металлических красавцев, падение женщины в красном плаще, едва успевшей отскочить от машин и поскользнувшейся на

   мокром асфальте...

    Лихорадка.

    Я объехал столкнувшиеся автомобили и упавшую женщину, к которой спешил регулировщик в синем дождевике. Я

   продолжил свой путь.

   Глава 7

    Вопреки рассказам Сидорова никакой очереди из желающих продать свои акции и получить пачку купюр из бездонных

   денежных запасов «Европы-Инвест» я не обнаружил. Должно быть, дождь отогнал не только потенциальных клиентов

   Макса, но и потенциальных посетителей инвестиционной конторы.

    На входе я долго и тщательно вытирал ноги. Я думал, что после этого в «Европе-Инвест» ко мне отнесутся более любезно,

   чем если бы я наследил по мраморному полу вестибюля. Не сбылось.

    - Что вы хотели? - строго спросил милиционер, приближаясь ко мне. Второй милиционер остался сидеть за конторкой. Их

   было двое - и это первое, в чем ты ошибся, Сидоров.

    - Я хотел посмотреть.

    - Что именно? - В милиционере было примерно метр восемьдесят. На поясе у него висела дубинка, наручники и кобура с

   пистолетом. Серьезный парень.

    - Почем покупают акции...

    - Какие именно вас интересуют? - это уже спрашивал молодой парень в идеально белой сорочке с короткими рукавами.

   Узкий черный галстук. Запечатанная в пластик визитка на нагрудном кармане.

    - Все, - сказал я, радостно улыбаясь. - Все акции...

    Клерк удивленно поднял брови, но ничего не сказал. Я притворился, что у меня судороги, и задергал головой направо-

   налево, стараясь охватить взглядом вестибюль и часть начинавшихся отсюда коридоров. Каждый коридор отделялся от

   вестибюля стальной решетчатой дверью. Под потолком висели видеокамеры.

    - Держите, - услышал я.

    - Что? - Я еще раз дернул головой, вернув ее в первоначальное состояние и встретился глазами с клерком.

    - Вот, держите, - повторил он. - Это наш прайс-лист. Здесь указаны цены по всем видам акций, которые мы покупаем.

    - Отлично, - радостно воскликнул я и стал запихивать лист плотной глянцевой бумаги в карман. Клерк внимательно

   наблюдал за моими действиями. Когда прайс-лист наконец исчез, изрядно помятый и сложенный вчетверо, юноша в белой

   сорочке вежливо осведомился:

    - А сегодня у вас нет ничего на продажу?

    - Нет, я просто хотел узнать цены, - забубнил я, но милиционер уже шел в мою сторону, подчиняясь знаку клерка.

    - Проводите товарища к выходу, - попросил клерк.

    - И то верно, - пробормотал я. - Пойду, пожалуй...

    - Сюда, - жестко сказал милиционер и коснулся меня кончиками пальцев, направляя в нужную сторону. Я повиновался.

    - Когда решитесь что-то продавать, милости просим, - напутствовал меня клерк.

    - Хорошо! - на ходу я обернулся и замахал ему рукой как старому доброму знакомому. Клерк чуть улыбнулся уголками

   губ. - А когда у вас обеденный перерыв? - выкрикнул я от самых дверей, не замедляя при этом своего движения: охранник

   по-прежнему касался меня лишь кончиками пальцев, но впечатление было таким, будто меня толкал в спину маневровый

   электровоз.

    - У нас нет обеденного перерыва, - сказал клерк.

    - Что? - Удивление, застывшее в моих глазах, показалось милиционеру странным, и он поторопился выставить меня за

   дверь. Последним, что врезалось мне в память из увиденного в «Европе-Инвест», был объектив видеокамеры, обращенный в

   мою сторону.

    Будто удав, свесившийся с верхушки дерева, пытался заглянуть мне в зрачки.

    Двери захлопнулись, капли дождя застучали по голове и плечам, радуясь новой встрече.

    Я не торопился садиться в машину. Я посмотрел на таблички, украшавшие стены здания по обе стороны от дверей.

    «Европа-Инвест. Финансово-инвестиционная компания. Часы работы: 9.00 - 19.00. Без перерыва. Без выходных дней».

