Помимо простых по форме сосудов, предназначенных для хозяйства, здесь стоит много образцов фигурной керамики. Глядя на них, трудно осознать, что перед нами обычные сосуды, а не произведения большого искусства, с таким мастерством они выполнены. Любой из них кажется статуэткой. Удивляет необыкновенная жизненность и грация фигур, правдивость их изображения. Вот разъяренный воин на бегу высоко поднял палицу, готовый поразить врага… Рядом пожилая горбатая женщина сидит на поджатых ногах, отдыхая после долгого пути. Умелая раскраска белой, черной, красной и коричневой красками еще более усиливает впечатление… Двое юношей, примостившись на камне, самозабвенно играют на флейтах, один из них даже полузакрыл глаза, чтобы полнее отдаться музыке… А пленный в разодранной одежде, со связанными за спиной руками и толстой веревкой на шее мрачно смотрит перед собой: он хорошо знает, что ожидает его в недалеком будущем. Фигуры так выразительны, что не сразу замечаешь искусно помещенную сзади ручку и горлышко сосуда.

В следующем ряду стоят сосуды, изображающие многочисленных богов, духов и демонов, которые, по религиозным представлениям мочика, владычествуют на земле и под землей, в воздухе и в океанской глуби. Вот получеловек-полусова, держащий в левой руке отрубленную человеческую голову. Рядом с ним дух кукурузы; раздутое, шарообразное туловище его составлено из больших початков с отборными крупными зернами, а голова человеческая, с большими глазами и ушами. Спокойному, благожелательному выражению лица не мешают даже две пары больших клыков, торчащих изо рта вверх и вниз, — характерная особенность многих древнеамериканских божеств плодородия. По такому же принципу изображены и духи картофеля, тыквы и других овощей — туловище у них всегда в виде самого плода, а голова антропоморфная. Среди них много раскрашенных, но встречаются и сплошь одноцветные, с угольно-черной, блестящей как металл поверхностью. Это достигается особым обжигом.

С мягким юмором вылеплены сосуды, изображающие животных. Вот опьяневшая обезьяна; она вдоволь напилась хмельного напитка и теперь, обняв лапами кувшин, смотрит на вас веселыми, озорными глазами. Олень с ветвистыми рогами, плотно усевшись на скрещенные задние ноги, сосредоточенно бьет в небольшой барабан. У ламы, нагруженной тюками, весьма недовольное выражение: ей вовсе не хочется отправляться с таким тяжелым грузом в дальнюю дорогу. Рядом молодая, мать-пума, грациозно раскинувшись на земле, кормит трех детенышей, у них же забавный серьезно-деловой вид. Есть здесь и статуэтки, которые совсем не соответствуют нашим моральным нормам, они покажутся нам просто неприличными. Это, однако, вовсе не так. У мочика, как и у большинства других народов древности, плодородие животного и растительного мира было предметом основной и неустанной заботы. В связи с такими представлениями существовало много обрядов и обычаев, которые для современного человека абсолютно чужды или неприемлемы. Для таких культовых церемоний и созданы нашим скульптором эти сосуды и статуэтки.

Особняком стоят два сосуда в виде человеческих голов. Это в сущности скульптурные изображения людей, и только изогнутая кольцеобразная ручка с трубчатым отростком вверху, соединяющая шею с затылком, выдает их подлинное назначение. Лица поражают своей жизненностью и одухотворенностью, перед нами несомненные портреты. Вот молодой мужчина со спокойным и властным выражением лица. От мягкой, расшитой прихотливым геометрическим узором шапки под подбородок идет широкая лента; затылок прикрыт платком. Конечно, это очень знатный человек. Совсем по-другому выглядит второй. Впалые щеки, морщинистый лоб, острые скулы, тонкие плотно сжатые губы, под которыми угадываются беззубые десны, — все говорит о долгой и нелегкой жизни. Вытекший левый глаз, прикрытый веками, свидетельствует, может быть, о какой-то давней битве. Судьба этого человека была далеко не такой радужной, как первого.

