Подпись: Генерал-адъютант граф Бенкендорф».
Прочитанный текст, к сожалению, не прибавил какой-либо ясности, а напротив, запутал еще более. Чем некий господин Семашко успел насолить всесильному губернатору Смоленской губернии барону Ашу? Но появление в деле под № 31 все новых и новых действующих лиц заставило меня начать их размещать в пространстве и времени в определенном порядке. Так что теперь я не только лихорадочно прочитывал следующие один за другим документы, но и заполнял своеобразный реестр, куда вносил не только исторических фигурантов, но и соединял их стрелочками, показывающими, как они соотносятся между собой. Тем временем описываемые в деле события неумолимо разворачивались по совершенно неожиданному сценарию.
«Получено 25 октября Секретно Господину. Шефу Жандармов, Командующему Императорскою Главною квартирой (Генеральным штабом)
Во исполнение Высочайшей воли, сообщенной мне отношением Вашего сиятельства от 23 сего октября за № 123 о командировании в полное и непосредственное распоряжение Вашего одного опытного Офицера Генерального штаба для возложения на него особо секретного поручения, потребующего немедленного отправления его отсюда в Смоленск, назначен мною для сего Генерального штаба Полковник Яковлев 4-й, коему и предписано явиться к Вашему сиятельству.
О чем Вас извещая, имею честь присовокупить, что по некомплекту, существующему в Генеральном штабе, я желал бы, чтобы командировка эта не была слишком продолжительна.
Подпись: Военный Министр Генерал-адъютант (подпись неразборчива)».
– Ага, – обрадовался я, – вот наконец-то и появилось главное действующее лицо этой исторической драмы. Сейчас, по заведенной в Российском государстве традиции, после закулисных переговоров и обсуждений второстепенных подробностей наверняка будет издан официальный приказ полковнику Яковлеву, ориентирующий его на выполнение особо секретного поручения.
Интуиция меня не подвела. Данный приказ был озвучен прямо на следующей же странице!
«Копия Секретно
Генерального штаба
господину Полковнику и Кавалеру Яковлеву 4-му
Г. Военный министр отношением своим от 25-го текущего октября за № 19 уведомил меня, что согласно сообщенной мною Его сиятельству воли Государя Императора, Ваше Высокоблагородие командированы на время выполнения предстоящего Вам поручения в непосредственно мое распоряжение. Почему, соображаясь с Высочайшим повелением, предлагаю Вам с получением сего отправиться в Смоленскую губернию и приложить всевозможные старания к отысканию между Смоленском и Дорогобужем или Оршею местоположения, на прилагаемой карте означенного, руководствуясь описанием, при ней находящимся, и обратить внимание на то, что карта сия сделана по памяти и что за исключением одной только реки все прочее, как то: поля, леса, кустарники, тропинки, деревни и тому подобное, через несколько десятков лет могли во многом измениться, и что о прежнем виде сих предметов удобнее всего собрать сведения расспросами от старожилов.
После засвидетельствования о Вас графа Александра Ивановича Чернышева, я остаюсь совершенно уверенным, что Вы, как опытный офицер Генерального штаба, не упустите ничего из виду, что бы могло поспешествовать к скорейшему выполнению возложенного на Вас поручения, которое должно быть сохранено в тайне.
Коль скоро Ваше Высокоблагородие убедитесь, что показанное на плане местоположение Вами действительно открыто, тогда покорнейше прошу немедленно отправить ко мне о том подробное донесение с приложением брульона и потом ожидать в Смоленске дальнейшего моего предписания.
Подпись: Генерал-адъютант граф Бенкендорф».
«Весьма толковые указания, – подумалось мне. – Разумеется, необходимо в поисках некоей местности делать определенные скидки на прошедшее время и активнее сотрудничать с местным населением. Но что за местность предлагалось отыскать полковнику? Откуда взялся некий план7 Й что же на этой местности было такого, что на ее поиски был направлен не кто-либо а полковник Генерального штаба? И было бы неплохо выяснить, что подразумевается под словом "брульон"». Загадка, хоть и медленно, начала проясняться, едва я приступил к изучению следующей страницы, содержащей первый рапорт самого Яковлева.
