- Думаешь, мне ты настроение поднял?!
Мы замолчали, недовольные друг другом.
- На весь день зарядил, гад, - с ненавистью сказал Макс пять минут спустя. На сердце у меня полегчало - реплика
адресовалась не мне, а дождю.
- Я посижу у тебя? - осторожно осведомился я. - Погода хреновая, сам видишь... Домой ехать неохота.
- Сиди, - разрешил Макс.
- Клиенты-то есть? - продолжил я свои попытки вывести Макса из мрачных раздумий. - Я теперь свободен, могу чем-
нибудь заняться.
- Завтра должен подвалить один тип, - сообщил Макс. - Хочет, чтобы за его женой последили. Подозревает. Думает, что
любовник есть... Возьмешься?
- Можно, - с притворным воодушевлением сказал я. На самом деле все эти слежки супругов друг за другом я видел в
гробу. У мужа, который эту слежку заказал, наверняка имелась не одна любовница. Но он изображал моралиста.
- У меня карбюратор в «Форде» барахлит, - задумчиво произнес Макс. - Как там твой Сидоров? Еще не спился?
Посмотрит мою машину?
- Сидоров? - тут призадумался я. Вчерашний разговор всплыл в моей памяти, как айсберг из-под темной воды. - Сидоров
не спился. У него другие проблемы.
- Какие?
- Да так. - Я махнул рукой. Говорить Максу, что Сидоров вчера подбивал меня совершить ограбление, значило ставить
под угрозу душевное здоровье Макса. Мне и самому разговор с Сидоровым обошелся в некоторое количество нервных
клеток, которые, как известно, не восстанавливаются. Словно какая-то лихорадка скрутила Сидорова и заставила дрожать
при мысли о мешках с деньгами в конторе «Европы-Инвест». До вчерашнего дня я был совершенно уверен, что
криминальный период в биографии Сидорова закончился. Я знал, насколько не понравилось Сидорову находиться по ту
сторону колючей проволоки, и я знал, как он не хочет повторять свой лагерный опыт. Пару раз я вовлекал Сидорова в
небольшие приключения, связанные с моими делами, и каждый раз его приходилось долго и нудно уговаривать. Он был
очень осторожен в таких вещах. Он боялся играть с законом.
Куда что делось... Он и вправду был словно в лихорадке. Я пытался разубедить его насчет затеи с «Европой-Инвест», но,
кажется, не слишком в этом преуспел. Под конец я даже припугнул Сидорова тем, что позвоню в милицию и анонимно
сообщу о готовящемся преступлении. Сидоров мне не поверил.
- Не вешай мне лапшу на уши, - сказал он, стоя в дверном проеме и слегка пошатываясь: то ли от выпитого, то ли от
непреодолимого желания завалиться спать. - Никуда ты не будешь звонить. Ты же мне друг, Костик... И ты не будешь
стучать.
Он не стал вызывать лифт, а пошел вниз по лестнице, привалившись к перилам и скользя по ним рукавом вытертой
спортивной куртки. Я слушал, как постепенно затихают его шаги. Потом хлопнула входная дверь. Сидоров отправился
домой.
Было слишком поздно, чтобы отправляться с визитом к Ленке. И в этом тоже была вина Сидорова. Я досадливо
чертыхнулся и закрыл дверь квартиры.
Потом я долго не мог уснуть. Все эти люди, которые встретились мне сегодня... После общения с ними трудно уснуть. И
если все-таки сумеешь заставить себя провалиться в ватное слепое безвременье, то не стоит надеяться на приход приятных
снов.
Мне приснился Гиви Хромой в костюме Деда Мороза. Он улыбался золотыми зубами в обрамлении ватной
псевдорастительности на лице. Через плечо Гиви нес огромный мешок со штампом «Европа-Инвест». Из мешка
высовывалось насмерть перепуганное лицо Сидорова.
Он вопил: «Помогите!»
