Но если она порой страшилась связанного со смертью, почему готова была ночевать у могилы Саши? Просто он был жив для неё, только заточен в неведомой стране. Зачарованный, спал в рыцарском замке, и окаменел беркут на подоконнике распахнутого окна, и замер лепесток огня свечи над изголовьем.
Бабушка наивно ввела внучку в круговорот реального трагического события. Они прошли во двор.
- Я сейчас к Володиной матери пойду, горе разделю, а ты бабам помоги.
Во времянке - маленьком домике во дворе женщины готовили поминальный стол, месили тесто, резали крупные румяные яблоки для пирогов, крошили овощи в салат, переговаривались.
- Мне чем-то помочь? - Робко спросила Света. И её попросили принести воды из колонки через дорогу. Она взяла вёдра и услышала голоса за спиной:
- Светланка - внучка Лёлина, посмотрите, выросла как, невеста совсем.
Света прошла мимо распахнутой двери на террасу, опустив голову, не удержалась, бросила взгляд. На широкой террасе стоял гроб, в головах сидела на стуле маленькая старушка и тихим ясным голосом читала толстую потрепанную книгу.
Смоль волос и белый блик лица, от которого Света мгновенно отвела взгляд, отойдя от дверного проёма.
Света принесла воду, она резала яблоки, и на яблоки капали слёзы. Женщины над столом обсуждали по-деревенски простодушно:
- Володенька ваш лежит как живой. Красавец-парень...
Распоряжавшаяся похоронами Верина старшая сестра - низенькая остроносая женщина покачала головой:
- И тридцати не было... Верунька без памяти, на одних уколах держится, Райка возле неё
дежурит. И ночь ночевала.
- Райка - душевная девка, молодая, а участливая... - Хвалили деревенскую медсестру.
- И что он в бучу полез?
- Делать было нечего, - выкрикнула Верина сестра. - На смирного Бог насылает, а смелый сам налетает.
- Видно час пришёл.
- Когда увидела, что берёзу у дома посадил, я сразу сказала: добра не ждите.
- А что берёза? - Удивилась Света, ничего не понимая.
- Кто берёзу у дома посадит, недолго проживёт. А тут ещё дом новый построили, вот и обновил. Дом построишь, непременно кто-нибудь из родных преставится, обновит, значит. - Поёжилась, словно от холода, Верина сестра.
Мороком наивных неистребимых поверий было пронизано всё вокруг, древних поверий на древней земле, и как в древности пролилась кровь за эту землю, бедные дома, простых людей.
Света побрела через двор к воротам, выводящим на улицу, и прислонилась к косяку. Вторая дверь с террасы выводила прямо на улицу. На высоком пороге сидели и курили мужчины. Все были хмурыми, загорелыми, от них чуть пахло водочным перегаром. Усатый толстяк с каленым кирпичным румянцем на добродушном лице рассказывал:
- Я ведь первый узнал. Сено в сарай убирал, вдруг в ворота колотятся так, что у меня сердце прихватило, отворил, а там Верка: "Дядя Паша, Володьку зарезали". Владимир-то из клуба с Верой шёл, когда увидел, как Таньку Руслан в машину затаскивает, там кроме Руслана и Юрка Жирок был, и ещё какие-то козлы из города. Вовка им крикнул: А ну, бросьте девчонку!
А Руслан там ему, мол, вали, пока цел. А Танька визжит: Помогите!
- Сучка непутёвая эта Танька, вертела задницей перед бандюками, всё заигрывала. Но эти сразу обработают, пикнуть не успела бы. Володька подбежал, они с Русланом сцепились. Танька домой бросилась, а из машины ещё двое вылезли и кто-то Вовку - ножом...
Он упал, а они в машину и дёру. Вера закричала, к дому ближайшему бросилась, стучать, ну тогда народ вышел. "Скорую" вызвали, Володьку домой перенесли, пока "Скорая" доехала, кровью истёк.
Другой собеседник добавил:
- В милицию позвонили, Руслана забрали. Ни хрена они ему ни сделают. Его отец следом поехал. Денег даст, отмажет от тюрьмы. Полюбуемся ещё, как мимо на "джипах" будут разъезжать, деревенским дуракам в морды плевать.
Света давно знала, что в их район летом приезжают отдыхать бандиты из питерской группировки, у которых здесь родственники.