    - Сидоров, - тихо сказал я, хотя не было никакой надежды, что Сидоров меня услышит. - Тебя крепко дурят. Не знаю, с

   кем ты там сдружился, но только этот тип тебя дурит. Беги от него. Бросай это дело. Пока не поздно...

    Как и следовало ожидать, Сидоров не отозвался.

    А когда я приехал домой, сел в кресло, поставил на колени телефонный аппарат и принялся названивать то в автосервис,

   то в сидоровскую квартиру, то в квартиру его бывшей жены, то в квартиру его нынешней подруги - в ответ получал или

   долгие гудки. Или - «его здесь нет». Или - «не знаю, где он может быть».

    Я понял, что слова Макса - «он же не навсегда исчез» - могли оказаться слишком оптимистичным прогнозом.

    Я отнес телефонный аппарат на кухню. Пил крепкий чай, ел наскоро сделанные бутерброды и смотрел на телефон. А тот

   молчал.

    Он зазвонил в тот момент, когда я меньше всего этого ожидал.

   Глава 8

    Это было уже глубокой ночью. Я сидел в кресле, тупо уставившись в экран телевизора. Моя правая ладонь лежала на

   телефонном аппарате, словно это могло сделать меня более чувствительным, словно телефонные кабели могли стать моими

   нервами, пронизавшими весь Город и напрягшимися сейчас в ожидании Сидорова. Любого знака, любого звука, любого

   сигнала с его стороны.

    Постепенно я стал проваливаться в дремоту, и кресло будто потеряло твердость деревянного каркаса, позволив мне все

   глубже и глубже погрузиться спиной в обивку, скрыться в темной глубокой норе, как в пасти огромного животного,

   притаившегося за креслом...

    И когда тишину разорвал телефонный звонок, я вздрогнул, словно меня тряхнул электрический разряд, словно я ощутил

   кожей приставленный к виску пистолетный ствол, словно почва стала уходить из-под ног. Словно все это произошло

   одновременно.

    Я вцепился в ребристый кусок пластмассы, будто она была для меня последней соломинкой, а я был утопающим. Я вжал

   верхний конец трубки в ухо так, что стало больно. Я вслушивался и вслушивался, но там была лишь густая немая тьма.

    Потом по тьме раздался слабый, едва различимый вздох.

    - Алло, - негромко произнес я. Почему-то я старался говорить тихо, словно кто-то мог нас подслушивать. Скорее всего я

   делал это потому, что вокруг была ночь. В доме напротив все окна были темны, и лишь тусклый круг цвета топленого масла

   висел в нескольких метрах от подъезда, венчая бетонную основу фонарного столба.

    - Алло, - повторил я. Похоже, никто не хотел со мной разговаривать. Возможно, что и вздох мне почудился.

    Как только я об этом подумал, как далекий звук повторился.

    И минутой позже, более отчетливо:

    - Тя-же-ло.

    Я узнал этот голос.

    - Что случилось, Сидоров? - медленно проговорил я, стараясь, чтобы все слова звучали четко и ясно. Чтобы меня поняли в

   том дальнем, всеми проклятом закутке ада, откуда звонил Сидоров. - Что случилось? Я слышу тебя. Говори.

    Сидоров не торопился с ответом. Полжизни спустя он прошептал, а я услышал:

    - Мне пло-хо. По-мо-ги м-не...

    - Где ты, Сидоров?

    Мои слова падали в бездну, долго, бесконечно долго кружились в бездонной шахте, прежде чем оттуда, из невидимой и

   недосягаемой черноты раздалось почти неразличимое:

    - Га-ра-же...

    - Я сейчас приеду. Подожди. Я быстро.

    - Тя-же-ло, - повторил он.

    В ухо ударили гудки. Связь прервалась так неожиданно, что мне подумалось, будто кто-то играючи перерубил провода

   сверкающими гигантскими кусачками. Он как будто перекусил мне нервы.

    Я заметался по квартире, сгребая в кучу те вещи, которые могли пригодиться. А поскольку я не очень представлял, что

   мне нужно, то вещей набралась куча - спирт, бинты, вата, ножницы, нож, спички, теплая одежда...