— А ты можешь говорить о чем-нибудь еще, кроме любви?

— О, нет ничего более захватывающего, чем эта тема. Любовь придает вкус жизни, практически это самая интересная и захватывающая ее часть!

— Ты, наверное, часто влюбляешься, Рике, если говоришь с таким знанием дела.

— Какой испанец не любовник, если не на деле, то хотя бы в музыке и стихах? Неужели, малышка, тебе неприятна мысль о любви?

— По-моему, ты путаешь любовь с флиртом.

— Надеюсь, ты позволишь с тобой пофлиртовать?

— Вряд ли это входит в понятие дружбы.

— Если твой покровитель надеется, что я буду с тобой обращаться как со школьницей, тогда ему лучше запереть тебя в башне. Может быть, мне прямо сейчас развернуть машину и отвезти тебя домой?

— Нет, нет… он уехал.

— С экзотической Ракель?

— Наверное.

— По всему острову ходят слухи, что он намерен на ней жениться. Ты ничего об этом не знаешь?

— Не думаю, что он станет со мной делиться этим.

— Боюсь, тебе не очень понравится, если он на ней женится.

— Почему же? — Она настороженно посмотрела на Рике.

— Если Ракель станет хозяйкой замка, ей может не понравиться присутствие молодой привлекательной особы в одном доме с ней и ее мужем.

— Дон Хуан не вечно будет моим опекуном. Он просто по доброте сейчас помогает мне, и я живу в замке, пока сеньор Фонеска дает мне уроки. Он учит меня всевозможным вещам, чтобы потом я могла сама зарабатывать себе на жизнь.

— Ты что, серьезно?

Они подъехали к крутому повороту дороги, Рике притормозил и взглянул на девушку. Волосы ее растрепал ветер, она выглядела юной и очень деланной, совершенно не сознавая этого.

— Это будет гораздо интереснее, чем работать служанкой.

— Но есть кое-что и еще более приятное… ты ведь тоже можешь выйти замуж.

— Но мне нужно будет сначала влюбиться в человека, прежде чем я сделаю такой шаг.

— Ты же боишься любви, — поддразнил ее Рике.

— Не больше, чем любая девушка на моем месте, просто я осторожна. О, Рике, посмотри на море! Оно такое прекрасное, что сейчас мне трудно даже поверить, что когда-то оно было таким жестоким!

Они быстро ехали по берегу в лучах жаркого солнца, жадные глаза Ивейн впитывали все вокруг, она старалась получше запомнить увиденное, чтобы потом, когда ей придется покинуть остров, сохранить это в памяти и взять с собой. Они проезжали мимо фруктовых садов и террас с оливковыми рощами, поднимались на машине вверх по холму, на вершине которого стояла ветряная мельница, прямо со страниц «Дон Кихота», а вдали сиреневой дымкой виднелись горы Испании.

— А этот остров похож на Испанию? — спросила она.

— Очень похож. Как будто кто-то много лет назад украл кусочек Андалузии и опустил ее в океан. Я сам с юга, и мне может понравиться жить здесь.

— Мне кажется, для этого ты слишком космополитичен, — улыбнулась Ивейн. — Твоя музыка и пение поведут тебя по всему миру, и ты это знаешь!

— Наверное, правда, — согласился Рике.

— Интересно, — сказала она, — будем ли мы оба вспоминать потом эту прогулку по солнечному острову? Вот эту минуту, например, когда мы проезжаем мимо белого домика, увитого малиновыми цветами? Или вот эту одинокую фигурку на пляже, которая собирает водоросли и складывает в тележку с запряженным осликом? Я даже слышу запах водорослей, и, может быть, когда-нибудь где-нибудь я снова почувствую их запах и тогда, закрыв глаза, вспомню всю эту картину!

— Воспоминания — вещь туманная, — заметил ее спутник. — Мне хочется овладеть тем, что живет и дышит.

— Это потому, что ты мужчина. Мне кажется, мужчины помнят только то, что причинило им боль. — Ивейн подумала про дона Хуана, который ни за что не приехал бы сюда и не принял бы титул, не стал бы жить в этом замке, если бы не пострадал от того несчастья.

— О чем ты думаешь? — Рике остановил машину. Слышался шелест волн, в горячем воздухе стоял запах моря. Девушка глубоко вдохнула морской воздух. Сидя здесь, она чувствовала себя в безопасности, сейчас она могла не бояться крепких страстных объятий, в которых оказалась в темноте ночи.

