— Не уверена, что в курсе, милая. Возможно, он просто вернулся в свою старую комнату, чтобы все переварить.

Я опустила взгляд на стол. Джесс убрала мою взъерошенную челку с глаз.

— Бедная Бетс. Не одно, так другое. Хочешь, чтобы я осталась сегодня?

— Да, мы могли бы… нет!

— О, это очень льстит, — проворчала она.

— Нет, я имею в виду… сегодня великая ночь. У тебя свидание с Ником. Ты не можешь пропустить его.

— Я могу перенести, — сказала она мягко.

— В задницу!

— Вот уж чего нет в плане мероприятий, — весело проговорила Джесс. — Он мог позвать меня на свидание, потому что знает, что ты занята…

— Неужели? — надулась я.

— И единственная вещь, которую мы не собираемся делать, так это говорить о твоей заднице. Ни о твоих сиськах, ни о твоей блистательной личности, которая, скажу тебе, прямо сейчас не так уж и блистательна.

Она поддразнивала меня, и я начала улыбаться.

— Никаких переносов. Ты идешь. Я… я найду, чем заняться.

Как по сценарию, раздвижные двери восточной части кухни со свистом разошлись, и вошел Джон, самый молодой в мире стрелок.

— Кто-нибудь хочет рассказать мне историю своей жизни? — затараторил он, помахивая своим «Сайдкиком» [24].

— Что ж, — сказала Джесс, вставая со стула, — если то, что ты сделала, было злом, а я не говорю, что это было злом, поскольку доверяю твоему слову, но если все же было, ты будешь наказана за это прямо сейчас.

— Ты… э-э-э… случаем не видел сегодня Синклера?

Джон фыркнул.

— Не особо. Мы, типа, держимся друг от друга подальше. Сдается мне, он не слишком счастлив, что я здесь живу.

— Ну, это не его дом, не так ли? — резко спросила я. О, супер. Кричишь на ребенка, потому что твой жених с тобой не разговаривает. — Извини. Я сегодня раздражительна.

— Это потому что ты не ела? — настойчиво спросил он, возясь с «Сайдкиком». Я видела, как он выдвинул экран, чтобы было удобнее печатать на крошечной клавиатуре.

— Нет. Но я займусь этим как-нибудь другой ночью. Слушай, Джон, если я сделаю это для тебя, ты должен сделать кое-что для меня.

— Я понимаю, Бетси.

Он огляделся. Да, мы были одни в похожей на пещеру гостиной, куда перебрались после того, как хозяйка дома пришла в себя и выгнала нас.

— Я не… э-э-э… одобряю подобных… э-э-э… вещей, но ты такая… я имею в виду, что сделаю исключение ради тебя. — Джон храбро стянул свою футболку и медленно приблизился ко мне. — К тому же, это будет полезно для книги.

— Блин! Нет! — я оттолкнула его, он перелетел через край дивана и рухнул на ковер. Поднялась пыль. Он закашлял.

— Извини, извини, извини! — завопила я, кинулась через диван и помогла ему встать. — Я не собиралась толкать тебя так сильно.

— Порядок, — выдавил Джон между сильными приступами кашля. — Ты тоже меня извини.

— Это моя вина. Я не так сказала. Нет, боюсь услуга, которую я имею в виду, намного хуже, чем высасывание твоей крови.

— Что бы это ни было, — он еще задыхался после падения, — я это сделаю. Но сначала… тебе нужно позвать кого-нибудь, чтобы пройтись здесь пылесосом, я имею в виду… прямо сейчас.

— С кем, по-твоему, ты разговариваешь? Джон, я не смогла бы найти пылесос, даже если бы ты мне к виску приставил пистолет. Который, если мне не изменяет память, у тебя имеется.

Он покраснел и уселся на стул напротив меня.

— Сейчас с этой ерундой покончено.

— И наше вампирское сообщество премного тебе благодарно, поверь мне.

— Мы говорили о тебе, — сказал он. — Почему бы тебе не начать с самого начала?

— Что ж, я родилась в небольшом городке Кэннон Фоллз, в Миннесоте, пошла в местную начальную школу, где миссис Шультц была моей любимой учительницей. Мы переехали в Бернсвилль, когда мне было…

— Нет, — перебил он, — Под «началом» я имел в виду, когда ты стала вампиром.

— Ох. Коротенькая получится биография. В смысле, со мной пока произошло не так уж и много. В качестве вампира, я имею в виду.

