– Вот чёрт! – воскликнул Матюш.

Бяшка бросился бежать. Со страху он потерял направление и мчался, не разбирая дороги, несколько раз наскакивая на деревья. Потом послышался лай. Прямо перед ним выскочил Репей.

– Назад! – протявкал он. – Назад, не то укушу.

– Но они же Милли съели, – жалобно проблеял барашек. – Я сам видел.

– Ну да, съели, – охотно согласился Репей. – Ну и что? Обычное дело. Нам, собакам, тоже объедки достанутся. А для чего ещё вы, по-твоему, нужны? – иронично пролаял он, глядя на побелевшего от ужаса Бяшку. – А ну живо в отару.

И он прыгнул вперёд, слегка укусив Бяшку за ногу. От боли барашек вскрикнул.

– А ну иди! – сурово потребовал пёс, – не то будет хуже!

Бяшка попятился. Грозно надвигаясь на него, Репей загонял барашка прямо в отару. И Бяшка не выдержал, он бросился от грозного рычателя прочь. Пёс следовал за ним по пятам, порыкивая, когда Бяшка пробовал сменить направление.

Вскоре они вновь выбежали на луг, и Бяшка увидел стадо.

– Спасайся, кто может! – заблеял Бяшка во всю силу лёгких. – Пастухи съели Милли! Они нас всех съедят!

Мирно пасущиеся бараны и овцы прекратили жевать и дружно повернули морды к нему. В глазах их стояло недоумение.

– Что такое? – воскликнул Буджум. – Неслыханная ересь!

– А, – заорал кто-то, – он отщепенец! Он из стада ушёл! Его в лесу серые демоны совратили!

– А это не заразно?

– Не знаю.

Стадо расступалось перед Бяшкой, образуя проход. Оно словно отторгало отступника. И Бяшка вдруг увидел, что уже выскочил на другую сторону. Он изумлённо повернулся назад.

– Отступник! – слышались возмущённые крики. – Он отверг основной закон стада!

– Тихо! – попытался всех успокоить Буджим. – Он ещё молод и сам не понимает, что говорит.

Старый баран важно повернулся к Бяшке.

– Ты уже раскаялся, юноша! Понял, что был совращён зубастыми демонами?

– Но, – растерянно проблеял Бяшка. – я сам видел.

– Плохо, – отрезал Буджим, – никакого раскаянья. Ступай, попасись в одиночку. Узнаешь, что такое стадо! Когда осознаешь ошибки, отара вновь примет тебя.

И он отвернулся, довольный, что именно ему досталась честь сказать последнее слово.

– Но, – сказал было Бяшка и замолчал.

Он вдруг с абсолютной ясностью осознал, что всё бесполезно, и ему попросту никто не поверит. Молодой барашек стоял на месте в полном потрясении. Постепенно стадо утратило интерес к вольнодумцу. Овцы и бараны вновь опустили морды к земле, принявшись жевать.

Только Буджим некоторое время косился на Бяшку.

– Ничего, ничего, – пробормотал он, – это для его же пользы. Надеюсь, изгнание долгим не будет. Нельзя долго сопротивляться стаду. Вскоре мы вновь получим полезного члена отары. В конце концов, с кем не бывает по молодости!

Бяшка растерянно смотрел на такое близкое стадо. Какой ужас: он стал отступником! Теперь его съедят волки! «Покайся, – подсказал барашку внутренний голос. – Покайся, и всё вновь станет хорошо. Стадо милосердно, оно вновь примет тебя».

Бяшке очень захотелось вернуться в отару. Чувствовать рядом тёплые тела сородичей, такие мягкие, пастись рядом с матерью. Ни о чём не тревожиться и не думать, просто быть в стаде. Что может быть лучше?!

Но тут же внутри него прозвучал другой голос: «И ты будешь спокойно ждать, пока тебя тоже не съедят? Наблюдать, как уводят сородичей? Может быть, даже поверишь, что ангелы заживо подняли их на небеса?»

Внезапно Бяшку охватила дикая ярость. Чувство это очень редко овладевает баранами, и сейчас Бяшка просто не понимал, что с ним творится. Казалось, будто внутри него вспыхнуло неукротимое пламя, быстро заполнившее всё тело. Его вдруг охватила смесь отвращения и презрения к стаду.

– Хорошо же, – воскликнул он, – я тоже без вас обойдусь!