Рике завладел ее рукой и поглаживал большим пальцем нежную кожу ее запястья.

— Ты сейчас сидела как будто слепая, погруженная в свои мысли. Кто посещает тебя во время твоих снов наяву?

— О, да кто только не посещает. — Ивейн засмеялась, но пульс у нее бился быстро и неровно, и она боялась, не заметил ли он этого.

— Ты не даешь мне покоя, маленькая Ивейн. Большинство девушек отчаянно флиртуют. Они обожают строить мужчинам глазки, но ты даже не умеешь этого делать. Ты, должно быть, вела крайне замкнутый образ жизни.

— Да, мне многое запрещалось, скорее так. Понимаешь, я ведь сирота, о сироте никто не станет беспокоиться, Рике, так что не надо обращаться со мной так, словно я еще младенец.

— Я хочу обращаться с тобой как с возлюбленной. — Он приблизил к ней лицо, вынуждая ее откинуться на мягкое сиденье.

— Рике…

— У тебя много табу, но меня они только возбуждают.

— Пожалуйста, не порть нашу прогулку.

— Я стараюсь, как могу, ее улучшить. Посмотри вокруг себя, мы здесь совсем одни. И твоего покровителя нигде не видно, он сейчас наверняка с изысканной галантностью истинного идальго ухаживает за доньей Ракель.

— А ты не хочешь быть поизысканней? — взмолилась Ивейн, потому что левой рукой он уже гладил ей грудь, а правой провел по золотистым волосам. Она не боролась с ним, потому что, как ни странно, его прикосновения не порождали в ней того напряженного вибрирующего ощущения, как будто в кончиках его пальцев есть электричество. Это чувство рождало у нее только прикосновение рук ее опекуна… когда его пальцы застегивали у нее на шее ожерелье, когда он коснулся рукой ее волос у окна башни и назвал ее Рапунцелью.

— Я думала, мы пообедаем с тобой где-нибудь, — сказала она Рике.

— Чуть погодя. — Он внезапно притянул ее к себе и прижался губами к нежной шее. — У тебя кожа такая нежная, как лепесток, с таким чистым запахом. Я должен тебя поцеловать!

Он так и сделал, но не нашел ответа в ее губах. Рике внимательно всмотрелся в ее лицо, и Ивейн поняла по его глазам, что он в замешательстве.

— Англичанки что, холодны как лед?

— Да, когда их целуют против воли, — ответила девушка.

— Понятно. — Он убрал руку с талии. — Я так понимаю, что я тебе не нравлюсь?

— Нет, Рике. Просто я хочу узнать тебя поближе. Я хотела, чтобы мы с тобой были друзьями…

— Друзьями — девушка и мужчина? — Он презрительно расхохотался. — Если бы я не хотел с тобой целоваться, ты вообще не оказалась бы со мной в моей машине!

— Ты только и способен думать, что о внешности, а не о содержании? — Ивейн, нервничая, дергала ручку дверцы, наконец открыла ее и быстро выпрыгнула, сверкнув бронзовыми туфельками. — Спасибо за прогулку…

— Ивейн, не будь идиоткой!

— Идиотки как раз не имеют ничего против поцелуев в машине! — выпалила она ему в лицо и, увидев, что море наступает на пляж, сбросила туфли и побежала вниз по песку. Она услышала, что Рике бросился в погоню, и с ужасом обнаружила, что сборщик водорослей исчез вместе со своим осликом. Она осталась наедине с взбешенным испанцем, который несся за ней по пятам!

— Ивейн, ты ведешь себя как ребенок!

Может быть, и так, но Ивейн с этой минуты невзлюбила Рике, ей не хотелось, чтобы он прикасался к ней. Она ускорила шаг, легко пересекая песок, увидела деревянный волнорез и взобралась на него, а с него сразу разглядела маленький пирс, к которому вели вырезанные в скале ступеньки. Через несколько мгновений она, задыхаясь, уже карабкалась вверх по ступенькам и с облегчением увидела людей, которые загорали на пристани.

Ивейн обулась и присоединилась к праздным гулякам. Она видела, как Рике глядел на нее, задрав голову, с пляжа, а затем повернулся спиной и быстро пошагал к тому месту, где оставил свою машину. Беглянка ничуть не жалела, что он ушел, и, улыбаясь, подошла к мальчику с удочкой в руке, который с величайшей серьезностью удил рыбу.