Была б здесь Лекси — точно достала бы бумагу и карандаш и зафиксировала бы основные моменты. Мне пришлось понадеяться на память.

Брок медленно выпрямился, улыбнулся мне и снова стал очень похож на Пола — то же полуночное свечение.

— Приятно было познакомиться, — подмигнул он.

— И мне, — поддержал Тейт.

— Мне тоже, — пробормотала я, ежась под испепеляющим: взглядом Лилы.

Ребята вернулись к своему футболу, и, стоило им отойти достаточно далеко, Лила, даже не подумав повернуться ко мне, угрожающе зашипела:

— Как я уже сказала, Брок — мой. И насчет Тейта тоже думать забудь, — будто читая мои мысли, продолжила она. — Трейси очень не нравится, когда другие девушки интересуются им больше, чем нужно.

Ну и жизнь у меня намечается! Непонятные уроки с бабушкой, какая-то ерунда с аурами — все эти вспышки и щупальца, фиолетовая Лила точит на меня зубы, а Трейси и вовсе готова киллера нанять. И в довершение всего Брок Филипс страшно похож на Пола, по которому я ужасно скучаю.

Мы тоже двинулись обратно, к стоящим неподалеку Фуксии и Трейси. Лила послала мне фальшивую улыбку:

— Добро пожаловать в Эймори-Хай.

И почему ее приветствие показалось мне похожим на угрозу?

Пол наклонился, его губы оказались буквально в сантиметре от моего лица. Я ощутила теплое дыхание, сердце заколотилось, как птица в клетке. Сейчас, сейчас...

И тут чей-то резкий голос выкрикнул:

— Он мой!

Пол отпрянул. Я оглянулась и увидела сияющее темно-фиолетовое облако.

Откуда здесь взялась Лила?

Я открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова, ежась под злобным взглядом соседки. Неожиданно, рядом с ней появился Брок.

— И он мой! — быстро заявила Лила.

В ту же секунду помещение наполнилось мальчиками, все, как один, светились темно-синим.

— И этот мой, и этот, и этот...

Земля под ногами вздрогнула, вокруг вспыхнули языки пламени. Лила и Полы-Бруки, казалось, ничего не заметили. В комнате потемнело, вокруг синих аур сгустились тени.

— Тон! Оттенок! Яркость! — выкрикнула неизвестно откуда взявшаяся за моей спиной бабушка и пошла выплясывать какую-то странную чечетку.

Тень моментально сгустилась и над ее аурой.

Я повернулась к Лиле. Фиолетовый свет сиял так же ярко, как обычно.

Я посмотрела на свою руку. Мои собственные краски сегодня были голубыми и аккуратно очерчивали проступивший у меня на ладони рисунок; три переплетенных круга, три разноцветных кольца на серебряном поле.

Тени, и свет, и краски… и ничего.

Я перекатилась на бок и застонала. Если сны действительно что-то значат, мой первый школьный день будет нелегким.

— И этот мой, и этот, и этот... — шепотом передразнила я. — А если не мой, то Трейси, но лучше все-таки мо-о-о-о-ой...

Я закатила глаза к потолку и ногой отшвырнула одеяло. Полежала секунду, сползла с кровати и начала войну с мочалкой на голове, Через тридцать две минуты мочалка выиграла.

— В кухню!

Я высунула голову из ванной.

— А бабушка что у нас забыла? — шепотом спросила я у закрытой двери в комнату сестры.

Лекси вышла в коридор и пожала плечами.

— Наверное, хочет с нами позаниматься. Как думаешь, ее уроки помогут мне поскорее овладеть Взглядом?

— Лекси...

— Ты до сих пор лохматая, а мама сказала, что мы выходим через пятнадцать минут.

— В кухню! — вновь проорала бабушка, разъяренная тем, что мы не примчались по первой же команде.

Мы с Лекси переглянулись и хором крикнули:

— Идем!

Прыгая вниз по ступенькам, я на ходу собрала волосы в хвост и попыталась выбросить из головы воспоминание о том, как бабушка била чечетку. И почему после переезда мне стали сниться такие странные сны?

— Доброе утро, мои птички, — пропела нам навстречу бабуля, да так ласково, будто не она минуту назад гаркала, как командир. — Готовы?

Я не поняла, что она имеет в виду: первый день в школе или что-то еще?

