Хелен протянула ему руку.

– Извините, что помешала вам проводить вечер.

– Вы не помешали, – сказал Куинси, сердечно сжимая её ладонь. – Я всегда вам рад.

Указав на соседний стул за столом, Хелен предложила:

– Пожалуйста, присаживайтесь.

Камердинер продолжал стоять, в уголках его глаз собрались морщинки.

– Вы же знаете, это неподобающе.

Хелен едва заметно кивнула, её улыбка стала натянутой.

– Да, но это не обычный разговор. Я боюсь... – она замолчала, слова застряли в горле, отказываясь выходить наружу. Попробовав опять, казалось, единственное, что она смогла, это в оцепенении повторить: – Я боюсь.

Куинси встал перед ней, он терпеливо смотрел на неё, подбадривая.

– У меня серьёзный вопрос, – в итоге выдавила Хелен. – И мне нужно, чтобы вы правдиво ответили. – В уголках её глаз скопились раздражающие слёзы. – И мне кажется, я уже знаю ответ, – проговорила она, – но вы бы очень помогли, если бы сказали... – Хелен замолкла, увидев, как он изменился в лице.

Плечи Куинси поникли, словно под тяжеленным грузом.

– Возможно, – предположил он, – вам и не следует спрашивать.

– Но я должна. Ох, Куинси... – виски Хелен запульсировали, когда она пристально на него посмотрела. – Альбион Вэнс мой отец?

Камердинер медленно потянулся к пустому стулу, развернул его и сел. Сцепив пальцы в замок, он опустил руки на стол и сфокусировал внимание на единственном окне на внешней стене.

– Где вы это услышали?

– Я нашла незаконченное письмо моей матери, адресованное ему.

Куинси молчал, его взгляд был отрешённым, словно он смотрел в самый дальний уголок вселенной.

– Жаль, что так случилось.

– Мне тоже. Пожалуйста, скажите мне... он мой отец?

Его внимание вернулось к Хелен.

– Да.

Она поморщилась.

– Я похожа на него? – прошептала Хелен.

– Вы не похожи ни на кого из них, – мягко сказал он. – Прекрасное и уникальное создание, со своей собственной внешностью.

– С лицом, как у кролика, – возразила Хелен и чуть не прикусила язык от такого замечания, пропитанного жалостью к себе. – Она и это написала, – досадно объяснила Хелен.

– Ваша мать была сложным человеком. Соперничала с каждой женщиной, включая и собственных дочерей.

– Она когда-нибудь любила отца?

– До последнего вздоха, – удивил он ответом.

Хелен скептически посмотрела на него.

– Но она и мистер Вэнс...

– Это была не единственная её тайная связь. И граф не всегда был ей верен. Но они по-своему любили друг друга. Когда между вашей матерью и мистером Вэнсом закончился роман, и родились вы, ваши родители возобновили отношения, – сняв очки, Куинси выловил из пиджака носовой платок и тщательно протёр линзы. – Вас принесли в жертву. Держали наверху, в детской, с глаз долой, из сердца вон.

– А мистер Вэнс? Он любил маму?

– Никто не может заглянуть в чужое сердце. Но не думаю, что он способен на такие чувства, – пожилой слуга вновь надел очки. – Будет проще, если вы сделаете вид, что ничего не знаете.

– Не могу, – ответила Хелен, упёршись локтями в стол и прижав ладони к глазам. – Мистер Уинтерборн его ненавидит.

Тон Куинси стал нехарактерно сухим для него.

– Все валлийцы к нему так относятся.

Хелен опустила руки и посмотрела на него.

– Что он сделал?

– Мистер Вэнс известный ненавистник Уэльса. Он написал брошюру, которая пользуется популярностью среди тех, кто хочет искоренить употребление валлийского языка в школах. Его идея заключается в том, чтобы насильно заставлять детей говорить только на английском, – он замолчал. – Ко всему прочему, мистер Уинтерборн испытывает к нему личную неприязнь. Не знаю, в чём дело, но это очень мерзко, он ничего не расскажет. Тема опасна, и лучше всего оставить её в покое.

Хелен ошеломлённо посмотрела на него.

– Вы предлагаете хранить всё втайне от мистера Уинтерборна?

– Вы не должны ему ничего рассказывать и всем остальным тоже.

