— Смерть еретикам! — взревел кто-то, и тотчас отовсюду послышались гневные возгласы:

— Долой гугенотов!

— Искореним крамолу и заразу!

— Очистим нацию от скверны!

— На костер протестантов!..

Но и это еще не всё! — с жаром продолжал монах, воодушевленный столь дружной поддержкой. — Они утверждают, что Дева Мария, подарившая нам Иисуса, была обыкновенной женщиной, но ведь мы-то с вами знаем, что она была святой, ибо как простая женщина смогла бы родить сына Божьего?! Они отвергают праздники и священные обряды церкви, установленные самой божественной властью. Они учат, что Бог поделил все человечество на тех, кто своим рождением уже предопределен к спасению и кто предназначен к погибели. Но разве не учит нас наша святая мать-церковь, что никто не может знать — попадет ли его душа в рай или ад? Каждый человек грешен по природе своей, и Господь наш Иисус Христос своею кровью искупил грехопадение рода человеческого. И та же кровь пролита Им во спасение каждого человека, рожденного во грехе. Однако, едва он родится, как Сатана своими греховными искусами совращает человеческие разум и плоть и продолжает делать это на протяжении всей его жизни, и если не вымолить прощения у Бога через духовника, если не искупить грех не первородный, но вызванный змеем-искусителем, то бишь дьяволом в колдовском обличье, то быть непременно тому грешнику в аду, и да свершится при этом воля Господа. Вот что ждет проклятых еретиков, отступников от матери нашей римской церкви. Да обрушатся громы небесные на головы нечестивых протестантов, посмевших подать свой голос во славу дьявольского еретического учения, во славу их проповедников, диктующих, что церковь не есть связующее звено между человеком и Богом!

Монах, ободренный собственными речами, не давал времени слушателям опомниться, вникнуть глубоко в смысл его проповеди:

— Они подчиняются только торжествующей церкви, признают только Бога, ангелов и святых и отрицают церковь воинствующую, которая включает в себя папу, кардиналов, епископов и остальных духовных лиц. Вот откуда их убеждение в спасении души только верой в Бога, минуя духовника, а ведь известно, что воинствующая церковь борется за спасение души человека. Обе они — едины! Выходит, они отрицают святую церковь, а значит, высшую духовную власть. Это ли не святотатство, спрашиваю я вас, братья и сестры во Христе, это ли не значит — блуждать в потемках, впасть в ересь и поддаться дьявольскому соблазну?

Монах вытер пот со лба, выпил кружку воды, оглядел толпу. Некоторые уходили с площади, одни — гордо подняв голову, другие — опустив ее.

Монах закричал, указывая рукой:

— Смотрите, они уходят! Им не нравится моя проповедь, не иначе как это протестанты, впавшие в ересь!

Из толпы послышались глухие угрозы и злобные выкрики. Кое-кто, ухватив дубинки, бросились догонять уходящих.

Рядом с Лесдигьером лежал ящик с гнилыми овощами. Он уже протянул руку, чтобы запустить ими в монаха, но в толпе в это время закричали:

— Да нет же, это торговцы рыбой! Они проверят, как идут дела, и вернутся!

— Говорите, святой отец! — крикнул один из несостоявшихся преследователей, бросая дубинку, по виду мясник. — Чего еще хотят гугеноты? Что нам делать с этой напастью?

Гугеноты — бунтовщики, как против светской, так и против духовной власти. В Германии эти безбожники отвергают индульгенции, оскорбляя тем самым таинство отпущения грехов, благословляемое самим папой. Лютеранская зараза перекинулась и во Францию, и те, что примкнули к богохульному учению, — я повторяю это еще раз, — отвергают поклонение иконам и мощам святых, утверждая, будто бы это обман с целью наживы, с намерением вытянуть у вас последнюю монету. Все это гнусная ложь, братья и сестры! Все священные реликвии ниспосланы нам с небес самим Господом и, с благословления самого папы, предназначены для показа вам, дабы вы воочию убедились в тщете и суетности всего мирского и прониклись бы божественной благодатью и предустановленностью существующих порядков, необходимости покорности и смирения.

Они требуют секуляризации церковных земель и самой церкви, но она есть и будет существовать благодаря вашим щедрым пожертвованиям, которые эти антихристы хотят присвоить. У них и без того набиты карманы золотом, они тянут руки еще и к вашим богатствам!

