой разум, но остроты ощущений не снял.

— Шутишь.

Качаю головой.

— «Глок», автомат, девять миллиметров.

— Ты носишь с собой пистолет?

— Стандартное табельное оружие.

— Ух ты!

Ничего в моем оружии стандартного нет. «Глок-17» действительно используется в новозеландской полиции, но его носят очень немногие полицейские. Он сделан из материала, который крепче железа и процентов на девяносто легче. Сам пистолет состоит из тридцати трех частей.

Но у меня «глок-26». Принцип тот же, только он еще легче и гораздо более компактный. Его удобнее прятать.

— Мне не следует его вынимать.

— Мне очень хочется посмотреть, Джо. И потрогать.

И мне бы хотелось, чтобы она посмотрела и потрогала.

— К тому же вокруг никого нет.

Она права. Мы совсем одни. Ну если она так хочет посмотреть, кто я такой, чтобы ей возражать?

Когда я наклоняюсь к ней, она утыкается лицом мне в шею. Я чувствую ее горячее дыхание у себя на коже. Ее губы слегка касаются меня. Расстегиваю карман, обхватываю мистера «глока» и вытаскиваю наружу.

Мелисса отклоняется, смотрит на него и опять произносит:

— Ух ты!

Мне нравится ее реакция.

Протягиваю ей. Она изучает рукоять, безупречно вычищенный стальной затвор, темно-синий стальной ствол. Красивое оружие. Кое-кто сказал бы — женское оружие.

В общем, это правда. Я его использовал только на женщинах.

— А ты когда-нибудь в кого-нибудь стрелял?

Я пожимаю плечами. Проверяю предохранитель.

— Пару раз.

— Господи. Готова поспорить, ты их убил, а?

Она выглядит еще более возбужденной, чем раньше. Некоторые женщины обожают намек на опасность. Некоторые живут ради этого. Некоторые умирают.

— Просто часть моей работы.

Мелисса кладет свою маленькую ручку на рукоять, нацеливается на улицу.

— Пиф-паф!

— Действительно пиф-паф.

Пора возвращать пистолет на место.

— Заряжен?

— Угу.

«Глок», как я и говорил, стоил мне кучу бабок. Последняя цена на это оружие, которую я видел в каталоге, была семьсот американских долларов. Я проиграл как на курсе, так и на том, что купил его на черном рынке с соответствующей наценкой. Поэтому мне сложно с ним расстаться. Я достаточно рассудителен, чтобы признать это.

— Сделано в Германии, да? Немецкое — значит, хорошего качества.

Я киваю головой и протягиваю руку, чтобы взять его. Немецкое качество — действительно высший класс.

— Австрийское, — говорю я. — Они изготовляли оружие для австрийской армии. Сначала начали поставлять его в Норвегию и Швецию, потом уже в Штаты. Дело действительно хорошо пошло. Правозащитники всего мира используют «глок».

— А ты неплохо разбираешься.

Естественно, я разбираюсь в оружии. Я знаю, что если использовать оболочечные экспансивные пули, можно устроить настоящее месиво. В головной части пули есть выемка, и при попадании в тело она взрывается. Маленькое входное отверстие. Огромная дыра на выходе. Да. Это я точно знаю. Очередь из экспансивных пуль может насквозь прострелить человека и попасть в следующего, стоящего по прямой. Но в моем «глоке» пули стандартны. Они не производят такого эффекта, и многие полицейские не используют их как раз по этой причине. У них маленькая останавливающая способность.

Беру у нее пистолет. Охватываю рукоять пальцами. Приятно.

— Теперь чувствуешь себя в безопасности? — спрашиваю я.

— Так приятно держать пистолет. Как будто в руках у тебя сосредотачивается масса власти. Люблю сильные вещи, Джо. Люблю дотрагиваться до вещей, которые могут выстрелить.

Не знаю, что на это ответить.

— Далеко еще, Джо? Мне не терпится заняться чем-нибудь помимо ходьбы.

Мне тоже не терпится.

— Недалеко.

Я затыкаю пистолет за пояс и выправляю майку, чтобы прикрыть его. Через пару минут мы подходим к парку, который всего в километре от дома.

