– Энжи, подожди.

Она обернулась. На лице её читалось недоумение. Она рвалась всей душой к маме, самому дорогому человеку, о встрече с которой мечтала каждую ночь… а их было тысячи. Тысячи ночей, галлоны слёз, пропитавших подушку. Теперь мечта была к исполнению, близка, как никогда. Мама была за одной из дверей с номерками… ждала её. Анжела не могла больше терпеть, и смотрела на Рона со смесью досады и нетерпения.

– Понимаешь, я должен тебе сказать, – Рон беспомощно развёл руками. – Ты помнишь маму такой, какой она была в день разлуки… И наверняка надеешься увидеть её в таком же виде. Но она сильно сдала за последние годы, и порой я сам её не узнаю… Просто хочу, чтобы ты знала, о’кей?

– Конечно, – Анжела кивнула, подумав про себя: Мама всегда будет мамой, как бы ни изменилась. – Какой здесь номер?

Рон прошёл вперёд и остановился у номера 207. Он оглянулся, посмотрел на её лицо и улыбнулся:

– Готова?

– Да, – Анжела снова нервно теребила свитер; верный признак крайней взволнованности. – Я готова, Рон.

Он торжественно повернул ручку двери. По его лицу пробежала тень.

– Что за чёрт? – Рон с остервенением дёрнул дверь на себя, попытался нажать на упрямую ручку ещё раз, потерпел неудачу. Дверь была заперта. Он растерянно оглянулся на ни живую ни мёртвую сестру и вытер со лба внезапно проступивший пот.

– Не понимаю, в чём дело…

Анжела отрешённо ждала. Кровь остановилась в венах, повисла внутри мёртвым грузом. Свет дальнего окна слепил глаза.

Рон неистово забарабанил ладонью по глухой двери:

– Мама? Мам, ты здесь? Это мы. Открой дверь!

Номер 207 безразлично смотрел им в лицо золочёной табличкой.

– Её нет, – Рон в недоумении отошёл от двери и повернулся к Анжеле; лицо превратилось в нечёткое белое пятно.

Её нет.

Что-то тяжело перевернулось внутри неё, и она, сама не ожидая, вдруг громко завизжала:

– Что значит «её нет»? Куда ты её дел?! Рон, слышишь, открой эту чёртову дверь!

– Да-да, сейчас, – он даже не обиделся; лишь мельком взглянул на неё, и она увидела в его глазах панику. – Сейчас…

Прислонившись к двери, он закричал:

– Мама? Я ломаю дверь! Слышишь, мама?

Ответа не последовало. Рон чуть отошёл назад и бросился вперёд. Толстая дубовая дверь не шелохнулась, когда он соприкоснулся с ней плечом. Отель «Вид на озеро» не относился к дешёвым ночлёжкам с бумажными стенами. Здесь всё было рассчитано на комфорт, надёжность и долголетие. В том числе и двери. Рон кидался на дверь три раза, пока не стало ясно, что все попытки тщетны.

Анжела расплакалась. Отчаяние вернулось, захлестнув солёным приливом. Рон шагнул к ней, попытался обнять трясущимися руками, но она сделала шаг прочь. Он остановился.

– Ключ, – прерывисто сказал он. – Внизу у стойки швейцара. Запасной должен быть. Я схожу.

– Нет! – мгновенно забыв обо всех обидах, она вцепилась ему в рукав. – Возьми меня с собой! Не оставляй меня здесь одну! Рон, о Господи, как ты мог бросить её в таком месте?

– Пойдём, Энжи, – он бегом бросился к двери, не обращая внимания на её причитания. Анжела следовала за ним, не отставая ни на шаг. Коридор вытянулся в длину, и сколько бы они не бежали, дверь не хотела приближаться. Это игра, вдруг поняла Анжела, почувствовав жжение в диафрагме. Игра, которую ведёт тёмный человек. Он смотрит на них через линзы камер наблюдения и улыбается сейчас своей дьявольской улыбкой.

Но в конце концов дверь в фойе осталась позади, и Рон оступился на первой же ступеньке лестницы. Он упал на колени, вскочил и побежал дальше, мимоходом показав ей большой палец – не волнуйся, со мной всё в порядке.

Они ворвались в тесную каморку, располагавшуюся за стойкой швейцара, потревожив гнетущее молчание отеля. Звонок раздражённо дзинькнул, когда Рон открыл дверь сильным ударом плеча. Он принялся искать ключ к номеру на стенде с ключами, но это было нелегко – свет едва долетал сюда, и разглядеть мелкие циферки на брелках не было возможности.

