— Достаточно очевидно, что повреждения бинтов на этом участке относительно недавние: надорванные края светлее. Кроме того, из всех стёкол стенда вы заменили только это. Замазка ещё свежая. Мне представляется очевидным, что злоумышленники знали, где именно искать папирус.

— Вероятно, — тихо добавил я, — именно звук разбитого стекла потревожил сторожа. Он поспешил сюда и был убит.

— Нет, доктор, — печально покачал головой сэр Чарльз, — сторожа убили в отведённом ему служебном помещении.

— Как? — изумлённо воскликнул я, кинув взгляд на Холмса.

Он был потрясён не меньше меня.

— Хардкасл, почему вы мне об этом не сказали? — резко спросил он.

— Ну… — замялся покрасневший инспектор, явно ошеломлённый гневом Холмса. — Мне показалось, что эта деталь не так уж и важна…

Холмс с брезгливым видом прикрыл глаза и насмешливо фыркнул:

— Она крайне важна. Она не только сообщает нам дополнительные сведения о злоумышленниках, но и указывает на то, как именно было совершено преступление.

Мы все замерли, потрясённые словами Холмса. На какое-то время повисло молчание, которое нарушил сэр Чарльз.

— Занятно, весьма занятно, — промолвил учёный, глаза которого за стёклами очков расширились от волнения. — Не могли бы вы объясниться?

— Сперва, если позволите, мне хотелось бы осмотреть ту комнату.

— Конечно, — кивнул сэр Чарльз, — следуйте за мной.

Комната сторожа, о которой шла речь, представляла собой тесное помещение, забитое разной мебелью. Особенно выделялся среди неё массивный стол, уставленный кружками и разными принадлежностями для приготовления чая. Войдя, мы обнаружили в комнате круглолицего румяного молодого человека, который сидел на видавшем виды резном кресле и, положив ноги на стол, читал газету «Скачки». Увидев нас, он тут же вскочил из-за стола и застыл в ожидании.

— Извиняйте, сэр Чарльз, — проквакал он, залившись краской. Молодой человек говорил на лондонском просторечии, кокни. — Я ж не знал, сэр, что вы придёте. У меня сейчас перерыв. Чаи вот гоняю. — Поняв, что газета всё ещё у него в руках, юноша быстро скомкал её и попытался спрятать за спиной.

— Ничего страшного, Дженкинс, — раздвинул губы в едва заметной улыбке учёный, — я сюда не с проверкой. Эти джентльмены расследуют кражу свитка Хентави и убийство Дейвентри. Они хотят осмотреть комнату, в которой он был убит. — Египтолог повернулся к Холмсу: — Дженкинс работает у нас дневным сторожем. Он охраняет это крыло музея, — пояснил он. — Мы ещё не нашли замены Дейвентри, так что его обязанности сейчас выполняет другой ночной сторож.

Холмс кивнул и сделал шаг вперёд.

— Скажите, Дженкинс, это вы обнаружили тело? — обратился он к сторожу.

— Э-э-э… Да, сэр. В субботу с утречка. Я… пришёл в восемь, как обычно. Поначалу всё было шито-крыто… А потом я зашёл внутрь. Я нашёл его тута, на коврике. — Молодой человек ткнул пальцем вниз, и мы все вперили взгляды в пол, где совершенно очевидно совсем недавно лежал ковёр, оставивший светлый прямоугольный след на тёмных досках. — Крови было немного — только запёкшееся пятно на голове. — Сторож на мгновение побледнел, после чего сумел выдавить из себя улыбку. — Старина Сэмми, то бишь мистер Дейвентри, в общем, старина Сэмми… Он был славным малым… Мы с ним каждое утро чаи гоняли да языки чесали, а потом он шёл домой…

— И о чём вы говорили? О скачках? Выбирали, на кого лучше поставить? — спросил Холмс.

— Д-да, сэр. — Дженкинс испуганно зашуршал газетой за спиной и с опаской посмотрел на сэра Чарльза.

— Вам не о чем беспокоиться, — успокоил юношу Холмс. — Хоть я лично и считаю азартные игры безрассудством, они не запрещены законом. У меня у самого есть друг, львиная доля доходов которого составляют выигрыши со скачек. Итак?

— Врать не буду, мы любили потрепаться о скачках. Мы часто делали ставки, но у меня жена, а старина Сэмми сам по себе… Я опасался много ставить, а вот он…

— А он ставил много.

— Да, сэр.

— И много проигрывал.

