― Что-то вроде.

― Значит, ты делаешь это не потому, что ты хороший человек? Ну и позор, ― говорю я, нахожу старую скамейку и сажусь на нее. ― Потому что ты мне, вроде как, понравился.

Его взгляд падает на меня, и он выглядит смущенным, будто поверить не может, что мог мне понравиться или даже допустить возможность, что он вообще может нравиться. Затем он делает кое-что, что меня удивляет: Дрейк подходит и садится рядом со мной. По сравнению с моим скромным телосложением он очень массивный. У меня до сих пор в голове не укладывается его невероятный размер. Мы несколько мгновений смотрим на океан, просто сидим молча, а потом я поворачиваюсь к нему.

― Почему ты такой большой? ― спрашиваю я.

Он пожимает плечами, и я вижу, как одновременно двигаются мышцы его рук.

― Я много играл в футбол в школе, но я всегда был большим ребенком. Некоторое время я работал в сфере безопасности большой сети баров в Соединенных Штатах. Мне пришлось хорошо поработать над собой, потому что я должен был быть большим, чтобы вытаскивать упившихся идиотов. Я упорно качался и стал еще больше. Затем я встретил Хендрикса и присоединился к команде, став его основным телохранителем. Я всегда с ним, когда он идет на берег, и я держу на курсе этот корабль, когда он не может.

― Значит, сейчас ты не тренируешься? ― говорю я потрясенная.

Он качает головой.

― Не постоянно, но я очень много поднимаю тяжестей.

― Ты вроде… пугающий.

Его губы снова дергаются.

― Это как раз то, что нужно.

― Наверное, так оно и есть.

Он поворачивается лицом ко мне и смотрит сверху вниз.

― Но ты не боишься меня.

― Нет, ― говорю я, качая головой. ― Я ― нет.

― Почему?

Я пожимаю плечами.

― Не знаю, но думаю, что вижу то, что ты, возможно, не видишь.

― И что это?

― Доброту.

Он вздрагивает и отворачивается, но не раньше, чем я вижу в его глазах проблеск боли.

― Тебе причинили настоящую боль, не так ли?

Он неожиданно встает.

― Я не должен разговаривать с тобой, Хендриксу это не понравится.

― Хендрикс мне не хозяин, ― возражаю я.

Он снова смотрит на меня, затем протягивает руку, поднимает мою кисть и переворачивает ее, чтобы увидеть тонкую красную линию, где Хендрикс порезал меня, когда мы заключили сделку.

― Но ты ошибаешься, ― говорит он. ― Он владеет тобой.

Затем он отпускает мою руку и уходит.

В Дрейке есть что-то очень глубокое.

И чувствую, что он может стать моим единственным другом на этом корабле.

Первые несколько ночей в каюте Хендрикса проходят вполне сносно. Он здесь бывает не очень часто, поэтому я провожу вечера в одиночестве на софе или внизу с Эриком. Я пыталась поговорить с Хендриксом, но по большей части потерпела неудачу. Я отчаянно хочу проверить, есть ли между нами некая связь. Это голубая мечта, я знаю, но попробовать-то стоит. Если я нравлюсь Хендриксу хоть немного, он может передумать. По крайней мере, я на это надеюсь. Уж лучше так, чем жить в страхе. Я сознавала, что моя жизнь в безопасности на данный момент, по крайней мере, до тех пор, пока Хендрикс меня не продаст.

Я выжму из этого обстоятельства все.

Мой ужин сегодня безвкусный, скучный и скромный, но это еда, и я не собираюсь ни от чего отказываться. Я ем как можно медленнее, пытаясь помочь моему желудку снова принимать пищу. Последние несколько дней были посвящены экспериментам с пищей и водой. Простое картофельное пюре густое и сытное, но оно мягкое, и это помогает. Когда я заканчиваю свой ужин, принимаю еще раз душ и нахожу длинную поношенную рубашку в той кучке одежды, которую дала мне Джесс. Я вытягиваю ее и нахожу расческу, прежде чем отправиться на софу.

Когда я выхожу, Хендрикс сидит за столом и поднимает глаза, услышав скрип двери. Может, у нас и нет личной связи, но, несомненно, есть сексуальная. Трудно не воображать нечто возбуждающее, когда воздух трещит каждый раз, когда он входит в комнату. Это нечто веское, интенсивное и такое соблазнительное. Я смотрю, как он позволяет своему взгляду спуститься вниз по моему телу, прежде чем подняться назад к лицу. Похоже, он доволен.

