Я качаю головой.

– Ни за что не поверю, что ты не ведешь статистику.

Четвертый смеется.

– Старый хитрый лис Джефри… Ну хорошо, осталось две жизни.

Снова качаю головой. Мы не виделись много лет, и я был бы благодарен судьбе, если бы так и не увиделись никогда, но все равно это было неприятно слышать. Всего две жизни… Все-таки годы не щадят никого, и мой старый товарищ явно сильно сдал. Или молодежь просто стала подлее и лучше.

– Теперь ты понимаешь, – кивает он, – зачем мне начинка.

Только сейчас замечаю, что задумчиво поглаживаю бороду.

Казалось, я избавился от этой привычки давным-давно.

– Какой у тебя аппарат?

– «Нигредо».

Я протягиваю руку, и в мою ладонь ложится теплый пистолет. Осматриваю его, не в силах скрыть восхищения. Даже в музеях сейчас такого не найти, – после запрета артефактов такие экземпляры уничтожались безжалостно.

– Комбинированная техника, – говорю, осматривая пистолет. – Тауширование, синение и чернение. Литье, с последующей проработкой чеканкой. Курбатов?

– Точил сам, если ты об этом. На плюс шесть.

– И не сломал?!

– Как видишь.

– Мда, – я правда изумлен. – Снова втравливаешь не пойми во что…

Я уже готов отказаться, но не могу. После того, как Четвертый пообещал взять на себя грех, не могу. Только не после этого. Да, я старомоден, что поделать, но я оценил его решимость и глубину жертвы. Впрочем, он всегда был легкомысленным.

– Ни во что не втравливаю, – он пожимает плечами. – Просто надо играть до конца.

– Ладно, это не мое дело.

Открываю ящик стола, нажимаю несколько невидимых глазу кнопок и шепчу заклинание. Открывается хитро спрятанная секция, защищенная лучше личных сейфов некоторых банков. Да это и есть мой личный сейф.

Внутри лежат обоймы с начинкой – внутри каждой обоймы мучается ангел.

Ангелы убивали.

Их заставляли петь, нажимая на спусковые крючки указательными пальцами. Иногда они шептали, и бесполезное после этого шепота тело сползало по стене, не умея больше ничего, кроме как сползти по стене, оставив на безвкусных обоях кровавый след. Иногда они орали, и безголовый человек падал под стол. Иногда их песнь длилась всю ночь, иногда всего одного выстрела было достаточно. Но одно было неизменным: ангелы убивали, умирая при этом сами.

Я не сдал и не уничтожил последние две обоймы не потому, что надеялся кому-то их продать. И не потому, что хотел ими воспользоваться, мне это не нужно и у меня нет артефактов. Просто я не мог уничтожить то, что когда-то добывал с таким трудом и болью.

За ловлю ангелов в нынешние времена полагалась высшая мера.

Вот я их и не ловил. И больше никогда не собирался.

– Во!

Четвертый одобрительно кивнул, повертел в руках обоймы.

– Хорошие, – кивает он. – Сколько с меня?

– Обычные. Бери, – говорю, – ты уже заплатил.

– Ты про тот случай в тридцать четвертом? Да ты что, какие могут быть…

– Я про грехи, – отвечаю я, и Четвертый тут же замолкает.

– Спасибо, Джефри, – через какое-то время говорит он и поднимается с дивана. – Я у тебя в долгу.

– Удачи на игре.

– К черту.

Я уже закрывал магазин, как снова услышал позади себя голос, исполненный стали и смертельно опасного спокойствия.

– Джефри.

У меня моментально вспотела спина. Я медленно обернулся и увидел Четвертого, сидящего на стойке.

– Что?

– Они не поют.

Я недоуменно нахмурился.

– Не может быть.

– Я знаю, – покладисто сказал Четвертый. После чего выхватил свой «Нигредо» и, направив ствол на меня, спустил курок. Я вскрикнул, инстинктивно закрываясь руками, запоздало понимая, что это глупо и бесполезно. Но вместо песни раздался глухой щелчок.

В наступившей тишине я слышал только стук крови в висках и свое прерывистое дыхание.

– Сам видишь, Джефри, – мягко произнес Четвертый, спрыгнув со стойки. – Так не пойдет.

– Никогда так… не делай больше, – просипел я. – У меня одна жизнь в отличие от вас.

