— Вы полагаете, что он был в сговоре с преступниками? — ахнул сэр Чарльз.

— Можно сказать и так. Видимо, о долгах сторожа узнали в определённых кругах. Те, кому надо, быстро узнают о подобных вещах. Принимая во внимание все обстоятельства, подкупить человека, остро нуждающегося в деньгах, не составляет никакого труда.

— Подкуп?

— Совершенно верно, инспектор. — Холмс кивнул на горку золотых. — За помощь в похищении папируса Хентави Дейвентри предложили кругленькую сумму.

— То есть вы утверждаете, что преступники просто зашли в музей, забрали папирус и спокойно удалились, а Дейвентри, словно швейцар в гостинице, открыл перед ними двери?

— Образно выражаясь, да. Всё было сделано культурно и цивилизованно. Вы не находите?

— Но как же верёвка? А отпечатки ног?

— Эти улики были оставлены специально, чтобы ввести следствие в заблуждение. Уж слишком они бросались в глаза. Нас хотели убедить в том, что преступление совершили два опытных, но при этом заурядных грабителя. Ну, пораскиньте же, наконец, мозгами. Как, по-вашему, злоумышленникам удалось забраться на крышу? Неужели вы думаете, что им бы удалось это сделать незаметно для других сторожей? — Холмс кинул взгляд на сэра Чарльза, который неуверенно помотал головой, подтверждая слова моего друга. — Скажите, Хардкасл, вы поднимались наверх, чтобы осмотреть крышу?

— Я отправил пару констеблей, но они ничего не обнаружили.

— То есть себя вы решили не утруждать?

— Я думал, в этом нет никакого смысла, — растерянно ответил инспектор.

— В данном конкретном случае вы правы. Вы бы там ничего не нашли. Потолочные окна можно спокойно открыть изнутри специально предназначенными для этого шестами. Два подобных шеста я лично видел в Египетском зале. Также не составляет никакого труда оставить на полу под одним из раскрытых окон верёвку, равно как и пару отпечатков ботинок. Благодаря этой уловке может сложиться впечатление, что два человека спустились с небес на землю, похитили папирус и, словно ангелы, вознеслись обратно.

— Если всё было, как вы говорите, зачем преступникам такие сложности?

— Чтобы запутать след и помешать выяснить, кто они на самом деле такие, — улыбнулся Холмс. — Что мы имеем, джентльмены? То, что случилось здесь, далеко не заурядное преступление. Речь идёт о тщательно продуманной краже древнего свитка и хладнокровном, заранее спланированном убийстве. Все эти сфабрикованные улики: верёвка, следы ботинок — были бы совершенно бессмысленны, если бы преступники ставили перед собой лишь одну цель — украсть папирус. Ложные улики понадобились им для большего эффекта, чтобы ввести следствие в заблуждение. Я ни на секунду не сомневаюсь, что они спланировали убийство сторожа задолго до того, как попали в здание. Это убийство — ещё одна уловка, чтобы пустить следствие по ложному следу.

— Если сказанное вами правда, мы имеем дело с безумцами, — резко возразил сэр Чарльз.

— В какой-то степени я с вами согласен. Вряд ли можно назвать нормальными преступников, которые сперва подкупают сторожа, вручив ему сто гиней, а потом, убив, не забирают деньги. С точки зрения извращённой логики злоумышленников, они выполнили условия договора с Дейвентри и заплатили ему за оказанную услугу. Жив Дейвентри или мёртв — для них не принципиально. Главное, что с их стороны уговор выполнен. Нисколько не сомневаюсь, преступники, с одной стороны, люди богатые, а с другой — безумные.

Сэр Чарльз открыл было рот, чтобы ответить, но его опередил Хардкасл.

— Это всё догадки, — выставив вперёд указательный палец, возразил инспектор.