— Верно! — закричали в толпе. — Эти скопидомы трясутся за каждое су, ходят в лохмотьях, живут будто бы бедно…

— А сами побогаче любого из нас с вами, — послышался другой голос.

— Они вытесняют нас с наших рынков! — крикнул еще кто-то. — У них лучше идет торговля!

— Это потому, что им помогает сам Сатана, — назидательно пояснил монах, — которому они молятся и который одобряет их еретическое учение. Вы спрашиваете, как вам с ними быть? Но ведь они скопидомы и накопители; насколько мне известно, между вами давно назревает вражда, они ваши конкуренты как в делах торговли и жизненном процветании, так и в деле накопления богатств. А как христианин поступает с конкурентом, если тот мешает ему в его делах? Он убирает его со своего пути, не забывая при этом очиститься от греха у своего духовного отца.

— Почитают ли гугеноты нашего короля и папу римского? — спросил кто-то из толпы.

— Эти богоотступники не почитают ни папу, ни нашего короля, власть которому, как известно, дана Богом. Всех монархов они считают душителями и тиранами!..

— Ты лжешь, монах! — послышался вдруг молодой звонкий голос, и вокруг Лесдигьера тут же образовался круг.

Люди в недоумении глядели то на него, то на монаха, который, очевидно, должен был подать какой-то сигнал к действию. Но монах молчал, раскрыв от изумления рот. Как смеет этот выскочка прекословить ему, богослову одного из коллежей Университета?! Возмущению его не было предела.

— Заткните рот этому молокососу, и пусть он убирается отсюда! — приказал он, обращаясь к толпе.

— Ты лжешь! — снова громко повторил Лесдигьер и, поскольку на площади царила тишина, продолжил: — Гугеноты не считают короля тираном, они почитают и уважают священную особу Его Величества так же, как и католики. Секуляризация церковных богатств нужна им не для того, чтобы залезть в чей-то карман, а лишь чтобы выбраться из нищеты, до которой довели их армии солдат, разграбивших и уничтоживших все владения на юге Франции во время итальянских войн. Они просили помощи у правительства, но им отказали. Потому якобы, что в казне нет денег. Вот откуда рост недовольства. Вот где надо искать корни непомерного роста налогов и секуляризации церковных земель. И ты знаешь о том, монах, но молчишь!

А что касается покорности и смирения, то мы против этого! Это удел рабов, но именно такими, темными, забитыми и безвольными вы, церковники, и мечтаете видеть свою паству! Свободный человек должен стремиться к знаниям и труду! Только своим трудом, верой в Бога и самого себя человек обретет спасение, которое зависит от Бога. Лишь Бог дает веру, и никакой духовник человеку не нужен. Это только лишний способ выкачивать деньги из народа. А что касается индульгенций и мощей святых, то все это простые выдумки с целью дурачить народ выгребать из его кармана последнюю монету, чтобы положить ее в свой собственный. Разве ты не знаешь об этом, монах? Нет никаких мощей, и никогда не было, за них выдают обыкновенные человеческие кости, черепа, пепел, угли от костра, волосы покойника, гусиные перья и прочую чепуху. Цель одна — оболванить народ. Вся ваша церковь — сплошной обман!

— По-твоему, — закричал монах, страшно выпучив глаза, — человек может сам, без священника, разобраться в вопросах веры?

— Может! — громко ответил молодой человек.

— Как же он это сделает, если по природе своей грешен? Если еще при рождении в нем заложен изначальный грех?

— Для этого человека крестят в церкви.

— Кто? Священник?

— Для нас — пастор.

— Значит, ты не отрицаешь присутствие духовного лица?

— Да, но только при рождении.

— Вы слышите, добрые люди, речи этого одержимого? Он один из тех, кого называют этим дьявольским словом «гугеноты», кто нарушает божественный порядок мира и тем самым затрудняет истинным христианам путь к спасению души! Он пособник Сатаны, слуга дьявола! А может быть, он и есть дьявол, вышедший из врат ада, дабы смутить ваши покой и разум и подорвать веру в Церковь и Бога?! — монах поднял высоко над головой распятие и возвел очи к небу, другой рукой прижимая к груди крест, висевший на цепи. — Да избавит нас Господь от Сатаны, могущего принимать любые обличия! — воскликнул он.