— Ты что, ребенок, что ли? Как я его выгоню? Кто мне даст?

— Но ты же набираешь штат? Ты председатель или не ты?

— Я, — сказал он, — я председатель. И штат набираю я. А меня набрал он. Мое здесь — вот эта самописка. А все остальное его. Аппаратура его, деньги его, связи его…

— А председатель тогда зачем? — по инерции она еще настаивала, но в голосе уже не было силы: реальная ситуация все четче прорисовывалась и не оставляла надежд.

— Председатель? — Илья горько усмехнулся. — По заседаниям бегать да в тюрьме сидеть, вот зачем.

— Но как же ты с ним работаешь? — растерянно спросила Алевтина.

Илья жестко посмотрел на нее:

— Ты мою конуру видела? Вот так и работаю… Да ты не думай, все нормально. Он вообще-то хороший парень. Воспитание уж какое есть, а сам по себе… Ты еще плохих не видала.

— А откуда у него деньги?

— Умеет делать, — вздохнул Илья, — талант такой. Он умеет, а я нет. Вот потому я у него и служу, а не он у меня.

Алевтина натянула брюки, застегнула лифчик, надела свитер.

— Ладно, — сказала она, — спасибо за все. Значит, не судьба.

— Да постой. Ты чего?

— После того, что было…

— Да брось ты, — отмахнулся он, поморщившись, — чего было-то? Ничего и не было. Тебе что, деньги не нужны?

— Деньги нужны, но не любой ценой.? Она хотела произнести это со спокойным достоинством, но прозвучало жалко.

— Мать, — попросил он, — не мучайся дурью, а? Посиди вот тут. Только не уходи. Жесты-то зачем? В театре, что ли, скандалов не бывает?

Алевтина неопределенно пожала плечами, но дала ему отнять плащик.

Минут через пять официантка принесла три блюда с закусками и высокую бутылку водки. Еще через сколько-то вернулся Илья с Володей и теми двумя парнями.

Володя сказал:

— Все, мужики, по-быстрому и по-тихому. Давай, Илюха, командуй. Тина, давай. А я, понимаешь, думаю — чего это она? Ведь хохма просто. Хохма, и все. У нас тут вообще народ веселый. — Он сунул ей рюмку. — Давай, Тина. Все ведь свои. Вот эти двое, думаешь, чужие? Тоже свои… Ну давай, без обид. Ни ты на меня, ни я на тебя. Работаем вместе, значит, обид быть не должно.

Быстро чокнулись и быстро выпили, так что он почти не прервал свою речь.

— У нас ведь что главное? Чтобы каждый работал и своих уважал. А больше — нет проблем.

Илья снова разлил водку и предложил выпить за Володю. Тот отказался:

— За меня не надо. Давайте за Тину. — И повернулся к ней. — Думаешь, не вижу, как работаешь? Все вижу. Профессионал. А тех, кто дело знает, я всегда уважаю. Вот, например, Илья…

Он стал объяснять, за что уважает Илью. Тина старалась улыбаться и к месту кивать. Два месяца выдержать, думала она, только бы два месяца. Димке отдаст потом. Внести пай, а там уж как-нибудь. Ничего, два месяца выдержит. Зато будет своя нора. И с дурищей Зинкой не придется шептаться на кухне. И Мигунов, понтярщик чертов, будет приходить. Не часто, нет, только когда депрессия. Приходить и заряжаться от нее, как фонарик от сети…

— Тин, за Илюху-то! — укорил Володя, и она поднесла рюмку к губам.

Ничего, думала она, не страшно. Как-нибудь да наладится. Жить можно…