«20 ноября 1839 г. Секретно Шефу жандармов, командующему Императорскою Главною квартирою господину Генерал-адъютанту и Кавалеру графу Бенкендорфу Генерального штаба Полковника Яковлева 4-го Рапорт
Во исполнение почтеннейшего предписания Вашего сиятельства от 30 Октября за № 126, прибыв в город Оршу, я немедленно приступил к отысканию места, означенного на плане, приложенному к означенному предписанию.
Первая попытка моя обращена была на ту часть Большой дороги, ведущей от Москвы через Смоленск к Борисову, где она идет по правому берегу Днепра, что составляет главное условие отыскиваемого места.
Из приложенной при сем наскоро сделанной карты течения Днепра относительно большой дороги, Ваше сиятельство, извольте усмотреть, что на всем пространстве от Орши до Смоленска Большая дорога, та самая, которая существовала и в 1812 году, идет по левому берегу Днепра и только в Орше переходит на его правый берег. Между Смоленском же и Дорогобужем Большая дорога хотя и идет частью по правому берегу Днепра, но отходит от него далеко, так, что определенное на французском плане расстояние дороги от реки (от 2,5 до 3-х верст) встречается только близь самого Смоленска и между станицею Пневою и Соловьевым перевозом; но есть еще условие здесь не удовлетворяющееся: Большой дороги в направлении к северу в этой местности не усматривается. Кроме (дороги), идущей от Смоленска в С.-Петербург и на город Белый.
Рассмотрев, таким образом, направление Большой дороги относительно Днепра, отправился я от Орши по Борисовской дороге; но, проехав 7 верст до того места, где Большая дорога разделяется на две, из коих одна идет на Могилев, а другая удаляется от Днепра через Борисов и Минск, я не мог открыть никакой мельницы и не усмотрел ничего похожего на данный мне французский план. Одно обстоятельство вывело меня из этого невыгодного положения: Главная квартира Наполеона (Генеральный штаб французов) при выступлении из России находилась некоторое время в г. Копысь, за Днепром, откуда она вышла на большую Борисовскую дорогу за Александрией, где отделяется от Могилевской дороги другая большая дорога, обсаженная березами и означенная на плане, мною предоставляемом
буквами «А.Б.». Пребывание Главной квартиры французской армии в г. Копысь и следование французских войск из Орши частью через Александрию, то есть мимо Главной квартиры их армии, могло быть поводом, что эта часть большой Могилевской дороги была принята за большую Борисовскую дорогу, невзирая на то, что она составляла колено для следования из Орши на Борисов.
Основываясь на этом соображении, я отправился далее по большой Могилевской дороге и, не доезжая до Александрии, был обрадован открытием места весьма похожего на означенное на французском плане; по крайней мере соответствующего главным условиям отыскиваемого места, как то Ваше сиятельство изволите усмотреть из приложенного к сему, глазомерно снятого мною плана:
1) "Большая дорога идет по правому берегу Днепра, который в летнее время имеет здесь глубины не более 5 футов:
2) дорога удаляется от реки менее 2-х верст, и при ней есть на ручье мельница, а в 1812 году было таковых две;
3) корчма на Большой дороге недалеко от мельницы;
4) она как теперь, так и в 1812 году, была окружена леском и кустами, растущими на песчаной почве;
5) в нескольких верстах далее идет от Большой дороги другая большая дорога, к северу;
6) от д. Копысица идет дорога (около развилки) до Большой дороги:
7) церковь хотя и не на том месте, но есть, и стоит близь Днепра.
То ли это место, которое отыскивается, я утвердительно сказать не смею; но полагаю, что едва ли где-нибудь отыщется более подходящее к данному плану; некоторые несходства, кажется, оправдываются последними словами описания, приложенного к французскому плану, где сказано… (Далее следует французский текст.)