Древняя культура инков в Южной Америке, достигшая своего расцвета в XV–XVI веках и уничтоженная безжалостными испанскими завоевателями, хорошо известна всем, интересующимся историей. Но мало кто знает, что инкское общество было последним этапом в многовековом развитии индейских народов южноамериканского континента. Многочисленные племена и народы, жившие задолго до испанского завоевания на территории современных Перу, Эквадора и Боливии, создали тот культурный фундамент, на котором впоследствии выросла замечательная инкская культура. Этими народами были основаны такие города-государства, как Чавин в горной части Перу, или Наска на южном побережье Тихого океана, или загадочный Тиауанаку близ высокогорного озера Титикака. Язык создателей и обитателей их неизвестен, поэтому этнонимы, названия городов, политические и социальные термины восстанавливаются учеными гипотетически, исходя из более поздних данных, относящихся ко времени испанского завоевания.
Одним из таких древних, исчезнувших ныне народов являлись мочика, поселения которых были рассеяны в долинах рек от Лечена севере до Непеньи на юге (Лене, Ламбайеке, Санья, Пакасмайо, или Хекетепеке, Чикама, Моче, Виру, Чао, Санта, Непенья) в северной части тихоокеанского побережья Перу. Их расцвет относится к I–VII векам н. э. Для того чтобы ознакомиться и лучше представить себе культуру и быт мочика, попытаемся мысленно совершить путешествие во времени, перенесемся в IV век и проведем день в столице этого народа, раскинувшейся в долине реки Моче, на берегу Тихого океана. Теперь это безжизненная груда развалин около современного перуанского города Трухильо.
Раннее утро, только начало светать. Осмотрим внимательно открывшуюся нашим глазам картину. Мы находимся на покрытой песками равнине, однообразие которой кое-где нарушается небольшими барханами. Слева ритмично вздыхает и накатывается могучими волнами на плоский песчаный берег необозримый океан. Справа, вдали, гигантскими ступенями поднимается в небо исполинская цепь Андов. У подножия ее — кажется, совсем близко — теснятся выжженные солнцем, безжизненные холмы-предгорья. В действительности же до них несколько десятков километров.
Вот горные пики начинают медленно розоветь, и от этого серые тени туманов, лежащих в ущельях, становятся синими и более мрачными. Появился легкий утренний ветерок. За Андами восходит солнце, и его первые лучи упали на ледники горных вершин.
Однако, как ни рано мы поднялись, нас уже опередили! На берегу мелькают какие-то неясные силуэты, слышны отрывистые слова команды. Подойдем поближе, Это группа рыбаков отправляется на утренний лов. Одежда их предельно проста: легкие набедренные повязки и головные платки для защиты от жгучих лучей солнца. Так одеваются все простые люди-труженики; пышные облачения — признак знатности. В легкие, верткие лодочки из связок тростника укладывается рыболовная снасть: сети из хлопковых нитей с поплавками из маленьких высушенных тыкв, различной толщины лесы с медными крючками без бородки, гарпуны и, наконец, дубинки из тяжелого, прочного дерева на случай, если рыбакам повезет и им встретится морской лев. Старейшина рода, высокий худощавый мужчина, садится в лодку последним и отдает приказ об отплытии. По его предположениям лов сегодня будет удачным, и они вернутся с богатой добычей. А ведь такие дары моря, как скат, бонито, сардины, летучие рыбы, а также омары, креветки, крабы и осьминоги, никогда не залеживаются в корзинах после улова.
Рыбаки перед выходом в море тщательно готовились. Кроме чисто практических мер (подготовка наживки, крючьев, проверка сетей) они соблюдали в течение суток ритуальную чистоту. Теперь же, когда они уходят на промысел, их оставшиеся дома жены должны» хранить полное молчание, иначе рыба, услышав их разговоры, исчезнет. Такие запреты строго соблюдаются — никто не хочет рисковать уловом.
Проследив, как лодочки рыбаков скрываются в волнах, двинемся дальше, чтобы попасть в город.
