Я спрятал деньги и поскорее убрался из его дома. Так хотелось надеяться, что никогда больше я не столкнусь с этим человеком, что впредь он не доверит мне никаких поручений. Я не хотел работать на него и мечтал лишь о том, чтобы он забыл, как меня зовут, вообще забыл о моем существовании. Однако предчувствие подсказывало мне, что это будет не так-то просто.

Когда я прошагал несколько кварталов, дурное предчувствие отпустило меня, тем более что пиджачный карман приятно оттопыривался пухлым конвертом. Ну наконец-то, подумалось мне, я никому ничего не должен. Вырвусь в Таксако, поваляюсь на солнышке, попью текилы, не стану пренебрегать обществом прекрасных сеньорит. Кто сказал, что частный детектив не может позволить себе передышку? В особенности с такими капиталами.

Я «проголосовал» и остановил попутную машину. За рулем сидел репортер, возвращавшийся с места происшествия. Он несколько удивился, однако не возражал подбросить меня в город. Мы были знакомы еще с тех времен, когда я стоял на страже порядка за твердое месячное жалованье. Газетчик не очень-то поверил в мою версию, будто капитан Виллис случайно встретил меня и подкинул до места происшествия. С профессиональной настырностью репортер пытался во что бы то ни стало выжать из меня обещание сообщить ему первому, если я узнаю что-нибудь стоящее. Настырности у него хватало с избытком, а вот со смекалкой было туговато. Он не посулил мне ни цента, и я не видел причин снабжать его информацией хоть в первую, хоть в двадцатую очередь. Он высадил меня на углу Саммервилл-стрит, откуда до моего дома добрых полчаса, если идти пешком и не торопясь. Я не торопился. Прогулка пришлась даже кстати, мне было о чем подумать.

Капитан Виллис пока еще не знал, убит ли Сэмми тем же самым оружием, что и Марсия, но это представлялось весьма вероятным. Гильза была от тридцать восьмого калибра, и в салоне Лу пустили в ход пистолет того же калибра с глушителем. Но та ли самая рука поразила и Мэри Харрис кинжалом с тонким, длинным лезвием? Я бы не дал голову на отсечение, что это так, но и нельзя было полностью исключить такой вариант. Полицейские тоже люди, и мысль у них движется по линии наименьшего сопротивления. Допустим, некий тип орудует пистолетом, и за ним невольно закрепляется определение «вооруженный убийца». А если очередную жертву задушат, сыщикам не приходит в голову, что убийца в обоих случаях один и тот же. Просто у него при себе не оказалось пушки. Или он любитель разнообразия.

Разумеется, может подтвердиться правота одного старого детектива, который давным-давно, еще в начале моей карьеры, говаривал, что события и факты по сути очень просты, нужно лишь стряхнуть с них разные дурацкие наслоения, неизбежно накладывающиеся. Допустим, что Сэмми самолично убил Мэри Харрис или сделал это чужими руками, хотя я слабо верю в версию о наемном убийце. А другой убийца порешил Марсию и Сэмми в придачу. Но почему?

Отбросив этот вопрос, я мысленно прикинул другой вариант. Кто-то один расправился и с Сэмми, и с обеими девицами. Спросите почему? Я не умею беседовать с душами усопших.

Ни одна из этих версий мне не нравилась. Неизвестно отчего, я чувствовал, что обе они хромают. А лучшей я пока что не находил.

Я чересчур увлекся размышлениями, но, видно, не заржавел еще окончательно. Этих двух типов я засек почти сразу же. Они околачивались с таким безмятежным видом, что невольно вызывали подозрение. На соседнем углу находилось заведение срочной химчистки, открытое круглосуточно. В свое время я оказал владельцу небольшую услугу, когда банда подростков повадилась по ночам бесчинствовать у него. Поэтому он не возражал, чтобы я как следует разглядел из окна его конторы праздношатающихся типов. Несомненно, они следили за моим домом. Мне не хотелось убаюкивать себя надеждой, что все это чистая случайность и выслеживают они кого-то другого. На полицейских эти субъекты были не похожи, и как-то не верилось, чтобы это были молодчики Траски. Такого вывода мне было достаточно. Я попрощался с владельцем химчистки и двинул к дому. Шел быстрым шагом, время от времени оглядываясь, словно проверяя, нет ли за мной хвоста. Я очень надеялся, что верно оценил ситуацию и что с противоположной стороны улицы в меня не выпустят обойму. В боку покалывало, словно я уже схлопотал пулю, и я с трудом удерживал в себе желание припустить со всех ног. Войдя в подъезд, я облегченно вздохнул.

