Однако Китти заверила ее, что ни о каком враче нет даже речи.

— Мы никогда не пошли бы вам наперекор, Эвелин, и вы прекрасно это знаете.

— Твоя тетушка, конечно, не пошла бы, — возразила та, — но ты здесь пока новичок, поэтому могла бы отчебучить что-нибудь этакое.

— Нет-нет, вы ошибаетесь... Кроме того, я обязательно посоветовалась бы с тетей по телефону.

— Ну, разве что так... Но кто же, все-таки прячется там, в коридоре?

Китти оглянулась на Рика. Воспользовавшись моментом, тот поморщился — мол, долго еще стоять, поднос руки оттягивает! Однако в прелестных голубых глазах Китти не отразилось ни тени сочувствия. Наоборот, она даже усмехнулась, притом с явным оттенком злорадства. Удивительное бессердечие! Неужели это правда, что красотки лишены человеческих чувств?

— Он не прячется, — сказала Китти, повернувшись к собеседнице. — Просто стоит. Поднос держит.

— Ах ты, боже мой... Поднос!

Рик ожидал, что за подобным восклицанием последует приглашение войти, но не тут-то было. Чуть помедлив, вдовушка произнесла:

— И все-таки ты не сказала, кто этот человек. Джеф повез твою тетушку в Беллингхем, на вокзал, Джаспер Тор наверняка где-нибудь гуляет со своей супругой, почтенного мистера Фоггерти ты не стала бы обременять просьбой помочь отнести мне ланч, а ребята-студенты, как всегда, с утра подались в горы. Кто же в таком случае этот таинственный незнакомец?

— Наш новый постоялец, — произнесла Китти. — Только что прибыл.

— Новый! — тихо ахнула вдовушка. — И он сейчас зайдет сюда? Ах ты, боже мой... Как, по-твоему, я нормально выгляжу?

Рик закатил глаза к потолку.

— На мой взгляд, вполне, — сказала Китти. — И не просто нормально, а очень даже хорошо.

— Но этот халат... Разве можно принимать в нем постояльца... То есть мужчину... То есть... Ох, что я несу, ведь он все слышит!

Китти вновь оглянулась на Рика.

— Нет.

— Как же... — прозвучал громкий шепот вдовушки, — ведь он там стоит!

И снова Китти посмотрела на Рика, на сей раз сердито.

— Верно, стоит, но нас не слышит.

— Почему же? — едва слышно, с усмешкой обронил Рик.

— Потому что думает о своем! — отрезала она.

Непонятно, почему Китти злилась, зато угадала правильно: Рик действительно думал о своем — а именно о ней.

— Да? — неуверенно пролепетала в комнате вдовушка. — Ну... тогда приглашай его.

Наконец-то!

Китти, похоже, хотела что-то сказать, однако Рик решительно двинулся вперед, потому что у него уже начали неметь пальцы. Довольно бесцеремонно отодвинув ее, он шагнул в комнату.

5

По-видимому, это был своего рода номер люкс, так как богатство обстановки впечатляло. Комната утопала в синем бархате, из которого были сшиты шторы на окнах, покрывало на кровати, декоративные подушки и разнообразные накидки с тяжелыми серебристыми кистями и бахромой. Обивка мягкой мебели тоже была бархатная, с шелковой вышивкой.

Роскошную широкую кровать частично закрывала изящная ширма. Мебель была красного дерева, явно новая, но стилизованная под старину. Дополнял картину овальный ковер, занимавший большую часть пола.

Бегло оглядев все это великолепие, Рик остановил взгляд на обитательнице комнаты, Эвелин Мерроу, вдове из Сиэтла.

Она полулежала, живописно раскинувшись в большом кресле, обложившись подушками и поместив на обитый бархатом пуфик правую ногу, — вероятно, ту, которую, по словам Китти, повредила вчера. Это была пухленькая, не утратившая красоты женщина лет пятидесяти, с локонами розовато-пепельного оттенка, как наверняка было указано на этикетке краски для волос, или цвета увядающей розы, как выразился бы поэт. Ее небесно-голубой халат скорее следовало бы назвать пеньюаром, так как, во-первых, он был полупрозрачный, а во-вторых, имел множество рюшей, воланов и оборок. Разумеется, в подобном наряде не следовало встречать посторонних, о чем вдовушка и сказала, с легким румянцем смущения взглянув на Китти.