Карие глаза моего друга впились в побледневшее лицо молодого человека, который снова с опаской покосился на сэра Чарльза.

— Знаете что, Дженкинс, — не терпящим возражений тоном продолжил Холмс, — осмелюсь предположить, что ваш друг был по уши в долгах. Я прав?

Юноша замялся.

— Дженкинс, отвечайте, — бросил сэр Чарльз сторожу, вперившему взгляд в пол. — Мы хотим знать правду. Что бы ни натворил Дейвентри, его проступки не имеют никакого отношения к вам.

— Ну… — протянул Дженкинс. Решив прочистить горло, молодой человек закашлялся. — Ежели хотите правду… Сэмми крепко сел на мель. Стращал меня рассказами… Как на него кредиторы страх наводили, говорили, что с ним сделают, коли он не вернёт деньги… Расскажет бывало, а потом хохочет, что-нибудь, говорит, подвернётся, выкручусь как-нибудь…

— Выкрутился, — мрачно промолвил Холмс.

— Секундочку, мистер Холмс. Неужели вы ведёте к тому, что преступление совершили головорезы, являвшиеся кредиторами покойного? — недоверчиво произнёс Хардкасл.

В ответ Холмс лишь покачал головой.

— Скажите, Дженкинс, где Дейвентри хранил личные вещи?

— Тута. В шкафчике, сэр. У нас у каждого было по шкафчику. — Юноша ткнул пальцем в угол комнаты, где стояли, прислонившись друг к другу, словно пьяницы, два высоких ржавых металлических шкафа.

— И который из них принадлежал Дейвентри? — спросил Холмс, приблизившись к ним.

Дженкинс показал, и Холмс повернул рукоять.

— Закрыто. После убийства его открывали? — Холмс обратился с этим вопросом к Хардкаслу, и все присутствующие в комнате устремили взгляды на инспектора.

Полицейский, насколько ему позволяли изумление и чувство неловкости, как можно более небрежно пожал плечами:

— Никто к этому шкафу даже пальцем не притронулся. Какое это имеет отношение к краже… или убийству…

— Где ключ? — оборвал его Холмс.

— Думаю, в Скотленд-Ярде, как и все остальные вещи, найденные у Дейвентри.

Холмс возмущённо фыркнул и, порывшись в кармане жилетки, извлёк маленький перочинный ножик.

— Ну, коли ключа нет, придётся довольствоваться импровизированным набором взломщика. — С этими словами мой друг сунул остриё ножа в дверную щель, там, где крепился замок. — Знания… помноженные на физическую силу… и дело в шляпе… — пропыхтел он.

Меньше чем через минуту раздался вибрирующий лязг, и дверь шкафа распахнулась.

— Вуаля! — воскликнул Холмс.

— Что всё это значит? — с неуверенностью в голосе вскричал Хардкасл, не в силах сдержать изумления. — Что это за фокусы?

— Смею вас заверить, инспектор, никаких фокусов. Подождите минутку, и я вам всё объясню.

Холмс принялся рыться в шкафчике, и через несколько мгновений мы услышали его торжествующий возглас: внутри ему удалось обнаружить небольшой коричневый свёрток.

— Ну вот, — мой друг бросил свёрток Дженкинсу, — откройте его, молодой человек, и полюбуйтесь на содержимое.

Дженкинс кинул взгляд на сэра Чарльза и, дождавшись одобрительного кивка, принялся за дело. Дрожащими пальцами он начал рвать бумагу. Сперва дело шло медленно, но как только юноша понял, что скрывается внутри, он стал действовать быстрее. Наконец все присутствующие в комнате увидели, что за предмет находился в свёртке. Им оказался большой кошель из коричневой кожи. Забрав кошель у юноши, Холмс высыпал его содержимое на стол. Тускло засверкало золото.

— Чтоб мне провалиться! — вскричал Дженкинс. — Да тут же целое состояние!

— Для кого-то, юноша, сумма в этом кошельке действительно состояние. — Тонкие пальцы Холмса коснулись золота, подхватив несколько монет. — Здесь около ста гиней. — Холмс протянул золотые застывшим в ошеломлении сэру Чарльзу и Хардкаслу. — Достаточно щедрая плата за ночь работы. Только, увы, Дейвентри не суждено было воспользоваться этими грязными деньгами.

— Грязными? — переспросил я.

— Именно. Это плата за то, что Дейвентри пустил воров в музей и закрыл глаза на всё происходившее той ночью.