– Но он когда-нибудь выяснит.

– Если так случится, вы сможете отрицать, что знали.

Хелен с глубоко несчастным видом покачала головой.

– Я не смогу ему лгать.

– Иногда лучше солгать во благо. И это один из тех случаев.

– Но в один прекрасный день, мистер Вэнс может прийти к мистеру Уинтерборну и всё ему рассказать. Или он может даже прийти ко мне, – в смятении, она протёрла уголки глаз. – О боже.

– Если так и случится, – ответил камердинер, – вы изобразите удивление. Никто не узнает, что вы были в курсе.

– Я буду знать. Куинси, я должна всё рассказать мистеру Уинтерборну.

– Не делайте этого. Ради него самого. Вы нужны ему, миледи. Я недолго его знаю, но за это время он переменился в лучшую сторону, и всё благодаря вам. Если мистер Уинтерборн вам дорог, не заставляйте его принимать решение, после которого он не сможет оправиться.

Её глаза расширились.

– Решение? Вы думаете он разорвёт помолвку, когда узнает?

– Это маловероятно. Но шанс есть.

Хелен едва заметно покачала головой. Она не могла этого принять. Не после тех вещей, которые Рис делал и того, что говорил, как обнимал и целовал только сегодня днём.

– Он так не поступит.

В глазах Куинси блеснули сильные чувства.

– Леди Хелен, прошу прощения за столь откровенные слова. Но я знаю вас с пелёнок. И всегда считал огромной несправедливостью и печальным фактом, что невинного ребёнка презирают и не замечают. Ваши родители, упокой Господь их души, винили вас в своих грехах, а не в ваших. Зачем продолжать за них расплачиваться? Почему бы вам не позволить себе быть любимой, как вы всегда и заслуживали?

– Я так и хочу. Но прежде, должна раскрыть мистеру Уинтерборну правду о том, кто я.

Куинси обеспокоенно замолчал.

– Мистер Уинтерборн хороший хозяин. Требовательный, но справедливый и щедрый. Он заботится о своих подчинённых и относится ко всем с равным уважением, вплоть до посудомойки. Но всему есть предел. На прошлой неделе мистер Уинтерборн увидел, как Питер, один из его лакеев, ударил бродягу, подбежавшего к нему на улице. Он пристыдил его, прочитав лекцию, и тут же уволил. Несчастный лакей извинялся и молил о прощении, но хозяин не смилостивился. Кое-кто из слуг, в том числе и я, пытались вступиться за Питера, но он пообещал уволить нас всех, если осмелимся вымолвить ещё одно слово, и сказал, что есть ошибки, которые нельзя прощать, – камердинер умолк на мгновение. – В общении с мистером Уинтерборном существует линия, которую нельзя пересекать. И если кто-то её переступает, он тут же расстаётся с этим человеком и не меняет решений.

– Он не поступит так со своей женой, – запротестовала Хелен.

– Согласен, – Куинси отвёл взгляд, а затем с трудом договорил:– Но вы ещё не женаты.

Потрясённая, Хелен задалась вопросом, прав ли он, так ли опасно рассказывать Рису об отце.

– Мистер Уинтерборн необычный мужчина, миледи. Он ничего не боится и ни перед кем не отвечает. Он выше скандалов и в каком-то смысле выше закона. Осмелюсь сказать, что он ведёт себя лучше, чем вёл бы любой другой человек в его положении. Но хозяин может быть непредсказуемым. Если вы хотите выйти замуж за мистера Уинтерборна, миледи, вы должны молчать. 

В доме раздавался отдалённый бой часов, когда Хелен выскользнула из своей комнаты и начала пробираться сквозь тени через холл второго этажа. Рис поселился в комнате для гостей в восточном крыле, и это было к лучшему. Им понадобится уединение во время разговора.

Ей было страшно, как никогда. Сердце колотилось так сильно, казалось, будто ей действительно наносят удары в грудь. Она не настолько хорошо знала Риса, чтобы предугадать, как он отреагирует на услышанное. Какие бы чувства он не испытывал по отношению к ней, они были основаны на восприятии Хелен, как идеальной аристократической жены на пьедестале. И то, что она собиралась ему рассказать, означало не просто спуститься на ступень ниже, а прыгнуть с обрыва.