- Что же это творится? - Рыженький парнишка стукнул кулаком по порогу, на котором сидел, выругавшись, вырвал зубами занозу из руки.
- Может, соберёмся, ружья возьмём?..
- Иван, с ума не сходи! - прикрикнул усатый.
- Батя, терпеть будем?!
- А что ты сделаешь? - Усатый отвернулся, словно сосредоточенно разглядывал машину, стоявшую на дороге.
- А может Ванюха дело говорит? - Сказал парень с копной светлых кудрей.
- Хоть пугнём бандитов, совсем распоясались. - Нерешительно поддержал худой отарщик.
- У меня "Сайга" незарегистрированная, отберут менты.
- Блять! - Не выдержал кудрявый. - Да разве речь об этом? Пусть потом отбирают, дело-то уже сделаем.
- У меня обрез валяется. На всякий случай. - Буркнул худой пожилой. - Беру от волков, когда овец пасём в степи. Так спокойней.
- Поедешь с нами? - Спросил Иван.
- Как-то оно... Ненадёжно. Сядем ведь, мужики.
- Не мужики, а казаки, - запальчиво крикнул рыжий. - Помните, Владимир ругался, когда нас по ящику ряжеными называли, казаков. Неужели мы вправду чёрт знает что?!
- Молод ещё учить. Здесь и было две станицы на район, да и то при царе Горохе.
- Значит, правда только в бирюльки играем, а на деле шкурники, трусы. Погоны нацепили, шашки сувенирные оптом закупили, мать вашу!
- Ты словами не бросайся.
- Да встряхнитесь же! Как дальше жить, если позволим себя с грязью смешать? И память Володькину. Вы говорите, зря он за Таньку в драку полез, да разве в Таньке дело, дело в нас - на своей земле ничего не значим, пришла бандитская орда, - хочет, наших девок имеет, хочет, наши пашни за гроши скупает, хочет, нас режет! А мы как бараны! О Володьке помнить будут знаете как? - Он герой! А мы - дерьмо!
- Они думают, что нагнули нас гады! Ванька, мы вдвоём поедем. А вы сидите, самогон жрите! Много на поминки нагнали?..
Бабушка была где-то в доме, в глубине комнат с зашторенными окнами, где пахло воском свечей и лекарствами, рядом с матерью убитого.
Света боялась беспокоить её, бродила по широкому заасфальтированному двору. В сарае хрустел сеном конь, мотоцикл стоял, и под ним лежали на клочке толи гаечные ключи. В тени сарая на куче песка растянулась огромная тёмная овчарка. Света хотела подойти, погладить, но кто-то придержал за запястье:
- Осторожней, укусит.
Она оглянулась. Рядом стоял парень с золотистыми волосами, когда-то заставший её за рисованием.
- Он только если не трогать, спокойный. Верный - волк наполовину, только хозяину доверял, не лает, молча бросается...
Верный, положив морду на вытянутые лапы, дремал.
- Ты надолго приехала?
- Может быть, на месяц...
- Ясненько. - И он ушёл. А зачем спрашивал?
Из ворот гроб выносили на плечах четверо мужчин, кто в казачьей форме, кто в камуфляже, одинаковой была лишь нашивка эмблемы на рукаве. Хрипло вскрикивала рыданьями мать Рудакова, её вели под руки бабушка Светы и сестры Веры. Рядом с ними держалась сама Вера, тоненькая, высокая, в чёрном как будто старушечьем платье, с черным кружевным шарфом, завязанным под узлом золотистых искрящихся на солнце волос. Её простое милое лицо было густо напудрено, опухшие глаза устало опустила вниз. Плакали женщины. Тут же был священник - высокий плотный с широкой седоватой бородой, глядел сурово и скорбно. Пел хор - несколько молодых и пожилых женщин.
- Матушка наша - хороший регент, - даже сейчас в толпе шепотком переговаривались, обсуждая происходящее, не от черствости душевной, а от той откровенной деревенской простоты, когда незлобиво могут и своего осудить, и чужого похвалить, и так прямо, что посторонний сочтёт за отсутствие такта.
Гроб, обитый темно-синей тканью, поднятый на крепких плечах казаков, под печальное пение плывущий в синеве, словно лодка, напоминал о том, что иной мир в легендах - за рекой. А река широка - переправы нет...