— Здесь можно срезать, — говорю я, широким жестом указывая на парк.

— Уверен?

Киваю. Конечно, уверен. Здесь никого нет, только мы, большие газоны, покрытые травой, и пара дюжин деревьев. Скоро рассвет. Как минимум еще пару часов будет пусто. В субботу утром почти все спят. Только некоторым бедолагам приходится работать.

Я не один из них.

По мере того как рассвет смешивается с ночью, небо над головой приобретает безумный фиолетовый оттенок. В парке все мутно-серое, но все-таки не черное. Ветер теперь приятно освежает. Вдалеке от города, вдалеке от пьянящих огней и оглушающей музыки есть только свежий воздух и земля влажного зеленого парка под ногами. Это Гарден-сити. Мой город. Здорово бодрит, когда находишься вдалеке от сигаретного дыма, и алкоголя, и блевотины, хотя слабые нотки этого букета задержались в ткани моей одежды. В ушах все еще стоит звон от громкой музыки. О да… современный мир, в котором музыка — это бас без дисканта. Без вокала. Без цели.

Завожу Мелиссу в парк, поглубже. Трава немного скользкая. Она прилипает к ботинкам и слегка смачивает их. Толстые стволы деревьев и кусты разбивают ландшафт, разделяя его на неровные части и укрывая нас от улицы. Мелисса обнимает меня за талию. Чувствую, что она начинает трезветь. Через пару минут она будет пугающе трезва.

— Где мы? — спрашивает она, когда мы останавливаемся.

— В парке.

— Почему мы остановились?

— Мне показалось, что это неплохая идея.

Мелисса улыбается.

— А-а…

Я улыбаюсь.

— Ага.

— Мне нравится парк. А тебе, Джо?

На самом деле мне все равно. Это просто большое поле, засаженное травой, которое можно перепахать хоть завтра, мне плевать.

— Похоже на то, — говорю я, вкладывая в эти слова весь энтузиазм.

— Я люблю гулять по ночам. Когда вокруг никого нет и никто не видит, что ты делаешь. Я ночной человек, Джо. Люблю гулять, когда нормальные люди спят. Они в своем мире, а я в этом мире. В том мире у людей есть работа и кредиты, и они не могут проводить время так, как им действительно хотелось бы.

Похоже, она трезвее, чем мне казалось.

— Понимаешь, что я имею в виду, Джо?

Понятия не имею. Может, если бы я ее слушал, вместо того чтобы представлять ее обнаженное тело на траве, я бы еще имел шанс ее понять.

— Конечно. Я знаю.

— Тебе приходилось бывать ночью у кого-нибудь дома, когда все спят? Просто ходить там и смотреть на их вещи?

Странно.

— Кхм, да нет вроде.

— Нет?

— Нет.

Она наклоняется вперед и целует меня. Крепко. Кладет одну руку спереди на брюки, ниже пояса, а другой обнимает за спину. Вталкивает язык в мой рот, и секунду я думаю, что бы она сказала, если бы я его откусил. Скорее всего, ничего; за неимением других альтернатив.

Рука на брюках начинает медленно двигаться. Там действительно требуется охватить довольно большую площадь, особенно сейчас. Когда она целует меня, то говорить не может, но во мне просыпается интерес к тому, что она только что сказала. Это забавно. Безумно забавно. И станет еще забавнее, когда я вытащу нож.

Мелисса перестает целовать меня и отстраняется. Рука с моих брюк исчезает.

По мере того как она отступает, показывается ее другая рука, и в этой другой руке я вижу свой пистолет. Нацелен он прямо на меня. Она снимает предохранитель.

Мой разум регистрирует все происходящее, но никак не может правильно направить информацию, чтобы я почувствовал страх. За пару секунд я превратился в жертву. Во всех смыслах!

Нет, стоп. Я наверняка что-то упускаю…

На меня смотрит дуло моего собственного пистолета. Теперь понимаю, почему он так не нравится людям с этого ракурса. Это что, действительно происходит на самом деле? Как получилось, что я так легко утратил контроль? Делаю маленький шажок назад, и мои ладони, медленно поднимаясь к груди, направлены прямо на нее.