Теперь тропинка вьется среди полей. Мочика — искусные земледельцы и возделывают множество полезных растений. Среди них кукуруза, различные виды тыкв и бобов, пепино (дынная груша), арракача, кабачки, стручковый перец, земляной орех — арахис, картофель обыкновенный и сладкий, маниок, якон, съедобная канна; хорошо вызревают здесь фрукты: авокадо, страстоцвет, гванабано, пакаи, слива-лукума, чиримойя, папайя (дынное дерево). Особые участки заняты хлопком.
На перуанском побережье дожди очень редки (иногда их не бывает в течение нескольких лет), и поэтому, чтобы получить хороший урожай, требуется искусственное орошение. Много тяжелого труда было затрачено древними земледельцами, чтобы обеспечить бесперебойную поливку полей. Так, например, вырытый в далекой древности канал Ла Кумбре, имеющий длину более 113 километров, и теперь, в XX столетии, еще несет чистую горную воду на сухое побережье. Там, где по пути проводимых каналов попадались глубокие ущелья, мочика строили мощные акведуки из сырцового кирпича. Один из них, пятнадцатиметровой высоты и длиной несколько километров, имеет массу, равную 1/3 пирамиды Хеопса. А сколько таких акведуков разбросано по соседним горным ущельям — их трудно сосчитать!
На полях, стараясь использовать утреннюю прохладу, усердно работают земледельцы; одни расчищают оросительные канавки, ведущие от канала, другие, наоборот, закрывают протоки на уже увлажненных участках. Их орудия труда очень просты: копательная палка и ручные совки. Кое-где разбрасывают удобрение — гуано — птичий помет, привозимый с небольших островков. Ведь именно перуанским индейцам человечество обязано открытием этого ценного удобрения.
Тропинка, по которой мы идем, выходит на большую, обсаженную деревьями дорогу, идущую с гор к столице. Она очень широка — почти десять метров, по обеим сторонам ее на определенном расстоянии друг от друга стоят небольшие домики. В них дежурят специальные гонцы, для быстрой передачи известий, что-то вроде современной эстафеты. Вот у входа такого домика сидит, напряженно всматриваясь в даль, один из бегунов. Завидев, что от соседнего домика к нему бежит человек, он вскакивает и, выслушав на ходу сообщение, устремляется к следующему посту. А принесший весть останется отдыхать в хижине. Таких посыльных отбирают и третируют с детства. Труд их очень тяжел, и мало гонцов доживает до старости.
Неожиданно на дороге появляется целая процессия. Впереди на носилках, удобно раскинувшись, сидит пышно одетый человек. За ним движется толпа людей в скромных одеждах, нагруженных сетями, дротиками, копьеметалками, различного рода палицами, духовыми трубками и другим оружием. Обращает на себя внимание, что ни у кого нет обуви (мочика обычно ходят босыми), но на ногах особой краской тщательно нарисованы изящные сапожки. Очевидно, это какое-то знатное лицо возвращается в город после охоты в предгорьях. Конечно, так и есть! Вот и добыча: два жирных оленя, большая ящерица-игуана и множество разнообразных птиц. Охота была успешной!
Последуем за этой процессией и войдем в столицу.
Дома в ней разбросаны свободно, никакой продуманной планировки здесь не чувствуется. Осмотрим одно из ближайших жилищ. Оно стоит на небольшом возвышении, сложенном из неотесанных камней. Стены возведены из прямоугольных сырцовых кирпичей; крыша настлана из тростника, лежащего на жердях из рожкового дерева. Жерди эти, однако, вверху не сходятся, оставляя узкое отверстие: через него внутрь проникает воздух и свет, ведь окон в доме не имеется. С передней стороны пристроена небольшая крытая терраса, а сзади виден внутренний дворик.
По множеству сосудов, стоящих рядами на дворе, мы догадываемся, что попали в жилище гончара. Воспользуемся случаем и ознакомимся с его работой.
Во многих музеях мира замечательные керамические изделия мочика являются гордостью их хранителей. Неудивительно поэтому, что при взгляде на находящиеся здесь художественные сокровища и наши глаза разбежались. Поначалу трудно остановиться на чем-либо одном, чтобы внимательно рассмотреть.