Роман Мишель Ловрик «Венецианский эликсир» расскажет вам удивительную историю любви — такую же яркую, захватывающую и не похожую на другие, как и все творчество этого самобытного автора. Недаром книга была номинирована на престижную британскую премию Orangeв 2005 году; многие другие произведения писательницы также получили литературные награды и признание широкой аудитории во всем мире. Отечественный читатель познакомился с Мишель Ловрик благодаря роману «Книга из человеческой кожи», на страницах которого мастерски воссоздана Венеция эпохи наполеоновских войн со всеми ее мрачными загадками, пышным увяданием и интригами благороднейших семей.

Предлагаемый вашему вниманию роман снова вернет вас во времена дожей, кармина, парчи и утонченного коварства, а также приведет в Лондон — город, который на первый взгляд кажется полной противоположностью аристократической Венеции, но тем не менее имеет с ней много общего.

А что общего может быть у венецианки с внушительной родословной и ирландского выскочки, главаря лондонских шарлатанов и контрабандистов? Безжалостная судьба лишила эту девушку ее звучного имени, заставила стать не просто дамой полусвета — шпионкой на службе у Совета десяти, правившего тогда Венецией, актрисой и на подмостках, и в жизни. Именно в театре Валентин Грейтрейкс встретил впервые Мимосину Дольчеццу, но в картонных декорациях между ними вопреки всему вспыхивает истинная страсть, которой суждено преодолеть многие преграды.

Столь необычные характеры главных героев — пылкая, своенравная Мимосина, яростно сражающаяся с судьбой, жестокий, циничный и в то же время сентиментальный Валентин — предопределяют сюжет, полностью лишенный обычных для любовного романа клише. Совершенно невозможно предугадать следующий поворот событий, герои ведут себя как живые, непредсказуемые в своих чувствах и поступках люди. Поэтому здесь есть все, чтобы увлечь самого взыскательного ценителя жанра: запутанные интриги, козни недоброжелателей, самоотверженность и предательство, потерянные и найденные дети, похищения, тайная переписка и безудержная страсть.

Однако «Венецианский эликсир» — в первую очередь роман исторический. Мишель Ловрик много времени уделяет работе с архивами и монографиями, и в большинстве случаев все те занимательные, вызывающие изумление, а то и шокирующие факты, которые вы встретите в романе, имели место в действительности. Критики отмечали, что Мишель Ловрик демонстрирует «темную сторону эпохи Просвещения», не описанную в учебниках, ведь то был век не только ученых-энциклопедистов, но и многочисленных шарлатанов, зарабатывающих на возросшей популярности научных знаний; век не только промышленных и социальных революций, но и ломки всех общественных устоев, трагически отразившейся на судьбах миллионов людей.

Как бы то ни было, автору блестяще удалось передать зловещее очарование Европы XVIII века, где только и могла развернуться столь невероятная история…

Все персонажи и события, кроме тех, что определенно являются частью мирового наследия, вымышлены, и любое сходство с людьми, живыми или умершими, является совпадением.

В свои пятнадцать лет я лежала, распростершись на полу. На мои плечи была наброшена черная простыня. Возле головы и в ногах стояли зажженные свечи. Губы были прижаты к камню, а в ушах звучали литании. Священник разжал мой кулак и надел кольцо мне на палец. Я пообещала быть верной женой Христа. Я была почти уверена, что хочу этого. Ведь в ту безумную минуту эта клятва не казалась серьезной жертвой: я никогда не знала мужчины, однако успела отведать шоколад.

Венеция, 1768 год

Я была не очень самоотверженной монахиней, ведь меня упекли в монастырь потому, что мое семейство потеряло голову из-за моего глупого подросткового увлечения. Мое самое серьезное преступление было настолько заурядным, что даже вспоминать не хочется. Еще вчера я — гордость и предмет поклонения моих родителей, свободно гуляю по палаццомоей семьи в сопровождении своры породистых собак, мне красиво укладывают волосы, я очаровательно дурачусь на уроках танцев, позирую для портрета. Мне кажется, что я немного своевольно веду себя с художником. Вот и все. А на следующий день я уже в женском монастыре Святого Захарии, который в некотором смысле можно считать нашим семейным, поскольку там в свое время приняли постриг не менее шести моих тетушек и несколько не таких симпатичных кузин. Сначала я думала, что это станет для меня непродолжительным наказанием, предупреждением, попыткой остудить мой пыл. За мной давали хорошее приданое, я была далеко не дурна собой — яркая блондинка из тех, что с ранних лет привлекают внимание мужчин. Но через несколько недель я начала подозревать ужасную правду — мои родители вознамерились оставить меня там надолго.

Я осознала, что они запланировали это изначально.

Я уже хорошо изучила порядки монастыря, а мои родители не чувствовали за собой никакой вины за ту судьбу, что уготовили мне.

Дело в том, что монахини успели снискать мое расположение, еще когда я была малюткой. Каждый раз, когда мы ходили в сад при монастыре, они развешивали на раскидистых ветвях деревьев засахаренный миндаль, сладкие пастилки и цукаты. Тогда мы посещали монастырь, чтобы навестить двух или трех тетушек по имени Катарина, поскольку именно так называли всех девочек в нашей семье. Никто не запрещал мне наслаждаться сладкими дарами. Потому у меня сложилось впечатление, что в монастырях подобные вещи растут на деревьях, а вот дома их приходилось постоянно выпрашивать.

В Венеции все аристократические династии занесены в так называемую «Золотую книгу». И каждая из этих семей хранит свои секреты, словно бы собственную совесть, в женском монастыре. Семнадцать членов семьи Контарини заперты в монастыре Санта-Катарина, дюжина Моресини в Спирито Санто, Балби в Сант-Андреа де Зирада. А неугодные женщины из семейств Фоскарини и Керини были похоронены заживо в нашем милом склепе в монастыре Святого Захарии.

В десять часов я взошла на судно, на котором моя кузина Паола совершала свадебное путешествие по женским монастырям, чтобы поприветствовать сестер, запечатанных в целомудрии. Этот старинный обряд давно уже вышел из моды, однако дядюшка настоял на необходимости его проведения, поскольку монашки любили гостей. К тому же их изоляция вызывала недопустимое чувство вины. Они отдали себя Богу, который не просил никакого приданого, потому дядя Паолы мог потратить тридцать тысяч дукатов на жениха из рода Градениго для нее, чтобы влить свежую кровь во внуков.

Заточенные сестры благословили Паолу мертвыми глазами, просунув миндальные полумесяцы сквозь решетку ей в рот, поскольку они не имели права прикасаться к ней. Между тем мне достались тонкие гречневые вафли, намазанные медовым кремом, горячие, варенные в тесте фрукты, посыпанные сладким порошком, а также острый panpepato, [1]который я никогда не ела дома.