― Ты выглядишь более здоровой, это хорошо.

Я скрещиваю руки и подхожу к софе, сажусь и пробегаюсь гребнем по влажным волосам.

― Я не чувствую себя намного лучше.

― Твоя нога зажила?

Я смущенно ерзаю и гляжу на маленький пурпурный шрам на ноге, куда он выстрелил в меня ― ну, где он оцарапал меня.

― Все в порядке, ― бормочу я.

Хендрикс щелчком сбрасывает бумаги на свой стол, и я замечаю, как он прищуривает глаза, словно глубоко задумался. Он тянется вниз, открывает ящик и вытаскивает телефон. Мои глаза расширяются, и я пытаюсь подавить вздох, который срывается с моих губ. У Хендрикса есть телефон, а не просто корабельная линия? О Боже. Он поднимает миниатюрный девайс и набирает номер, прежде чем поднести к своему уху. Он выжидает мгновение, не глядя на меня, возможно, даже не думая о том, что только что показал мне выход.

― Дж. Р., да, это я. Ты уже узнал, где он?

Я смотрю, как он кивает.

― Бл*дь. Да. Дай мне знать, когда сделаешь.

Он опускает телефон и рычит проклятие. Очевидно, неудачная ночь. Он поворачивается и устремляется в ванную, бормоча что-то о некомпетентных идиотах. Хендрикс хлопает дверью, а я вскакиваю на ноги. Я не думаю, я не смущаюсь, я просто бегу к телефону на столе. Открываю его, бросая взгляд в дверь ванной. Боже, у меня есть секунды, может быть, несколько минут, если повезет. Он может вернуться в любой момент.

Адреналин наполняет вены, и меня начинает потрясывать, когда я неловко нажимаю на кнопки, набирая номер матери Эрика. Я знаю его наизусть, потому что мы были очень близки в течение стольких лет. Мое сердце бьется, а голова кружится, когда я прилагаю усилия, пытаясь перевести дыхание. Давай. Давай. Я подношу телефон к уху, когда мою руку заламывают и бьют по запястью, посылая телефон в полет. Я разворачиваюсь волчком, вскрикивая, когда падаю вперед лицом, приземляясь на колени и морщась от боли.

Хендрикс на мне через секунду, расплющивая меня своим телом. Он наваливается и хватает меня за запястье, когда я пытаюсь вытянуть руку за телефоном. Его твердое тело вдавливает меня в пол, но я все еще извиваюсь, безрассудство овладевает мной.

― Хватит, ― гаркает он мне на ухо, усиливая хватку на моем запястье. Слезы обжигают мне глаза, и я изо всех сил пытаюсь их сморгнуть. Никакой слабости! Я дала клятву, что больше не буду ее показывать.

― Просто отпусти меня, я не хочу, чтобы ты меня продавал!

Он переворачивает меня и кладет руки по обе стороны от моей головы, пригвождая меня своим взглядом.

― Ты заключила сделку, сделала выбор.

― Ты оставил мне не так много вариантов, ― кричу я, извиваясь.

― Ты не в том положении, чтобы иметь варианты.

Взгляд его темных глаз пронзительный и беспощадный.

― Просто слезь с меня, слезь с меня! ― плачу я, извиваясь.

― Это единственный телефон на корабле, ― рычит он. ― Теперь он будет со мной постоянно.

― Ты свинья! ― выкрикиваю я, когда он отодвигается от меня.

Я с трудом встаю на ноги и разворачиваюсь, ринувшись к софе. Опускаюсь на нее, погружаясь в старые, потертые подушки. Я хватаю простыню и натягиваю ее над головой, прежде чем позволить слезам сбежать из-под век. Я рыдаю тихо, не желая, чтобы он услышал мою слабость.

Он не выходит из каюты и больше не разговаривает со мной, но я знаю, что он может меня слышать. Я знаю, что он слышит мои болезненные хныканья, когда я оплакиваю себя, пока не засыпаю.

Темно, и я слышу его тихое дыхание. Слабый свет проникает из-под двери, его как раз хватает, чтобы видеть мужской силуэт. Я на коленях, ползу к нему так тихо, как только могу. Я знаю, что Хендрикс держит телефон при себе, и знаю, что собираюсь рискнуть. Я не могу легко отказаться от этого шанса. Я просто не могу безропотно принять свою судьбу. Я должна попробовать еще раз.