— Давайте ещё раз переберём доказательства, — тихо ответил Холмс, покачав головой. — Во-первых, улики, указывающие на способ проникновения в музей. Мне, как человеку опытному, совершенно очевидно, что они были оставлены намеренно. Сделано это было для того, чтобы ввести полицию в заблуждение. И, надо сказать, задумка удалась: папирус украли три дня назад, а вы до сих пор не имеете ни малейшего представления ни о личностях преступников, ни об их мотивах. Во-вторых, вспомним, что именно было похищено из музея. Папирус с текстом, смысл которого до сих пор остаётся загадкой. Этот предмет может представлять интерес только для специалиста, человека весьма необычного и желающего владеть этим папирусом столь страстно, что он готов ради него пойти на убийство. В-третьих, тот факт, что сторож убит у себя в комнате, указывает на то, что он был замешан в преступлении. Иначе сторожа имело смысл убивать лишь в одном случае: если бы он застал злоумышленников на месте преступления. Но тогда труп был бы обнаружен в другом месте и одним выстрелом дело бы не обошлось, а это явно не в стиле наших злоумышленников. Дейвентри погиб потому, что доверился человеку, подкупившему его. Он стал ягнёнком на закланье. Убийца с пистолетом, вероятнее всего, подошёл к сторожу и выстрелил вот так… — Холмс приставил два пальца к виску Дженкинса.

Молодой человек со стоном опустился в кресло.

— Нисколько не сомневаюсь, что Дейвентри находился в сговоре с преступниками и, с их точки зрения, был ненужным свидетелем. Я нисколько не сомневаюсь, что преступление спланировал и совершил человек столь же умный, сколь и жестокий. Этот человек страстно желал получить свиток и теперь, заполучив его, никому не отдаст своё сокровище. Зачем ещё ему было убивать нищего сторожа с ворохом долгов? Чтобы исключить любую, даже самую маловероятную возможность выхода на него, преступника. Наш подопечный — обладатель острого ума. И при этом он очень опасен.

— Сейчас, мистер Холмс, вы ведёте речь об одном человеке. А поначалу говорили, что злоумышленников было двое, — заметил Хардкасл.

— Я и сейчас не отрицаю, что это дерзкое преступление совершено двумя людьми, но если речь идёт о том, кто его спланировал, о том, кому оно нужно… — Помолчав, Холмс вперил стальной взгляд в Хардкасла.

— Я знаю лишь одного человека, достаточно умного и кровожадного.

— И кто же он? — поинтересовался Хардкасл. — Профессора Мориарти в этом преступлении уже не обвинишь.

— Позвольте ещё раз отметить вашу проницательность, Хардкасл. — Холмс смерил инспектора ледяным взглядом. — С кем бы мы ни имели дело, по части гениальности, бесстрашия и хладнокровия он близок к профессору. Этот человек крайне умён. И его стоит опасаться.

— Исчирканный календарь с расписанием скачек и ворох спортивных газет о них же навели меня на мысль о том, что и Дженкинс, и Дейвентри пытали счастье, делая ставки, а как вы знаете. Уотсон, человек азартный крайне редко бывает богат.

Я улыбнулся и кивнул.

Мой друг чиркнул спичкой, поднёс огонёк к трубке и принялся её раскуривать. На несколько мгновений его лицо скрылось за густыми клубами серого дыма. После того как мы вернулись из Британского музея домой, на Бейкер-стрит, прошло уже несколько часов. Весенний день клонился к вечеру, и на улице зажгли фонари. Холмс сидел, закутавшись в синий халат. Мне представлялось совершенно очевидным, что мой друг доволен собой и в настроении поболтать.

— Думаю, — промолвил он. кинув спичку в камин, — раскрытие этого дела не займёт у нас слишком много времени.

— Вы полагаете? Но ведь ещё столько вопросов остаётся без ответа…

— Я вполне могу на них ответить.

— Да неужели? — резко спросил я, пытаясь скрыть недоверие.

— На самом деле, Уотсон, никакой особо сложной головоломки я в этом деле не вижу.

— Ну и кто же злоумышленник? Кто украл папирус?

— Постарайтесь подойти к решению этой задачи объективно и логично. Похищен свиток. Другие, куда более ценные экспонаты остались нетронутыми. Всем им предпочли старый папирус. Значит, ценность для вора представлял не сам папирус как таковой, а его содержание.

— Ну да, это я как раз могу понять. Папирус содержал текст с невразумительным объяснением, как добраться до гробницы Сетафа.

— И его «Книги мёртвых».