Он выпучил на меня глаза.

— Бетси, ты, правда, мне нравишься, ты милая, и все такое, но ты несешь полную фигню.

— Неправда! И года не прошло, как я стала вампиром: вот что я имею в виду. И я была человеком в течение трид… двадцати пяти лет, в конце концов. Черт, да конкурс «Мисс Бернсвилль» был куда более стрессовым, чем вся эта вампирская политика.

— Ага, я это использую как дополнительную информацию, — пообещал Джон, но я знала, что он врет. — Перейдем к чему-нибудь поинтересней.

Я вздохнула.

— Ладно, ладно. Поинтересней, говоришь. Что ж, думаю, «поинтересней» началось в последний день моей жизни. И было хреново, скажу тебе. На самом деле, день, когда я умерла, начался отвратно и становился все хуже

— …а затем ты спрыгнула с крыши морга и перелезла в фургон мусоровоза.

— Джон, незачем повторять мне это. Я знаю историю.

— Но это же офигенная история! Я ее повторяю, чтобы ничего не нахреначить. Хотя и так никто не поверит, что это правда, — рассмеялся он.

Мы стояли в передней, и я втискивалась в свою куртку. Лаура уже приехала и шла по дорожке к дому: мы собирались посидеть с малышом Джоном сегодня вечером.

— Что ж, ладно. Ведь вся суть в том, что ты просто выдаешь эту вампирскую биографию за настоящую, — ответила я.

— Да знаю я, знаю, ты это уже миллион раз сказала. Давай посмотрим…

— Джон, мне нужно идти. Мы можем вернуться к этому завтра?

— Да, дай я только удостоверюсь, что все записал…Ты попыталась утопиться в Миссисипи, поджарить себя электрическим током, отравиться отбеливателем, а затем украла мясницкий тесак и попыталась зарубить себя до смерти? Я все перечислил?

— Э-э…, — я вовсе не собиралась рассказывать про тех насильников, которых случайно убила. — Абсолютно.

В дом вошла Лаура: я еще несколько недель назад сказала ей, чтобы она не стучалась.

— Добрый вечер, дорогая сестричка. Ты готова? — сказала она, как всегда, весело.

Еще как готова. У меня совсем не было настроя на еще один раунд «Это твоя жизнь, детка».

— Ага. Лаура, ты знакома с Джоном? Джон, это моя сестра, Лаура.

Она произвела обычный эффект на мужчин: Джон выронил свой «Сайдкик». И не заметил этого. Пыль, скорее всего, уже проникала в мельчайшие хрупкие схемки устройства, а Джону и дела не было.

Он откровенно уставился на мою сестру, и я не могла его винить: по сравнению с ней Мишель Пфайффер выглядела как старая карга. Сегодня на Лауре были дутые сапожки (так называемые «луноходы» то входили в моду, то выходили, сейчас вот опять вошли, и мне было плевать, как часто они туда возвращались, я их ненавидела, я, черт возьми, не космонавт), черные джинсы и огромный синий пуховик, в котором она бы могла выглядеть как блондинистая версия логотипа компании «Мишлен», но, поскольку Бог несправедлив, не выглядела.

— Ты никогда не говорила мне, что у тебя есть сестра, — сказал Джон, пристально глядя в голубые-преголубые глаза Лауры.

— Ты никогда не говорила мне, что у тебя есть Джон, — хихикнула она. Ей, очевидно, понравилось то, что она увидела.

— Про свои кровоточащие язвы я вам тоже не говорила. Меня сейчас от вас стошнит. Пошли, Лаура, иначе опоздаем.

— Приятно познакомиться, — сказала она, протягивая Джону руку в варежке.

— Мн’тже, — промямлил он, все еще находясь под впечатлением. По его коже бегали мурашки, каждая размером со слона, но он, вроде бы, вообще не обращал внимания, что стоит без рубашки при минусовой температуре.

— Надеюсь, мы скоро снова увидимся.

— Блррбл, — ответил он. По крайней мере, мне показалось, что он сказал именно это.

— Что ж, пока! — громко произнесла я. Надеюсь, внятно. Я почти что выпихнула Лауру из дома и захлопнула за нами парадную дверь.

— О, какой симпатичный! — затараторила она, как только мы направились к машине. Я с трудом передвигала ноги, а Лаура аж подпрыгивала. — Где вы с ним познакомились? У него есть подружка? Ну, конечно, у него есть подружка.