Каватина закончилась. Некоторое время за дверью стояла тишина. Вивьен хотела удалиться, но после вступительных аккордов голос снова запел:

— Тост, друзья, я ваш принимаю,

Тореадор солдату друг и брат…

Вивьен не нашла в себе сил уйти. Хотя она и не замечала за собой особого пристрастия к музыке, но сейчас ее душа звучала в унисон с этим чудесным голосом.

Если ты потихоньку приоткроешь дверь, то сможешь увидеть знаменитого певца, подначивал Вивьен внутренний любопытный червячок. Соблазн был велик, и Вивьен решилась.

Дверь бесшумно отворилась. В комнате за роялем сидел Линк. Вивьен пошарила глазами в поисках певца, но рядом с ним стоял только мистер Спенсер. Может ли быть, что у продюсера такой голос? В этот момент Линк взял аккорд, и Вивьен поняла, что пел не кто иной, как сам Черный Комар.

— Ой! — непроизвольно вырвалось у Вивьен, и она тотчас же прикрыла рот ладонью. Но ее не услышали.

— Да, Комар, ты действительно талантище! — сказал Спенсер, когда Линк закончил куплеты Тореадора Жоржа Бизе.

Вивьен одобрительно кивнула, выражая согласие, но некоторая снисходительность в голосе Спенсера ее удивила.

— Уверен, что не пропадешь и на оперной сцене, Комар, — продолжал тем временем Спенсер.

— Дик, ты обещал!

— А разве я хоть раз нарушил свое слово?

— Но контракт с «Метрополитен-опера» не получился!

— Сам виноват! Не посоветовался со мной, вот и нарвался! Ну ничего, не тужи. На ошибках, как говорят, учатся.

— Но я все тогда сделал правильно!

— Значит, всплыла старая история! Кто захочет связываться с наркоманом?

— Дик, ты же знаешь, я никогда их не употреблял!

— Да будет тебе, Комар, передо мной выдрючиваться…

Линк вскочил с табурета.

— Как ты смеешь?!

— А сигаретка с марихуаной, выпавшая из кармана? Твоего кармана, заметь!

— Я и сейчас не знаю, как она там оказалась!

Спенсер тяжело вздохнул.

— Ах, Комар, Комар, что же мне с тобой делать? Память терять начинаешь!

— Теперь все будет по-другому! Я уйду из тяжелого рока, чего бы мне это ни стоило. И ты мне в этом не помешаешь, Дик!

— Успокойся, дружище! Я на твоей стороне. Не меня тебе надо бояться, а себя…

— Я знаю, что не прикасаюсь к наркотикам! — Линк сжал руки в кулаки.

— Ну и хорошо! — миролюбивым тоном заметил Спенсер. — Я только спросил: ты хорошо подумал?

— Да! — с жаром откликнулся Линк. — И не стой у меня на пути!

— Комар, дружище, ты ко мне несправедлив! Кто вытащил тебя, забыл?

— Ты заработал на мне кучу денег, Дик!

— Ты тоже внакладе не остался. Если бы не я, ты, может, до сих пор был бы заштатным певцом…

Глаза Линка сузились, и он стал наступать на Спенсера.

— Ладно, ладно, забудь… Я все делал для тебя. Сейчас вот невесту приволок! Имидж твой подправляю…

— Смотри, Дик, я больше не позволю стоять у меня на пути!

Спенсер направился к двери. Вивьен быстро шмыгнула в сторону и притаилась за огромной статуей, которых на вилле было огромное множество.

Вивьен лежала с открытыми глазами в своей комнате и предавалась размышлениям. Странный тип, этот Линк! Подслушанный разговор позволил Вивьен взглянуть на Линка другими глазами. Она и раньше подозревала, что Линк скрывает какую-то тайну. Огромный, всегда с черной банданой на голове, надетой так плотно, что ни один волосок не выбивался из-под нее, он будоражил воображение Вивьен. Она удивлялась, как Линк умудрялся повязывать бандану так, словно он замужняя египетская женщина, скрывающая, согласно религии, волосы под платком, и нечаянно вырвавшийся наружу хотя бы один волосок навеки покроет несчастную позором.

А его речь? «Кексы», «детки» «буркалы», «зенки», «шары» и даже «глазенапы» причудливо сочетаются у него с иногда прорывающимся оксфордским произношением. Как такое может уживаться вместе, Вивьен не понимала.