– Чёрт, – выругался Рон, наугад хватая ключи один за другим. – Энжи, посмотри в ящике стола, может, там есть чем посветить.

Анжела сомневалась в этом, но покорно выдвинула ящик, опасливо наблюдая за пухлым металлическим звонком на столе. Чем-то он ей не нравился, с тех пор как она услышала его неприветливое дзиньканье…

К её удивлению, ящик был полон хлама. Будто в «Виде на озеро» стоял рабочий в день в самом разгаре. У Анжелы зарябило в глазах от обилия всевозможных карточек, бланков, степлеров и прочих канцелярских принадлежностей. Она нагнулась над ящиком и увидела тускло блестящий ключ, лежащий над всем хозяйством. Ключ – один-единственный. Она жадно схватилась за него, не давая провести её и исчезнуть миражом.

– Смотри…

На ключе была гравировка: Отель «Вид на озеро», ключ управляющего.

– Он открывает все двери, верно?

– Да, – Рон сжал ключ в руке. – Пойдём в номер.

Он быстро вышел из комнаты, и звонок снова издал короткую трель. Анжела озадаченно оглянулась – ей показалось, что звонок зазвенел чуть раньше, чем дверь коснулась косяка. Думать об этом не было времени, и она побежала за Роном. Фойе, смутная тень музыкального автомата справа, лестница. На этот раз Рон не упал, а коридор не пытался сыграть плохую шутку. Дверь 207 была по-прежнему заперта. Рону удалось вставить ключ в скважину с третьей попытки. Анжела не отрывая глаз следила, как дверь подаётся назад под рукой Рона, как в коридор проникает светлое лучистое сияние; она ещё надеялась, что всё обойдётся, молилась, чтобы мама была там, чтобы она безмятежно спала на кровати.

Но молитвы пропали напрасно. Мамы не было.

Огромное окно во всю стену, как экран кинотеатра. Тумбочка и мягкое кресло уютно примостились у заправленной кровати. На покрывале был след от лежавшего на нём человека. Вмятина на подушке выдавала, что несколько минут назад мама ещё была здесь. Но она ушла.

Рон рванулся в туалетную комнату. В последний момент он опомнился и для вида постучался в дверь, но когда никто не ответил, он влетел внутрь, едва не сорвав тонкую дверь с петель. Анжела услышала его разочарованный стон. Сама она так и осталась у входа, глядя на зыбкую белизну, простирающуюся за окном. В молочно-белом пространстве носились тёмные точки, сталкивающиеся друг с другом.

Поздно.

Эта свербящая мысль уже посещала её, когда она только входила в город, и мысль гнала её вперёд, вглубь туманных дебрей Сайлент Хилла. И вот снова… она вернулась.

За спиной хлопнула дверь; Рон вышел обратно в коридор.

– Мама! – закричал он во весь отель. – Мама! Где ты?

Всё напрасно, Рон. Ты потерял её. МЫ потеряли её.

– Мам! – вопил Рон, отказываясь верить в очевидное. – Ма…

Внезапно он осёкся, и Анжела резко обернулась. Брат глядел на неё остекленевшими глазами.

– Слышишь?

Дзинь-дзинь! Дзинь-дзинь!

Внизу в фойе… Кто-то неистово колотил по звонку, который располагался на стойке швейцара.

– Она там, – прошептал одними губами Рон и сорвался с места.

– Стой! – Анжела бросилась за братом, но не для того, чтобы догнать его; на этот раз она хотела удержать его, остановить. Где бы ни была мама, это не она с тупой бессмысленной яростью давила кнопку звонка на первом этаже. Неужели Рон не слышит нечто… невыразимо злое и торжественное в этой механической трели?.. Но он ничего не замечал, окрыленный пьянящей надеждой; казалось, ноги сами несут его вперёд. Он преодолел лестницу за несколько прыжков и замер в недоумении. У стойки никого не было. Тишина по-прежнему пульсировала в спокойном усыпляющем ритме, из открытого ящика стола на них пялились кипы документов… и больше ничего.

Впрочем, не совсем. Пока Рон с выражением лица обманутого ребёнка осматривал стенд, Анжела бросила взгляд на так не полюбившийся ей звонок. И увидела, что идеальный сверкающий полукруг чуть вмялся вовнутрь – с такой силой по нему били. Она думала, сказать об этом Рону или не стоит, когда он радостно воскликнул с азартом охотника, напавшего на след: