«Умница. Конечно, после первой же встречи с местным обитателем я считаю его память и ты будешь знать современный язык мира, но это требует времени — часа два, как минимум, мне потребуются. Прикидываться глухонемым не стоит, — предупредил Меч предложение хранителя. — Потому что когда ты потом вдруг заговоришь… В общем, не знаю, что с тобой могут сделать. Мир наверняка изменился, настолько, что и я его не узнаю».

«Понял… Ну ладно, будем выкручиваться по мере поступления проблем».

«Хорошо. Садись и слушай дальше. Во время переноса я немного поработал с твоим телом».

«То есть?» — Антон устроился в тени раскидистого дерева. Сбросив куртку, он облокотился на могучий ствол, втайне наслаждаясь покоем.

«Не перебивай старших. То и есть — все, что можно было сделать, я сделал. Сейчас ты не чувствуешь изменений, поскольку считаешь — так и должно быть. На самом деле ты стал раз в десять сильнее, в семь — быстрее, по гибкости можешь сравниться с профессиональным гимнастом — олимпийским чемпионом. Заболеть не можешь вообще, уровень иммунитета невозможный для человека, регенерация не то чтобы мгновенная, но очень и очень быстрая, хотя царапины ты вообще замечать перестанешь. Для сравнения… пулевое ранение навылет полностью заживет за час. А если проткнут мечом, не задев важные органы, восстановишься минут за сорок».

«Можно сказать, я бессмертен?»

«Нет, нет и еще раз нет! И заруби себе это на носу. Тебя можно убить, это сложно, но вполне возможно. Например, если отрубить голову. Или вырвать сердце. Любой важный орган тоже подойдет. Уяснил?»

«Да…»

«Вот и молодец. Так, что дальше. В году 372 дня, сутки Олериса примерно равно земным, разница — десять минут двадцать четыре с половиной секунды, в чем сейчас измеряют время, расстояние и все прочее — я понятия не имею, так что и голову засорять тебе не буду. Выясним по ходу дела».

«Еще что-то?»

«Да вот, вспоминаю, что новичкам рассказывал. Далее, краткая характеристика твоего предшественника».

«Почему краткая?»

«Подробная требовалась бы в случае, если бы он был каким-нибудь супергероем. Или мегазлодеем. Но Лар не представлял собой ни того, ни другого — до слияния с Драконом хранители иногда мало что интересного выкидывают. В общем-то, я даже не смог довести его до встречи с Р'реном, нам в прошлый раз сильно с ним не повезло… В общем, его убили — как я и говорил, вырвали сердце. Так что опасаться ненависти местных жителей не стоит, Лар ничего натворить не успел, а позапрошлому воплощению уже добрых десять тысяч стукнуло. У людей не такая длинная память даже на злодеев, а уж на людей, которые, в общем и целом, ничего плохого миру не сделали, намного короче. Так что особо ненавидеть тебя здесь не должны».

«Тогда почему мне следует опасаться каждого встречного и поперечного? По твоим словам так получается».

«Именно. А опасаться следует потому, что ты — самая что ни на есть реальная угроза власти для всех, обладающих хоть какой-то ее толикой. Власть, знаешь ли, очень притягательная штука для большинства людей, и ради нее творятся самые страшные вещи. В этом плане все миры одинаковы, что Земля, что Олерис, что любой из миров Девятимечья».

«Ладно, примерно понял… Так какие планы?»

«Идем по стандарту — знакомимся с местными, их образом жизни, узнаем последние планетные новости, добываем карту мира, думаем, где искать Дракона».

«Искать?»

«Ну да. А ты думал, Р'рен просто так возьмет и прилетит? Нет уж. Он, конечно, уже в курсе того, что ты в Олерисе, так что, возможно, уже знает, где мы. Но вот найти его нам придется самим — можешь считать это своеобразным обрядом инициации юного Палача».

«Палача?!»

«Так прозвали прошлое воплощение… Вообще, ему больше подошло бы прозвище „тиран“, но, поскольку все свои приговоры он и выполнял самолично… Если помнишь, мое имя — Даррэй лэ Шартоне, Прекращающий Милости. Именно этим Лар и занимался весь свой путь. Да, при этом ничего глобального он не сотворил, но прозвище заработать успел».

«Думаешь, из-за него меня не будут ненавидеть?»

«Антон, Антон… Назови мне парочку тиранов древности, по чьим приказам были убиты полчища людей?»

«Ну… Нерон?»

«Римская империя, первый век нашей эры по земному времени. Веселое было времечко, что говорить. А раньше?»