Дом наш не из самых фешенебельных. На охранника средств не хватает, но в квартире управляющего домом установлен щит с сигнализацией: как только вспыхнет лампочка, необходимо вызывать полицию. В данном случае, для той сцены, какую я задумал, свидетели не требовались.

Я помчался к лифту и распахнул дверцу. Нажал кнопку седьмого этажа и выскочил из кабины. Лифт пошел наверх, а я спрятался за мусорными баками. Вонь от них шла нестерпимая, но мне не пришлось долго ждать. Чуть погодя послышались шаги, а затем в подъезд вошли два молодчика. Оба не старше двадцати пяти, и оба здоровяки — этакие нагулявшие жирок некогда мускулистые боксеры. Терпеть не могу такую породу людей, в них слишком надолго застревает уверенность в своей былой кулачной силе. Субчики остановились у лифта, прислушиваясь, как тот не спеша ползет вверх, и переглянулись, когда лифт остановился на седьмом этаже. Разумеется, не слышно было, чтобы дверца отворилась, а затем захлопнулась, и это было единственным слабым местом в моем плане. Но тут уж ничего изменить нельзя.

Парни оказались дилетантами. Профессионал лезет вверх на своих двоих, даже если пенсионный возраст на носу, а плоскостопие не дает лишнего шагу ступить. Рано или поздно эти молодчики тоже усвоят элементарные навыки, если, конечно, останутся в живых, что в данный момент представлялось сомнительным. Нажав кнопку вызова, они ждали. Лифт, кряхтя и сотрясаясь, полз вниз так медленно, что впору заплакать. Мне не хотелось, чтобы кто-либо вошел в подъезд и погубил мой замысел. Однако никто не вошел — иногда и мне улыбается удача.

Лифт спустился вниз, и один из парней с бычьей шеей отворил дверцу. Я осторожно выбрался из-за мусорных баков и, когда молодчики готовились войти в кабину, сзади бросился на них. Оба влетели в лифт головой вперед и здорово треснулись о стенку. Я вскочил за ними следом и захлопнул дверцу. Действовал я достаточно быстро, и у них не оставалось шансов на сопротивление. Пистолет был у меня в руке, еще когда я прятался за мусорный бак, а они лишь сейчас дернулись, чтобы выхватить оружие. Револьвер мой выглядел сущей игрушкой, и, разделяй нас расстояние шагов в десять, они бы меня просто высмеяли. Но в тесной кабине лифта, с полуметра, игрушечный пистолетик способен успокоить их так же надежно, как и другой, сорок пятого калибра, что хранится сейчас в столе капитана Виллиса.

— Не двигаться!

Они и не двигались, хотя находились от меня на расстоянии вытянутой руки, и, вздумай они броситься на меня одновременно, я только раз успел бы спустить курок. Но мало кто родится героем, а я тщательно целился в пространство между ними, чтобы нельзя было понять, в кого угодит пуля.

Прошла целая вечность, прежде чем мы добрались до седьмого этажа. Спиной распахнув дверцу, я сделал шаг назад. По лицам моих пленников я понял, что что-то не так, хотел обернуться, но было уже поздно. Я ощутил резкую боль в затылке, и свет померк у меня перед глазами.

Я приходил в себя медленно и безо всякой охоты. Голова пульсировала, словно поршень паровоза. Боль была острой, колющей и усилилась, едва только я открыл глаза. Правда, тотчас и зажмурился снова: зрелище не стоило испытываемой боли. Я валялся на полу в собственной гостиной. Два типа, которых я так ловко прищучил в лифте, сидели напротив, нацелив в меня пушки куда мощнее той, что я пригрозил им в лифте. От третьего который огрел меня по затылку, видны были только ноги и огромные черные ботинки возле самой моей головы. Не хотелось думать о последствиях, если этими здоровенными вездеходами он саданет меня по башке. Я поплотнее смежил веки, мечтая вновь погрузиться в беспамятство.