— Брось раскисать! — утешила ее Шелли. — Это они — полынь, а ты прекрасная белоснежная лилия... Посмотри на это по-другому. Но я тебя прекрасно понимаю — отвратительно, когда чувствуешь себя не в своей тарелке.

— Вот-вот, — грустно подтвердила Тэсси, — не в своей тарелке... Я уже начинаю подумывать, не вернуться ли мне в «Мередит Фэйс».

— Даже не думай об этом! — решительно сказала Шелли. — Во всяком случае, пока. Ты им всем еще нос утрешь... А потом подумаешь, возвращаться или нет.

— Может, ты и права. К тому же кое-кому в «Элегант Стайл» я все же небезразлична, — Тэсси улыбнулась Шелли. — Если бы не ты, я, наверное, ушла бы, не раздумывая...

Знала бы ты, кому так доверчиво рассказываешь о своей привязанности, подумала Шелли. Обманщице, притворщице... Шелли чувствовала, что скоро не сможет смотреть в глаза людям, с которыми сблизилась в последнее время. Ее розыгрыш зашел слишком далеко — Тэсси видела в ней подругу, Дуглас — помощницу, на которую он может рассчитывать. И никто из них даже не догадывался о том, что Мишель Брэмбл знает о них гораздо больше, чем они думают, и прикидывается совершенно другим человеком.

— Не переживай, не только у тебя проблемы с коллегами, — затараторила Шелли, чтобы скрыть смущение, вызванное признанием Тэсси и нелепостью ситуации. — У меня тоже есть враг — некто Хьюберт Эной — правая рука Конхэйма. Страшный гад. Хамит мне, ломает технику, с которой я работаю... А сегодня я услышала разговор, о котором не знаю, что и думать. Сдается мне, этот тип играет не только в ворота «Элегант Стайл». Только как это доказать?

— Проведи частное расследование, — усмехнулась Тэсси, — выступи в роли агента «ноль-ноль-семь».

— Если бы все было так просто...

— У тебя интересный метод завоевывать сердце мужчины, — в глазах Тэсси запрыгали лукавые бесенята. — Кто-то пытается кокетничать с предметом влюбленности, а ты пытаешься привлечь его внимание заботой о делах агентства.

— Не смейся, Тэсси. Наверное, у меня просто дурацкий характер. Я и сама не думала, что будет именно так. Получить повышение вместо признания в любви — грустная шутка. Неужели, если я не привлекательна внешне, то мною всегда будут интересоваться только как деловым партнером?

— Вовсе нет, — возразила Тэсси. — Дело не во внешности, а в твоем поведении. Если бы ты к своему рабочему усердию добавила капельку флирта...

— Как ты себе представляешь мой флирт с Дугласом Конхэймом? Я вообще-то его подчиненная.

— С таким настроем ты точно ничего не поймаешь. О чем ты думала, когда устраивалась к нему?

— Не знаю, — честно призналась Шелли. — Я думала, что все будет, как в сказке: через несколько дней он полюбит меня и поймет, что не может без меня жить...

— Боже мой, Нэнси, ты серьезно?

— Не совсем, но почти. Я никогда не добивалась мужчин. Это первый опыт в моей практике. Возможно, поэтому я не знаю, как себя вести. Я запуталась, Тэсси...

— Советую тебе в третий раз — смени имидж. Ты худенькая — тебе пойдут «мини», платья в обтяжку. А твои очки...

— Я понимаю, — обречено вздохнула Шелли. — Ты уверена в том, что в таких, как я, невозможно влюбиться...

— Возможно. Если знать тебя не только как работника, а как девушку. Ты милая, добрая, умная. В тебе есть шарм, уверенность в себе, в своих силах. Но Дуглас Конхэйм знает тебя без году неделя... И ты, извини уж за выражение, ходишь перед ним в образе «синего чулка», который не очень-то тебе идет.

— А я хочу, чтобы меня любили именно синим чулком! — вспылила Шелли. — Чтобы во мне душу мою увидели! А не соблазнительные телеса и хорошенькую мордашку!

— Понимаю, — вздохнула Тэсси. — Если бы я была мужчиной, то влюбилась бы именно в такую, как ты. Но мужчины этого не понимают...

— Ладно, забудь, — махнула рукой Шелли и вытащила из сумки «Тру Тэйст». — Хочешь сигаретку? — Тэсси отрицательно помотала головой. — Как у тебя с Бишопом?