— Лекси, фея моя, — сказала бабушка. — Будь добра, сбегай к соседям и скажи Лиле, что мы отправляемся через десять минут.

— Что-что? — мрачно переспросила я.

Мы подвозим Лилу? Определенно, для моих родных нет ничего святого. Мало того, что Лила Ковингтон по прозвищу «И этот мой» влезает ко мне в сны, так еще придется делить с ней машину!

Как только Лекси выскочила из кухни, бабушка обратилась ко мне:

— Ты несправедлива.

— К кому? — не поняла я.

— К Лиле. Она хорошая девочка. Не торопись, попробуй к ней присмотреться. У нее не очень-то легкая жизнь.

— Я не сделала Лиле ничего плохого, — не сдержалась я, — а вот она со своими подружками возненавидели меня с первого взгляда.

— Почему же? — возразила бабушка, перекладывая что-то на столе. — Ведь вчера они взяли тебя с собой?

— Да уж, — фыркнула я. — Зато стоило мне познакомиться с их парнями, как Лила тут же выкопала топор войны. Ты бы видела, как кидалась на меня ее аура!

— А вот Лекси, похоже, с Лилой поладила, — не сдавалась бабушка.

— Лекси со всеми ладит, — буркнула я.

Бабушка усмехнулась так, будто знала что-то, чего мне знать не дано. Я разозлилась — ну что она телепатом прикидывается? Или не прикидывается? Бабушка никогда не рассказывала, в чем, собственно, состоит ее дар. Я беззвучно застонала. Вполне возможно, моя повернутая на балахонах бабуля действительно понимает что-то такое, о чем не говорит мне.

— Сядь, — коротко велела она.

Я тут же послушалась, ругая себя за то, что не могу противостоять ее приказам.

— Закрой глаза, — распорядилась бабушка, и я поняла, что разговор про Лилу окончен.

Я зажмурилась и спросила:

— А зачем?

— Мы начинаем первый урок, — объяснила бабушка. — Твои способности меняются. И прежде, чем ты научишься смотреть, тебе надо: научиться слушать.

Прекрасно. Мало того, что бабушка всеми командует и ничего не смыслит в одежде, так теперь еще начала играть в загадки.

— Что слушать? — осведомилась я. — Сейчас, например, я ничего не слышу.

— Вот именно.

Я открыла глаза. Ерунда какая-то.

— Каким бы ни был твой дар, — наставительно объяснила бабушка, — надо научиться полностью освобождать сознание перед тем, как воспользоваться Взглядом.

Я постаралась поглядеть на нее как можно серьезней, чтобы она поняла, что я не шучу.

— Но я не хочу пользоваться Взглядом. Совсем.

— У тебя нет выбора, Фелисити Шэннон Джеймс, — мягко ответила бабушка.

Услышав свое полное имя, я вспомнила все, что слышала о Шэннон — женщине, в честь которой называли всех девочек семьи, первой провидице нашего рода. Ясно — бабуля пытается напомнить мне о долге перед родными и собственным даром.

— Итак, закрой глаза и послушай.

Я закрыла глаза, твердо уверенная в том, что не стану ничего слушать и выброшу из головы всю эту чушь про Шэннон и сверхъестественные способности. Вместо этого я буду вспоминать Калифорнию и все, что там осталось. Я скучаю по пляжу. Сколько себя помню — я жила возле океана, и хотя в Оклахоме не так уж плохо и я до сих пор не увидела ни одной коровы, тут невозможно ступить с крыльца прямо на песок.

Три переплетенных круга, три разноцветных кольца на серебряном поле.

Загадочный рисунок вспомнился мне ни с того, ни с сего, и тут же в сознание вплелся тихий голос:

— Взгляд, дитя мое, это и великий дар, и огромная ответственность. Уже много лет он передается в нашей семье из поколения в поколение и служит только для добрых дел. Кто-то предсказывает будущее, кто-то проникает в прошлое, кто-то видит на расстоянии.

Это она про маму.

— Одни читают в умах людей, другие — в их в душах, — продолжала бабушка.

Интересно, а к какой разновидности относится мой так называемый дар? Если я разглядела душу Лилы, ничего хорошего я там не заметила. — Но каждая видит лишь то, что хочет видеть.

Я открыла глаза, мысли о Поле и Калифорнии растаяли, как дым.