«Ирод?»

«Ненамного ушел, вспомнил Библию. А раньше?»

«Ну…»

«Вот тебе и „ну“. Всего две тысячи лет. А здесь прошло семь с лишним. Даже если его здесь эти самые две тысячи лет помнили, то оставшихся пяти с лихвой хватило для того, чтобы хорошенько прочистить память граждан».

«Ладно, примем на веру. Что еще?»

«Еще… Еще нам сейчас же придется разобраться вот с этим феноменом…» — Дар сфокусировал взгляд Антона на странной дымке, возникшей под светом Олера.

— Что это? — спросил юноша вслух.

Дымка все сгущалась, ответа, даже от Меча, так и не последовало. Затаив дыхание, он следил за тем, что произойдет дальше.

Легкое зеленоватое мерцание окутало этот странный туман — на какие-то мгновения. А когда оно рассеялось, растерянному взору хранителя предстала фигура юноши, примерно его возраста, на первый взгляд. Но только эта фигура была полностью прозрачной, словно сделанной из тумана.

«Ну ничего ж себе! — присвистнул Дар. — А я даже не поверил сразу… Дорогой мой хранитель, нам кто-то здорово подсобил, послав Проводника!»

«Кого-о?»

«Слушай».

Призрачный человек почтительно поклонился ему, и чего-то ждал — видимо, пока хранитель начнет разговор.

— Здравствуй…те — несмело начал он. — Кто вы?

«Меня зовут Артен. Я — Проводник, призванный помочь господину в его пути».

Голос призрачного человека, казалось, звучит в его голове — точно так же как и голос Меча. И казалось, что этот голос принадлежит живому — несмотря на почтительность, в нем скользили нотки неприкрытого любопытства.

— Ты можешь слышать мои мысли?

«Только те, которые обращены ко мне, господин».

«Тогда мы будем общаться мысленно, ты не против?»

«Как прикажет мой господин….» — фигура снова склонилась.

«Антон, ты просто не представляешь, как нам с тобой сейчас повезло. Расспроси его о функциях Проводника. Вообще, я могу и сам рассказать, но иногда бывает, что в Проводников закладывают особую программу, причем не всегда полезную. И только они сами могут что-то о ней поведать. Так что лучше будет, если он сам расскажет тебе о себе и своем создателе».

«Расскажи мне, кто ты такой».

«Сейчас я — Проводник, призрак, который обязан помогать вам всем, на что только способен. Я выдам любую информацию, которая мне известна, могу выяснить что угодно в мире живых — могу быть видимым и невидимым, могу принести вести из мира мертвых, но это путешествие в один конец, после того, как я сообщу вам то, что вас заинтересовало, меня не станет».

«А кем ты был раньше?»

«Магом, — тихо ответил призрак. — Только недоучился».

«Ох ты… До чего же дошли… магов на проводники переводить… — злобно проворчал Дар. Почему-то Антон понял, что эту фразу слышал не только он, но и сам проводник. — Артен, меня зовут Даррэй лэ Шартоне, я — Меч. Ты должен слушать меня так же, как и Антона».

«Я знаю, господин».

«Хорошо. Как имя того мага, который сделал тебя Проводником?»

«Артен. Я сам».

«Что?!»

«Да, господин. Я прочел заклинание Проводника, вставив свое имя, как и рассказывал мне учитель. Как видите, получилось», — в голосе юноши-призрака заискрились веселые нотки.

«Мальчик… Как ты выдержал ритуал?! И кто его провел?» — голос Дара дрогнул. Хранитель не понимал, что заставило Меч так разволноваться, но вмешиваться в разговор не рискнул.

«Люди. Меня просто сожгли на костре, как злого колдуна. Так что мне оставалось просто прочитать заклинание».

«Просто…» — Дар замолчал, то ли что-то обдумывая, то ли переживая.

«В чем дело?» — решил поинтересоваться Антон, когда молчание затянулось.

«Заклинание Проводника. Когда оно применяется к обычному человеку, маг просто дает ему возможность не чувствовать боль. А когда эта роль достается магу, никакого обезболивания применять нельзя — и наделенный даром погибает в страшных муках. Понимаешь в чем дело… — Меч словно не знал, какими словами рассказать хранителю об этом странном заклинании. — Тот, кто готовится стать проводником, после прочтения заклинания не должен произнести ни звука, иначе все напрасно. У Артена был дар, да и никто бы не подумал о наркозе для колдуна, вспомни земное Средневековье. А теперь представь, каково умирать на костре».