— В последнее время... не важно... — Тэсси опустила глаза и уставилась в пустую чашку, на дне которой плавала кофейная гуща. — Я заикнулась об уходе из «Элегант Стайл» и, как ни странно, ему это не слишком понравилось. Кажется, он хочет, чтобы я делала карьеру всем бедам вопреки... Недавно я обмолвилась о ребенке — мне ведь уже двадцать шесть... после замужества можно было бы обзавестись потомством. Но Бишоп и слышать об этом не хочет. «А как же твоя карьера! Ты располнеешь, и о будущем модели можно забыть!» Карьера! Карьера! Как ты думаешь, может, он помешан на эмансипированных женщинах?

Шелли пожала плечами. В душе разлился противный холодок. Почему она не может рассказать Тэсси правду? Неужели девушке придется самостоятельно пройти через все разочарования, которые испытала Шелли?

— Ты уверена, что Бишоп любит тебя? серьезно спросила она у Тэсси.

— Мне кажется, да. Во всяком случае, у меня не было повода усомниться в этом. — Тэсси оторвала глаза от чашки и посмотрела на Шелли. — А почему ты спрашиваешь об этом?

— Просто так. Забудь, Тэсси. Иной раз я подвергаю сомнению даже очевидные вещи...

Если бы она могла рассказать... Если бы только могла...

— Ну наконец-то, Шелли. Я уже заждался.

Руди пропустил в мастерскую маленькую очкастую девушку и закрыл за ней дверь. Странно, но впервые за долгое время (возможно, даже за всю жизнь), Руди присмотрелся к Шелли как к женщине. Не было копны золотых волос, не было ярких кофточек с вырезом, коротких вытертых шорт, которые она так любила носить, но отсутствие всего этого позволило Руди взглянуть на нее по иному. Как на женщину, которую он не знал, на женщину, которая стала вдруг такой привлекательной и загадочной в его глазах. Ощущение странное — как будто дернуло током. С Руди такое бывало нередко, когда он возился с тонкими, извивающимися, как змеи, проводами в прохладном сумраке мастерской. Но сейчас это дергающее, щемящее и совсем не болезненное (в отличие от удара тока) ощущение было ему приятно. Руди тряхнул головой — наваждение какое-то! — и еще раз посмотрел на Шелли.

— Отлично выглядишь, — произнес он.

Шелли посмотрела на него почти зло, и Руди удивился — такой он тоже не видел ее раньше.

— Что с тобой? — растерянно спросил он.

— А ты не видишь? — В голосе Шелли послышались слезы. — У меня на душе кошки скребут, а ты еще и издеваешься надо мной. Знала бы — переоделась перед тем, как прийти сюда. Но ты ведь сам говорил, что хочешь лицезреть меня в новом облике.

— Ты с ума сошла, Шелли. С чего бы я стал над тобой издеваться? Ты прекрасно выглядишь. Я никогда не видел тебя такой, и ты мне очень нравишься.

— Извращенец, — сквозь слезы улыбнулась Шелли. Руди почувствовал, как голос ее потеплел. — У тебя странный вкус, Руди. Все считают меня синим чулком... Впрочем, я этого и добивалась. Только вот любить этого «чулка» никто не хочет...

— Знаешь, — задумчиво сказал Руди, — когда ты примеряла всю эту бутафорию в павильоне, мне казалось, тебе не пойдет... А сейчас вижу, что ошибся. Ты какая-то другая. Милая, близкая...

— Странный ты сегодня, Руди, — искренне удивилась Шелли. — Не помню, чтобы хоть один раз за все время нашего общения ты делал мне комплименты... А сегодня, когда я страшна, как смертный грех, делаешь...

— Брось, Шелли. Может, я и извращенец, но я — твой друг. А друзья говорят то, что думают. Это тебя утешает?

— Да... Что бы я без тебя делала?

— Ела бы одна пирожки с креветками. — Руди улыбнулся и забрал у нее пакет с пирожками и соком. — Молодец, что не забыла. Я сегодня голоден, как тысяча енотов...

— Почему енотов?

— Не знаю, просто в голову пришло.

Шелли сняла пиджак, в котором чувствовала себя, как в бронежилете, и села на диван. Руди рассматривал ее маленькие руки, лежащие на хрупких коленях, и вдруг подумал, что тонким пальцам Шелли не хватает перстня. Он бы ей пошел. Наверняка... Он никогда не задумывался, идут ли ей украшения, но сейчас, увидев на ее шее янтарный кулон, которого раньше не замечал, был уверен в том, что пойдут. И опять это щемящее чувство, тисками сдавливающее грудь. Что-то ему сегодня нехорошо... Наверное, переработал. К тому же не ел ничего.