Глава 6
Ровный несмолкающий шум дождя за окном гипнотизировал меня. И не только меня, Генрих заснул, сидя на диване, с
журналом мод в руках. Из всех моих знакомых это был единственный мужчина, способный часами разглядывать подобные
издания. Генрих так любил женщин, что готов был смотреть не только на раздетых девушек «Плейбоя», но и на
разряженных в пух и прах моделей. Возможно, когда мне стукнет пятьдесят три, моя любовь к женщинам тоже примет
извращенные формы.
- Генрих там кемарит, - сообщил я. Максу.
- Бог с ним, - отозвался Макс. - Делать сейчас все равно нечего. Никто к нам не идет. Никому мы не нужны. Чертов
дождь. Можешь прилечь на диванчик рядом с Генрихом и...
- Если это увидят клиенты, к нам никто больше не придет, - сказал я и снял трубку телефона.
- Кому это ты? - спросил Макс и зевнул.
- Насчет твоего карбюратора, - соврал я. На самом деле состояние карбюратора и перспективы его починки интересовали
меня меньше всего. Меня интересовал Сидоров.
Я набрал номер автосервиса. Кто-то незнакомый и явно недовольный тем, что его побеспокоили, буркнул в трубку:
- Слушаю.
- Автосервис? - уточнил я.
- Ну. - Мой собеседник был превосходно воспитан.
- Сидорова позовите, - попросил я, подумал и добавил: - Пожалуйста.
- Нету Сидорова.
- Где он?
- Я почем знаю?! - фыркнула трубка. - Был утром, потом смотался куда-то...
Я повесил трубку, посмотрел на Макса и разочарованно развел руками.
- Плакал твой карбюратор.
- Почему это? Он же не навсегда пропал, твой Сидоров. Вечером позвони ему домой.
- Да, пожалуй, - кивнул я, хотя в данный момент у меня не было уверенности в том, что вечерние, ночные и утренние
звонки будут иметь какой-то смысл. Сидорова била лихорадка. Все, относящееся к поведению людей здоровых, теперь его не
касалось. Вчера, опершись локтем на перила, он соскользнул вниз по ступенькам. Сегодня, опираясь на свою мечту о мешках
с деньгами, он стремительно соскальзывал в темную глубину. Там руководствуются тайными страстями. Там лихорадочно
претворяют мечты в жизнь, не беспокоясь о том, насколько совместимы жизнь и мечта.
И если жизнь не совпадала с мечтою, бралось что-то острое, и ткань жизни кромсалась безжалостно и безрассудно. По
живой ткани, по мышцам, по кровоточащим артериям.
Потом, позже, наступало отрезвление. Человек с отвращением выпускал из рук орудие переустройства жизни, смотрел на
свои окровавленные руки и шептал потрясенно:
- Боже, что я сделал?! Неужели это сделал я?!
Но Бог молчал, потому что было достаточно оглянуться по сторонам, чтобы получить все ответы на все вопросы...
- Макс.
- Что?! - Он встрепенулся, поднял голову, которую все больше тянуло опуститься на грудь, погрузиться в сон.
- Ты знаешь, где находится главный офис «Европы-Инвест»?
- Понятия не имею. Костик, ты это... - Он широко и продолжительно зевнул.
- Что? - нетерпеливо спросил я.
- Посмотри там, рядом с диваном, на столе... Подшивка «Городских вестей». Там должна быть реклама разных фирм.
Может, найдешь и свою «Европу-Инвест»...
- Понятно. - Я встал из кресла.
- А что случилось?
- Да так, ничего существенного.
- Ты говорил, что хочешь посидеть здесь, пока дождь не перестанет...
- Передумал.
- А-а-а, - равнодушно протянул Макс. - Только не забудь - завтра в три придет клиент, насчет слежки за женой...
- Я помню.
Он вяло помахал мне вслед, а я вышел из кабинета, взял подшивку газет и вышел в коридор, чтобы шуршанием страниц
не разбудить Генриха.
Пятнадцать минут спустя я ехал в «Европу-Инвест». Щетки на лобовом стекле метались как сумасшедшие, сражаясь с
дождевыми каплями, а те, преследуя лишь им известную цель, продолжали заливать машину. Движения щеток, падение
капель, визг тормозов в соседнем ряду, свистки - бесполезные - регулировщика на перекрестке, лязг столкновения