— Ну?

— В другом месте «нукай», Игорь! Я не знаю, сколько здесь и сейчас работает таких групп, как моя. — Группа действительно, уже была группой Филина. — Но, эта псина охотится за нами, и с этим надо считаться! У нас есть «работа» одна на всех, но командир — я, Игорь, и я эту «работу» сделаю!!! Понял?

— И оставишь всё вот так?

— Нет, Игорь, нет!!!

— Тогда говори, Филин, не томи — душе тошно от всего этого.

— Мы уходим, Медведь, уходим. У нас две рации. Одну рацию на «радиомаяк» и под колесо одного из «Уралов». Сигнал примут, среагируют минут через 30, пока будут поднимать вертушки ещё четверть часа, да пусть лёту сюда из Газни минут 40. Дадим ещё на армейский долбоебизм минут 10. Короче, Игорь, у нас есть что-то около полутора часов или, если повезет, двух. За это время мы должны уйти километров, ну, на 30 хотя бы, и замаскироваться. «Летуны», увидев одну машину, разбираться не будут — ёпнут НУРСами и всё, пиздец! Ну, понял?

— А чё, у меня есть выбор, командир?

— Нет, Игорек, нет у тебя выбора…

— Тогда начинаем работать.

— Давай, Медведь, давай, брат!

Небыло у прапорщика аргументов возражать, да и не могло быть — этот вояка знал, что такое невыполнение приказа, и эмоциям тут небыло места…

10 ноября 1988 г. Привал.

За оставшихся до рассвета 2 часа, группе удалось пройти 27 километров, как показывал спидометр «Урала». Когда небо стало сереть, Филин решил уходить с шоссе в «зелёнку» — дальше идти по «нитке» было опасно. Углубились примерно на километр, развернули, снятую с одного из сгоревших БТРов, маскировочную сетку и накрыли ею грузовик. Отправив в охранение часовых, Андрей уселся у заднего колеса и закурил.

— Ну, что скажешь, замок? — Обратился он, к сидевшему рядом, Медведю.

— А ничего не скажу, Андрюха, ждать надо. Но, чует моё сердце, что аукнется этот расстрелянный госпиталь и нам.

— Да уж. — Вяло согласился Филин.

Многодневное, нервное напряжение и бессонные ночи неподъёмным грузом навалились на веки.

— Филин, слушай! — Дёрнул его, вдруг, за руку Медведь.

К ним, с севера, приближался мерный рокочущий гул. И не прошло и пяти минут, как над ними ревя, прошла эскадрилья «крокодилов» [24], в сторону погибшего каравана, а ещё минут через десять, Филин явственно услышал, как стреляют их бортовые пушки и рвутся НУРСы.

— Вот теперь посмотрим, что будет. — Произнёс Медведь.

Ещё через какое-то время, над ними понеслась четверка «Сушек» [25], и, спустя несколько секунд, пошла непрерывная канонада.

— «Ковёр» [26]ложат штурмовики. — Прокомментировал Медведь. — Хреновые дела, командир, мне кажется, что я знаю всё, что будет дальше.

— ?

— Погоди, немного, от Газни до перевала километров 25, и от перевала до нас около 30. Так?

— Так, ну и что?

— А вот примерно через час я тебе и скажу, что будет дальше, и даже, что нам делать.

— Ладно, ждём.

Время, в бездействии, тянулось неимоверно долго. Но как, и говорил Медведь, через час с небольшим, на шоссе послышалась, приближающаяся стрельба из крупных калибров.

— А вот и «кавалерия». — Проговорил Медведь. — Все на землю! Они по «зелёнке» долбят.

По шоссе на большой скорости шла колонна, но какая: танки Т-72, Андрей насчитал четыре, БМДшки [27], шесть, БМПшки [28]тоже шесть и БТРов восемь! Все башни повернуты на «зелёнку» и шквал огня из КПВТ [29]. «Зелёнку» элементарно косили!..

Колонна бронетехники прошла за минут семь-восемь, но это были страшные минуты.

Отряхивая с себя ветки и какую-то труху, Медведь приподнялся на локтях:

— От сука! От же шакалюга!

— Ты чего, Игорь?

— Слушай, Филин, мы здесь застряли теперь надолго. Думаю суток двое не меньше.

— Да объясни же, Медведь!

— Да чего объяснять-то, ушёл наш Алихан, чтоб его дикие псы сожрали, умён гад!

— Товарищ прапорщик!

— Ладно, не кипи, тут такое дело… Госпиталь этот из-за нас погиб…

— Ты думай чего несёшь, прапор!