– Они же не поют, ты сам видишь. Так не пойдет. В чем дело?

– Я не знаю, в чем дело! – заорал я. – Откуда мне знать?

– Испортились?

– Невозможно!

– Не подходят дудке?

– Что за бред?!

– Тогда почему они не поют, Джефри?

– Это невозможно, – попугаем повторил я. – Никак.

– И тем не менее.

Четвертый немного помолчал, изучая ботинки и почесывая дулом пистолета висок.

– Понимаешь, Джефри, как-то дороговато выходит, – сказал он наконец. – Сегодня я должен был упокоить кое-кого, и меня уже не должно было быть в городе. Вместо этого я, во-первых, очень глупо потратил одну жизнь, во-вторых, теперь этот кое-кто знает, что я отоваривался у тебя.

Я почувствовал, что дрожу. Тот, кто сумел убить Четвертого, от меня не оставит и мокрого места. Или поступит умнее и сдаст меня фараонам, и, если честно, оба варианта меня согревали мало. Господи Боже, я знал, что не нужно было соглашаться…

– Спасибо, – я присел на табурет, вытер пот со лба. – Удружил.

– Спасибо тебе, Джефри, – мягко возразил Четвертый. – Из-за меня тебя могут убить, это правда. Но из-за тебя меня уже убили. Разница в том, что я могу все исправить. Только мне нужна начинка, сегодня же.

Я чертыхнулся. Служебные бесы, мирно лежащие в запечатанных клетках, встрепенулись и заинтересованно поглядели на меня.

– Н-нет, – я замотал головой. – Я больше не хочу, слово чести… ловить ангелов я больше не хочу.

– Но иначе мы умрем, Джефри.

Закрыв лицо руками, я попытался придумать какой-то другой вариант, прекрасно понимая, что других вариантов нет. Мысли бесами метались в голове, запечатанные в клетку обстоятельств. Я знал, что мои руки дрожат.

– Либо мы умираем под утро, либо он умирает ночью, – терпеливо, словно ребенку, объяснил мне Четвертый. – У нас не так много времени. Он слишком крут, я ничем не смогу его убить, только артефактом. Но толку с артефакта, если он не заряжен?

«Я все это знаю, – промелькнуло у меня в голове между мечущимися бесами. – Я понимаю, я все это знаю. Мне не двадцать лет, не лечи меня».

– Ладно, Джефри, – устало выдохнул игрок и крепко взял меня за плечо. – Поехали. Машина стоит за углом.

– Откуда у тебя машина? – мрачно спросил я, накидывая плащ.

– У меня? У меня нет машины, – удивился Четвертый и вышел из магазина.

Я почувствовал, что сейчас завою от отчаяния.

Я молчал. Четвертый вел машину.

– Что, долго еще?

Я молчал.

– Джефри, дружище. Так не пойдет. Не буди во мне зверя.

– Вон там, – я безучастно показал на пустую железнодорожную станцию.

Поезда здесь не ходили давно. Рельсы заржавели, между шпалами проросла трава. Окна станции были лишены стекол, глядели на нас пустой, ничего не выражающей чернотой.

Четвертый остановил машину и заглушил мотор. Некоторое время не было слышно ничего, кроме далекого шума города и стрекота сверчков, но потом я решился и вышел. Ночь была холодной, и все указывало на скорое приближение дождя. «Так даже лучше, – серьезно кивнул внутри меня давно не просыпавшийся ловец. – Так даже лучше».

– Тебе одного хватит?

Четвертый пожал плечами.

Он был на игре, я чувствовал это.

Суть ловца высшего класса – умение чувствовать. Никакая техника этого не заменит.

– Вполне.

– Слушай, – сказал я, глядя во тьму оконных проемов. – А кто хоть он?

– Игрок, – пожал плечами Четвертый. – На сегодня он лучший.

– Когда-то ты был лучшим.

– Да. В тридцатых. Помнишь, в тридцать четвертом, когда наши с тобой брауни, святые существа, замкнули провода… как тогда рвануло, любо-дорого вспомнить. Ужасно удобно было так убивать, только брауни немного жалко. И ты еще, растеряха, чуть не убился.

Я кивнул. Четвертый тогда оттолкнул меня от обломков, но сам уже уйти не успел, и один из камней сломал ему череп.