И он бросился прочь. Пастушьи собаки спокойно проводили его глазами. Бяшка бежал к холмам. Подняться по их крутым склонам считалось почти невозможным. Поэтому собаки не беспокоились. Попрыгает, попрыгает и вернётся. Опыт есть – не он первый.

Земля под ногами Бяшки становилась всё круче и круче. Появились первые камни. Копыта подворачивались. Но Бяшка упрямо продолжал путь. Камни сделались большими и острыми. Они царапали ноги выше копыт. Стало больно ступать.

Бяшка остановился, оглядываясь назад. На миг он заколебался: возможно, стоит поискать другой путь. Но вернуться к ненавистному теперь стаду даже на время было невыносимо. Да и не было другого пути: Бяшка знал, что в лесу его перехватят собаки. Горы же во всех местах были одинаково крутыми.

Он в последний раз посмотрел на стадо. С этой высоты открывался неплохой вид на луг, где мирно паслась отара. Пушистые облачка двигались неподалёку от озера. Стадо спокойно паслось, словно ничего не случилось. С точки зрения большинства, так оно на самом деле и было.

– Вы предали Милли, – выкрикнул Бяшка, – вы и сами себя предали.

Теперь он ненавидел стадо со всем пылом юности. Он повернулся и принялся взбираться дальше. Было очень больно. Приходилось постоянно думать, куда ступать. Несколько раз ноги проваливались между камней, и один раз он с трудом вытащил их. Выше копыт ноги были покрыты порезами, многие из них кровоточили. Бяшка старательно не смотрел вверх, стараясь не думать, сколько ещё осталось. Он выбивался из сил, но упрямо лез выше.

Потом крутизна вдруг резко уменьшилась, и Бяшка оказался на проходившей через гору дороге. Он без сил опустился на землю не в состоянии даже думать. Нос щекотала травинка. Потом сквозь усталость стало проникать непонятное ощущение, что с ним что-то не так. Как будто он стал другим. Бяшка услышал шаги, по дороге шли люди.

«Вот и всё, – устало подумал он, – сейчас они схватят меня и отведут в отару. А может, съедят здесь, прямо на месте».

Однако сил подняться попросту не было. Девочка в синем платье подбежала к нему.

– Смотри, папа, какой хороший мальчик, – сказала она. – Интересно, что он здесь делает?

На космодроме многотысячные толпы, полиция оттесняет зевак за спешно выставленный барьер. К нам, впрочем, это не относится. Мы не зеваки, или, вернее, не вполне. Мы – сотрудники «Земзвёзда», единственной организации на Земле, ведающей космическими полётами за пределы Солнечной. Так что мы – изнутри барьера и находимся на космодроме по долгу службы. Хотя именно без нас троих здесь прекрасно бы обошлись.

– Ещё полчаса, – говорит Ким.

Мы с Олафом разом киваем. Через полчаса на посадочную площадку должен приземлиться «Антей» – межзвёздник, ушедший к системе Тау Кита полтораста лет назад и до недавнего времени считавшийся погибшим. И не просто приземлиться – за последние двадцать лет здесь совершили посадку четыре ведомых автоматикой звездолёта. Все – с мёртвыми экипажами на борту. Команда же «Антея» – жива. Частично: второй навигатор Стивен Керри и судовой врач Лидия Семак; полтора века назад в экипажи ещё зачисляли женщин.

– Вот он, – шепчет у меня над ухом Олаф.

В небе – светлая точка. Она снижается, увеличивается в размерах и набирает яркость. Я закрываю глаза. На борту «Антея» со дня взлёта прошло восемь с половиной лет. Стивену Керри сейчас тридцать пять, Лидии Семак на два года меньше.

Их родственники умерли век назад. Релятивистский эффект, мать его. На секунду представляю себя на месте Керри. Меня передёргивает.

Так или иначе, «Антей» отправляли вслепую. Полтораста лет назад, через четверть века после открытия принципа Орлова-Граббе, интуитов ещё не было. А скорее всего, были, но их не принимали всерьёз и считали везунчиками. До тех пор, пока какому-то умнику из Гарвардского университета не пришло в голову, что везение – суть величина, которую можно измерить.

Ким пробегает глазами список кандидатов, затем поднимает взгляд на меня.

– Шесть из ста двадцати, – произносит Ким задумчиво. – Скажите, Янош, давно хочу вас спросить. Как вы видите это?