— Да и думать нечего: за уничтоженную колонну, а тем более, походный госпиталь, так было и в мое время в ВДВ, а сейчас, думаю, ничего не изменилось, Войска Дяди Васи мстили без разбору. А так как это почти авиация, ну, или «воздушная пехота», то их всегда поддерживали «летуны» — одного рода войск, почти — что те, что те «голубые»…

— Ну же, Игорь!

— Короче. Начало концерта ты видел сам: «крокодилы», «сушки» с «ковром» на «зелёнку», потом техника. Но, это ещё не все. В Газни, кроме полка «крокодилов», стоят два батальона ДШБ из бригады Артиста, а это уже хуже. Колонну видел? Думаю, как минимум рота. Сколько времени им понадобиться для эвакуации двухсотых с шоссе — я не знаю, много там ребят легло, думаю на «вертушках» вывозить будут, а это возьмет время, много времени. Ну, а потом будет, «зачистка». Я сам, Андрюха, больше четырех лет прослужил в ДШБ, знаю, как это бывает. А тем более, думаю, охранение госпиталя было из них же. Эта сука, Алихан, сам нас не нашёл, слабо ему оказалось, так он решил вот таким способом…

— Бля! А что же делать? У нас двое раненных.

— А ничего, Андрей! Будем сидеть и уши в землю попрячем. После ДШБшных «зачисток» по «зелёнке» недели две даже мыши не бегают. Будем ждать. А трехсотые наши, так что? Мулла выдержит — он жилистый, ему не впервой, да и кровь ему остановили, а Хайзулла твой оживает помалу — медикаментов там набрал Док, что и не унести сразу. Будем ждать, командир, если жить хотим…

…Время шло медленно. Андрей лежал на земле и смотрел в небо, где сновали туда-сюда транспортные вертолеты в сопровождении «крокодилов», бездумно смотрел. В голове не было ни одной мысли. Вакуум. Филин, от бездейственного ожидания, впал в состояние какой-то прострации.

Когда стемнело, Медведь, подошёл к командиру:

— Андрей, ты пойди, поспи на ватниках в кузове, нам ещё долго ждать.

Филин, как зомби, поднялся на ноги и стал влазить в кузов «Урала»:

— Как охранение, Игорь? — Спросил без каких-то интонаций.

— Норма Филин, иди спать.

Филин повалился подрубленным Колоссом на гору ватников и, в каком-то полузабытье услышал разговор:

— Ты, сестричка, пойди, ляг рядом с ним. Женское тепло — оно мужика к жизни возвращает, только не тереби его. Ладно? Этот мальчик, всего-то, четыре месяца с хвостиком, как погоны офицерские надел. Но знаешь, сестричка, боец. Мало сейчас уже таких. Я вот, к примеру, 9 лет в Армии, Слон — 12 лет, Тюлень — тоже 12, а этот мальчик — без году неделя — всю группу сохранил в такой-то говнотёрке, что и в книжках не прочитаешь. Ему сейчас выспаться надо — он больше десяти суток на ногах, всё сам да сам. И я уже понял — не за наградами он рвётся. Просто парень этот — солдат. Понимаешь? Нет, наверное. СОЛДАТ! Иди к нему, Иринка, согрей. Нам командир в бодром духе нужен. Иди, сестричка…

Через века, прошедшие с момента разговора, Андрей, вдруг ощутил в своей руке теплую, нежную, бархатную кожу упругой, как мяч, женской груди и провалился в сон… И снилось Филину одно из прошедших лет, таких жарких и пьянящих, одесских лет…

Лето 1986 г. Кэт.

…Это лето было жарким, но на удивление мягким. Жара не угнетала, не гнала под упругие струи вентилятора. Толпы туристов, желающих провести свои отпуска в одном из красивейших городов — Одессе, этой жемчужине Черного моря, гуляли по улицам, загорали на многочисленных пляжах. А курсант второго, или уже, почти, третьего курса ОВАКОЛУ, Андрей Проценко валялся на госпитальной койке с банальным радикулитом. Совсем недавно прошли плановые учебные стрельбы всего училища. И всё было нормально. Батарея, в которой учился Андрей, уже отстрелялась и все, кто сумел, уже получили зачёты, в том числе и он, оставалась последняя неделя на полигоне, а там сессия и, о, мечта курсанта, месячный августовский отпуск. О том, что Андрей сдаст, как всегда на «отлично», сессию, он не сомневался. Курсант Проценко учился не для оценок — ему и, правда, были интересны армейские науки.