Моя привычная жизнь оборвалась за полчаса до полудня во вторник.

До этого момента оставалось тридцать минут.

— Чем травиться будешь? — спросила я у моей подруги и коллеги Стейси, собираясь в перерыве сходить за кофе.

Она оторвалась от монитора и посмотрела на меня. Ее глаза практически собрались в кучку от постоянного мельтешения цифр на экране.

— Джилл, ты в курсе, что ты настоящая спасительница?

— А то.

Я улыбнулась, повесила сумочку на плечо и взяла у Стейси пятидолларовую банкноту.

— Мне латте с двойной пенкой. И одну из этих печенюшек с белым шоколадом. У меня желудок поет от восторга при одной мысли о них.

Обычно Стейси на шоколад не тянуло.

— Ты сегодня не на диете?

— В гробу я видела эти диеты.

— Я могу у тебя позаимствовать эту фразу?

Она расхохоталась:

— Мне стоит ее на футболке напечатать. Эй, Стив! Джилл в кафе собирается. Тебе что-нибудь надо?

Я мысленно застонала. Мне вовсе не улыбалось заполучить длинный перечень разных сортов кофе с пирожными, потому что я ненавидела держать в голове уйму цифр. В отличие от Стейси, моим коньком математика вовсе не была.

Когда же я наконец выбралась из офиса, то в кулаке сжимала желтый стикер с нацарапанными на нем аж четырьмя разными заказами.

Двадцать минут.

В «Старбакс», как всегда, была дикая очередь. Я подождала. Сделала заказ. Подождала еще. Затем, с трудом удерживая в руках кошелек, сумочку, пакет с пирожными и подставку с дымящимся кофе, наконец-то выбралась из кофейни и отправилась обратно. Дорога лежала мимо магазина бытовой техники, в витрине которого выстроились в ряд телевизоры, настроенные на канал новостей. В Европе упал самолет. Никто не выжил. Несмотря на жару, я поежилась и продолжила свой путь.

Пять минут.

Я прошла в двери здания, где располагалась «Ламбэрт Кэпитал», инвестиционная компания, в которой я работала кем-то вроде девочки на побегушках, а также фармацевтическая лаборатория, маркетинговая фирма и модельное агентство.

— Лифт подержите, — крикнула я, мчась по вестибюлю так, что каблуки зацокали по сверкающему черному мраморному полу. Мою просьбу проигнорировали. Когда мне оставалась до лифта буквально какая-то пара шагов, двери закрылись, скрывая внутри единственного пассажира, не удосужившегося меня подождать.

Оставалась одна минута.

Я вдавила кнопку локтем и стала наблюдать, как сменяются цифры над лифтом. Десятка — обозначающая этаж, где находилась «АйСиБи Фармацевтикал», — горела едва ли не целую вечность, затем кабина медленно поползла вниз. Второй лифт, казалось, так и застрял на пятнадцатом этаже. За углом был еще один, но я решила запастись немалой порцией терпения и оставаться на месте.

И вот наконец дверь скользнула в сторону. За ней стоял мужчина в белом халате с бейджем-пропуском, на котором было написано его имя — Карл Андерсон. Глаза у него бегали, на лбу сверкали крупные бисерины пота. Мой взгляд упал на его правую руку, в которой он сжимал шприц, причем игла была без колпачка.

Мне не слишком-то нравилось соседство со столь небезопасной штуковиной. О чем этот тип вообще думал, таская шприц вот так?

Я уставилась на мужчину, ожидая, что он выйдет из лифта, освободив кабину для меня, но он не двигался с места.

Глаза за толстыми линзами очков вдруг широко раскрылись — как будто бы от страха, — когда он посмотрел на что-то за моей спиной. Удивившись, что могло вызвать столь драматическую реакцию, я обернулась, чтобы увидеть, как в вестибюль входит еще один мужчина. Высокий, с повязкой на левом глазу, крайне неулыбчивый. И с пистолетом. Очень большим пистолетом. Нацеленным на мужчину в лифте.

— Андерсон, так скоро уходишь? И почему я не удивлен? — прорычал мужчина с пушкой. — Кончай эти игры. И давай его сюда.

Я вскрикнула, когда Карл Андерсон схватил меня за шею. Уронив кофе, я вцепилась в его руку ногтями, но это ничего не дало. Я даже орать не могла — он сдавил горло так сильно, что перекрыл доступ кислорода.