— Ах, девочка, все-таки нехорошо получилось! Если бы ты предупредила меня, что придешь не одна, я переоделась бы.

— Я и сама этого не знала. Мистер... э-э-э... Райли повстречался мне на лестнице и предложил помочь с подносом.

— Мы же договорились, что обойдемся без официоза, — сказал тот, направившись к столику, стоявшему возле кресла, в котором находилась вдовушка. — Просто Рик, и все.

Китти промолчала, а вдовушка поправила слегка растрепавшуюся прическу.

— Очень приятно. Я Эвелин Мерроу. Но здесь меня все зовут просто Эвелин.

Пока она говорила, Рик поставил поднос на столик и облегченно выпрямился. Как оказалось, затем чтобы встретить заинтересованный взгляд новой знакомой. Глаза у нее были фиалкового оттенка, и в них сквозило удивление.

— Ах, какой вы! — воскликнула она, без всякого стеснения всматриваясь в лицо Рика.

— Какой? — сдержанно произнес тот, прекрасно зная, что за этим последует.

Вдовушка игриво блеснула глазами.

— Такой... красавчик!

Рик изобразил обычную для такого случая улыбку.

— Не преувеличивайте, пожалуйста.

— Прелесть! — воскликнула вдовушка, машинально расправляя на груди воланы халатика. — Мало того что красив, вдобавок еще и скромник!

Она повернулась к Китти, взглядом приглашая разделить восторг, однако та молча, с непроницаемым лицом принялась накрывать ланч, расстелив на столике вышитую полотняную салфетку и переставляя на нее с подноса тарелки и судочки.

Ну и дела, подумал Рик. Чем это я ей не угодил?

Однако вдовушка, казалось, не заметила странной сдержанности Китти или не придала данному факту значения. Как бы то ни было, в эту минуту ее больше интересовал Рик. К нему она и обратилась:

— Обожаю красивых мужчин, а белокурых, как вы, особенно. Подобное сочетание нечасто встретишь.

— Это какое же? — вежливо улыбнулся он.

— Чтобы и блондин, и красавец, так сказать, в одном лице! — С этими словами вдовушка неожиданно подмигнула Рику.

В то же мгновение из рук Китти выпала крышка, со звоном ударившись о металлический судок.

Вдовушка и Рик одновременно вздрогнули.

— Простите... — пробормотала Китти, едва заметно съежившись под их взглядами.

— Ничего страшного, милая, — с немного нервным смешком произнесла вдовушка. — Хотя, признаюсь, у меня сердце чуть не выскочило из груди. — Она картинным, явно рассчитанным на внимание жестом прижала ладонь к объемистому бюсту. — Трепыхается, как у перепелки... А ты не ушиблась?

Ни на кого не глядя, Китти качнула головой.

— Нет-нет, все в порядке.

— Ну и замечательно... Только вот о чем я тебя попрошу, милая: в следующий раз, когда соберешься заглянуть ко мне с... э-э-э... Риком, обязательно предупреди, хотя бы по телефону. Ведь это нетрудно, правда?

Китти слегка пожала плечами.

— Как скажете.

— Потому что мне в самом деле неловко, — продолжила вдовушка, поворачиваясь к Рику и беззастенчиво его разглядывая. — Я встречаю гостя в таком домашнем виде. Нехорошо.

Только Рик собрался заверить вдовушку, что не претендует на особое отношение к себе, как Китти произнесла, кладя рядом с тарелкой, на салфетку, нож и вилку:

— А, по-моему, вы напрасно беспокоитесь.

— Да нет же, я... — попыталась было вставить та, однако Китти продолжила: — Ведь вы сейчас находитесь на правах больной, верно? Подвернули ногу и все такое...

— Э-э-э... да, — поглядывая на Рика, осторожно согласилась вдовушка.

— А больным можно встречать посетителей в халате, — сказала Китти. — Да вы и сами прекрасно это знаете.

Вдовушка на миг задумалась.

— Ну, если ты так ставишь вопрос...

— Да это так и есть! — улыбнулась Китти.

Правда, как показалось Рику, несколько натянуто.

Тем не менее вдовушка прибодрялась и воодушевленно вспушила на груди воланы, которые перед тем сама же приглаживала. Через минуту, в который уже раз, она взглянула на Рика.