Иногда она не выдерживала и поправляла речь Черного Комара. Тот послушно ей подчинялся, но тут же делал какую-нибудь ошибку, в основном перевирая слова, как будто он и впрямь был уличный отщепенец, этакая Элиза Дулитл в мужском обличье. Сегодня, когда Линк особенно часто сыпал «кексами», Вивьен не выдержала и прямо спросила у него:

— Линк, кому вы стремитесь подражать — Бену или Фредди? Вам следовало бы определиться! Иначе у вас пудинг получается.

Линк вскинул на Вивьен глаза. Как ни быстр был его взгляд, в котором молнией мелькнула насмешка, она ее заметила. И это еще больше убедило Вивьен, что Линк — ох какое непростое насекомое…

— Я стараюсь следить за речью, — смиренно заметил он. — Но мне не всегда это удается. Я же не в поместье вырос, а на улицах Нью-Йорка. Там не только рассыпают «кексы», но нечто более хлесткое часто вылетает изо рта…

Вивьен почему-то в тот момент подумала, что Линк вырос именно в поместье, а образ бедного чистильщика обуви, превратившегося в миллионера, вернее в звезду тяжелого рока, только легенда, сказка для глупцов. И Вивьен решила докопаться до истины.

— В каком году вы окончили Оксфорд? Быстро отвечайте!

К великому разочарованию Вивьен, лицо Линка даже не дрогнуло.

— Я не учился в разных там училищах и консерваториях. Я и ноты-то выучил только тогда, когда стал петь на сцене.

Может, я ошибаюсь и никакого позерства со стороны Линка нет? А оксфордское произношение легко могло быть им перенято. У него же абсолютный слух, пронеслось в мозгу Вивьен.

И, словно для того, чтобы еще больше ее запутать, Линк, уже стоя в дверях, неожиданно добавил:

— Начитались психологических руководств? Нехорошо экспериментировать на бедных певцах.

Вивьен перевернулась на другой бок. Размышлять о Линке становится у нее привычкой. А недавнее открытие совсем сбило Вивьен с толку. Обладать необыкновенной силы и красоты голосом и транжирить себя на стадионах? Но только ли загадками, которые разбрасывает на каждом шагу, Линк ее притягивает? Не скрывается ли за ее любопытством нечто иное… Любовь, например?

Глупости, одернула себя Вивьен. Ни капельки я не влюблена. А почему тогда ты ищешь с ним встречи? — лукаво спросил внутренний червячок. И замираешь в предвкушении, когда видишь его, а? Отчего тебе так хочется быть с ним рядом, разговаривать, слушать его голос?

Ха! — хмыкнула в ответ Вивьен. Насчет голоса ты немного переборщил. Его-то все хотят услышать. Полные сборы на концертах говорят сами за себя.

Не юли, строго одернул червячок. Ты прекрасно понимаешь, о чем я толкую. Не о песнях и ариях ты мечтаешь, а о совсем других словах. «Я тебя люблю», — вот что ты желаешь услышать!

— Нет! — крикнула вслух Вивьен. — Нет! Это неправда!

Вивьен прислушалась. Червячок молчал. Она лукавила с собой. Не эти слова ей были важны. Ее тянуло к Линку совсем другое чувство — тяжелое, земное, непривычное для нее. Ей хотелось отдаться Линку. Она желала его как мужчину! Даже не она, а ее женская суть мечтала о сплетенных руках, о вдавливающем ее в себя твердом мужском теле…

Вивьен охватило возбуждение. Она спустила ноги с кровати, словно сейчас же, не медля ни секунды, собралась кинуться в спальню Линка, но внутренний червячок опять поднял голову и прошипел: не смей этого делать!

Инстинкт подсказывал Вивьен, что надо прислушаться к внутреннему голосу. Импульсивные порывы ни к чему хорошему не приводят.

Вивьен прижала руку к сердцу. Оно торопливо билось, и она постаралась его успокоить. Она начала глубоко дышать, и опасное возбуждение потихоньку улеглось.

— Ви! — раздался отчаянный крик, и в комнату Вивьен ворвалась Фанни.

Вивьен испуганно вскочила и кинулась к Фанни. За горькими воспоминаниями о Саймоне, которые нет-нет да и посещали ее, за мечтами о Линке Вивьен совсем забыла об опасности, которая подстерегает здесь Фанни. Она слишком уверилась в порядочности окружающих их «комариков». Они стали казаться ей, как и Фанни, хорошими парнями, любящими немного покуражиться. По ее мнению, они скорей стремились выглядеть крутыми парнями, чем являлись ими на самом деле. Но Фанни с ее поисками благородного рыцаря легко могла стать желанной добычей одного из них.