— Зачем ты здесь? — рявкнул Андерсон. — Я должен был сам с тобой связаться.

Выражение ледяных глаз стрелка не изменилось.

— Женщину отпусти.

У меня текли слезы. Я задыхалась. Гортань была просто раздавлена.

— Но ведь она — единственное, что стоит между мной и твоими приказами.

— А с чего ты взял, что меня волнует, кого ты там захватишь в заложники? — огрызнулся одноглазый.

Заложники? 

Запаниковав, я принялась шарить глазами по вестибюлю. Стычка незамеченной не осталась. Некоторые свидетели, крайне удивленные происходящим, прижимали к ушам сотовые телефоны. Звонят девять-один-один? И где вообще служба безопасности? Что-то не видно охранников с пушками наперевес.

Страх подкатил к горлу, окончательно перекрывая дыхание. Руки, которыми я пыталась оттолкнуть Андерсона, тряслись.

— Давай поговорим, — предложил Андерсон.

— Поздно говорить. На кону гораздо больше, чем жизнь одной гражданской.

— Я думал, мы работаем вместе.

— Так и было. Пока ты не решил продать формулу. И кинуть нас.

— Все остальное я уничтожил. — Голос Андерсона дрожал. — Остался только этот образец.

— А вот это было ошибкой, — совершенно спокойно заметил одноглазый.

— Ошибкой было вообще создавать формулу. Она слишком опасна.

— А разве не в этом был смысл?

— Деклан, ты что, защищаешь оружие, которое может с легкостью прикончить тебя самого? Пусть ты и разгуливаешь в солнечном свете, но ты ничем не лучше остальных кровососов. — В голосе психа, прижимавшего меня к себе, отчетливо зазвучало отвращение. И страх — почти такой же сильный, какой испытывала я.

Кровососы? Что за бред он вообще несет? И как я умудрилась во все это вляпаться? Я всего-навсего пошла за кофе — тем самым, который сейчас залил чистый пол вестибюля. А ведь сегодня был обычный рабочий день, вполне себе нормальный вторник.

Вокруг нас собиралось все больше людей; они жались к стенам, явно шокированные тем, чему невольно стали свидетелями. Краем глаза я заметила, как кто-то выходит из-за угла, где располагался еще один лифт. Это оказалась Стейси со стопкой папок в руках. Распахнув глаза, она шагнула ко мне, беззвучно шепча мое имя.

«О нет, пожалуйста, не подходи ближе,— принялась я отчаянно молиться. — Не хватало еще, чтобы и ты пострадала».

Где же эти долбанные охранники?

Что-то больно кольнуло мне шею, и я вскрикнула.

— Не смей, — рявкнул мужик с пистолетом — то есть Деклан.

— Знаешь ведь, что произойдет, если я введу ей это? — Андерсона явно рвали на части паника и отчаяние. И мне не обязательно было становиться беспомощной заложницей, чтобы понимать: все очень-очень плохо.

Он нацелил шприц мне в горло, и острый кончик иглы вонзился глубоко под кожу. Я перестала трепыхаться и замерла, стараясь даже не дышать. Глаза затуманили слезы, и мне оставалось лишь ждать, что сделает мужик с пушкой. Он был моим единственным потенциальным спасителем.

— Плевать я хотел на эту дамочку, — ровно произнес мой единственный потенциальный спаситель. — Меня волнует лишь формула. Отдай ее мне и, может быть, останешься жить.

Лицо громилы оставалось на удивление бесстрастным, на нем не отражалось ни капельки сострадания. Одет он был в черные джинсы и футболку, демонстрирующую большие жилистые бицепсы. От повязки на глазу паутиной расходились шрамы по лбу и левой щеке до самой шеи. В общем, выглядел он жутко, просто уродливо.

— Я ведь знал, что они пришлют именно тебя, Деклан. — Губы Андерсона были так близко к моему уху, что я чувствовала его горячее дыхание. Сквозь дрожь в его голосе прорезалась насмешка. — Кто лучше тебя подходит для подобной работы?

— Я даю тебе пять секунд, чтобы отпустить женщину и передать мне шприц с содержимым, — отрезал Деклан. — Или убью тебя на месте. Пять… четыре…