Мастера мочика в таких сосудах оставили великолепную серию подлинно реалистических портретов. В центре их внимания в этот период неизменно находился индивидуальный человек со всеми присущими ему достоинствами и слабостями. Каждая черта, способствовавшая психологической характеристике изображаемого, отмечалась и увековечивалась. Поэтому «лицевые сосуды» мочика, как их иногда называют, бесспорно являются вершиной развития портретного искусства народов древней Америки.

Сам гончар в это время занят изготовлением нового сосуда. Он берет форму, состоящую из трех частей, и тщательно промазывает животным жиром. Затем вкладывает в нее заранее приготовленные тонкие пластинки влажной глины и плотно вжимает их так, чтобы они повторили все детали оригинала. Затем все выставляется на солнце для просушки.

Пока части будущего сосуда сушатся, мастер не сидит без дела. Он готовит другую форму. Взяв модель — фигуру совы — и смазав ее также жиром, он облепляет ее толстым слоем глины, плотно прижимая ее руками. Медный ножик завершает начатое: новую форму разрезают на две части, которые снимаются с модели и тоже отправляются на просушку. Такую форму можно использовать несколько раз.

Тем временем части первого сосуда уже готовы — жаркое полуденное солнце сделало свое дело. Гончар вынимает их из формы и соединяет с помощью той же глины в одно целое. Швы тщательно заравниваются как снаружи, так и изнутри; даже самый внимательный глаз их обнаружит далеко не сразу! Наконец присоединяется дно и сосуд готов полностью. Мастер купает его в жидком глиняном растворе и снова выставляет на солнце. Теперь он будет уже просушиваться значительно дольше. После этого готовые изделия тщательно полируются костяными лопаточками и обжигаются. Сделать красивый и прочный сосуд не так-то просто и легко!

Не думайте, однако, что работает лишь сам мастер. Вся его семья и ученики помогают ему. В одном углу двора дети прилежно месят глину, заботливо удаляя самые мельчайшие камешки, ведь глина должна быть совершенно однородной. В другом углу жена в вырытой в земле печи обжигает готовые изделия. А на террасе один из учеников расписывает сосуд, под его уверенной кистью на желтовато-белом фоне тулова один за другим появляются причудливые чудовища; в. них фантастически смешаны черты змеи и улитки.

Осматривая произведения гончара и наблюдая за его работой, мы провели немало времени. Скорее в путь, чтобы успеть побольше увидеть! В нашем распоряжений осталось немногим больше половины дня.

Проходя мимо другого дома, мы видим несколько лам, меланхолично жующих кукурузные стебли и. листья альгарробы. Эти животные, относящиеся к семейству камелидов (то есть верблюдовых), играют очень важную роль в хозяйственной жизни древних обитателей Перу и Боливии. На них перевозили грузы (конечно, небольшие), их использовали как источник мяса, шерсти, приносили в жертву богам.

Вдали виднеются два массивных сооружения, напоминающие по внешнему облику пирамиды. Не осмотреть их, конечно, невозможно! Мы быстро проходим мимо множества низких прямоугольных домов, похожих на жилище скульптора, — здесь живут такие же рядовые обитатели столицы. Кое-где один комплекс или квартал отделен от другого невысокой стеной: родовые принципы имеют еще частичную силу. Дома перемежаются садами и огородными участками, в середине их виднеются небольшие водоемы. Ближе к центру постройки становятся выше и роскошнее — это жилища знати и жрецов. Время от времени встречаются и храмы, стоящие на низких платформах.

Но вот мы приблизились к центру. Он состоит из приземистого здания — дворца правителя и двух грандиозных пирамид, расположенных на краю обширной площади. Осмотрим большую из них.

Это сооружение, которому позже дали произвольное название Пирамида Солнца, покоится на могучей платформе восемнадцатиметровой высоты, члененной на пять уступов. Чтобы обойти ее, потребуется немалое время, ведь периметр платформы равен почти километру. Поэтому мы лучше поднимемся по широкой шестиметровой лестнице, ведущей на северный конец платформы. На противоположной стороне ее находится сама пирамида, вблизи она еще больше подавляет своими размерами: семь ступеней ее поднимаются на высоту 40 метров, а сторона базы равна 103 метрам.